х Геолог однолюб может сделать счастливой всего одну женщину. За счастье множества женщин!

х Либертэ, фратернитэ, алиготэ!

X Счастья личного, наличного и безналичного!

Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах. (М. Жванецкий)

х «Все произносимые на китайском языке тосты заканчивались словом „Гамбэй!“, что означает „До дна!“»

Цит. по: [ГЖМ-5. С. 368])

х А вот норвежцы, принимавшие советских геологов на Шпицбергене, произносили в конце тоста слово «Тирпиц». Во время первого приема наши спросили, что это означает, и услышали следующее. Во время войны норвежцы мечтали об освобождении страны от гитлеровской оккупации. Когда наша подлодка под командованием капитана Лунева подбила флагманский линкор немецкого флота «Тирпиц», прятавшийся в норвежском фьорде, а английская авиация его добила, то почти вся Норвегия ликовала. С той поры норвежцы любили оканчивать тосты этим символическим именем.

(Из рассказа д. г.-м. н. В. Б. Мазура, заслуженного геолога России, замминистра геологии РСФСР [ГЖМ-8. С. 16])

х Всем известно выражение «Алаверды!», часто звучащее во время застолий на Востоке. Гораздо менее известно жаргонное таджикское15 «Ашно-пашно!» типа современного русского «Ништяк!». Оно звучит не только в геологической среде и потому сейчас становится актуальным для жителей России.

(Встречено в очерке памирского геолога В. В. Куртлацкова [ГЖМ-17. С. 524])

х В профессиональной среде хорошо известен короткий немецкий тост и вообще пожелание, принятое у геологов и горняков: «Глюкауф!». Это означает: «Счастливого выхода (наверх)!»

«Те все, которыя хотя в службе заводской находятся, да самоизвольно болезнь себе приключают, яко от пьянства, драки и другого сквернодеяния, то с таких как за лекарство, так и за труд брать надлежащее и жалованья окладного, как за прогул лишать».

«Однакож и без питья мастеровым и работным людям не обойтись небеструдно… и ежели кабакам не быть, то довольно известно, что в таких местах такие многократно вредительнейшие шинки находятся…»

(Из очерка Н.Д. Коваленко [Там же. С. 19])

«В партии был сухой закон, но раз или два в квартал самолет все же доставлял самый желанный груз — ящики со спиртом. После этого дна на два-три жизнь в поселке прекращалась: останавливались буровые, замолкали дизели, не вылезали из своих времянок проходчики. Поселок вымирал. Даже собаки, которых в Кия-Шалтыре водилось великое множество, куда-то исчезали».

(Из очерка Г. М. Купсика [ГЖМ-2. С. 324])

Геолог, бывавший на Чукотке в конце 1970-х годов, рассказывал автору этой книги, что вертолетчик как-то показал ему любопытную телеграмму от начальника горнорудного поселка в райцентр: «Оборотные средства закончились. Платить зарплату нечем. Срочно шлите два борта водки». Это, конечно, не означало, что зарплату будут напрямую платить водкой. Это означало, что в результате немедленной реализации водки в кассе появятся деньги для выдачи очередной зарплаты. Своеобразный круговорот воды в природе — в смеси со спиртом.

«Как известно каждому северянину 1950-1960-х годов, потребление алкогольных напитков в большинстве районов Крайнего Севера — дело сезонное. Простой житель Севера (не начальник и не работник торговли) выпивать начинал в начале июля, с приходом первого пассажирского теплохода из южных широт, а заканчивался алкогольный сезон в декабре, когда заканчивался годовой запас водки. <…>

Открытие алкогольного сезона всегда было зрелищем праздничным, экзотическим. Вспоминаю хмурый весенний день. По реке еще плывут стайки льдин. Уже точно известно, что первый пассажирский двухпалубный теплоход (обычно „Капитан Калашников“) подошел к „Пуровским вехам“ в Тазовской губе и вот-вот появится в устье р. Таз. К вычисленному времени прибытия теплохода у дебаркадера (затопленная баржа) в районе гидропорта собирается вся пьющая общественность поселка Тазовское. Здесь все представители партийной и советской власти, руководители предприятий (рыбзавод, аэропорт, линейный участок Иртышского речного пароходства, райконтора связи, рыбкооп, колхоз, прокуратура и др.) и истосковавшиеся по работе и выпивке грузчики, простые жители, включая домохозяек. Наиболее опытные и дальновидные приходят с закуской — консервами и хлебом. Все в трепетном ожидании.

И вот подходит теплоход, весь в огнях, гремит радиола. Капитан на мостике. <…> При расстоянии до стенки причала 2–3 метра самые нетерпеливые начинают прыгать с дебаркадера на борт теплохода. А в это время два буфета теплохода уже в полной готовности. Счастливчики, первыми ворвавшиеся в буфет, готовы схватить все, что есть булькающего. Водку, вино, пиво, газ-воду покупают сетками, не считая сдачи. <…> А дальше — неописуемое! Теплоход причален, трап спущен, и по нему на борт рвется ревущая толпа. Главное направление — буфеты и ресторан. Когда доходит очередь посетить теплоход наиболее терпеливой части встречающих, навстречу ей уже движется обратный поток счастливчиков. У многих из них уже лимит терпения исчерпан до дна, и они сходят на берег, сладостно глотая из горлышка бутылки, вызывая зависть опоздавших.

Тем временем на берегу тут и там быстро формируются временные коллективы. Алкогольный сезон открыт. Кое-где оживленный гомон сменяется попытками индивидуально-хорового пения. Отмечается активная роль женщин… Для многих встреча первого теплохода быстро заканчивается счастливым сном на мерзлом песке под хмурым холодным северным небом».

(Из очерка к. г.-м. н. А. Г. Краева, в 1960-е гг. управляющего трестом «Ямалнефтегазгеофизика», с 1992 — вице-президента Международной акционерной геологической компании [ГЖМ-5. С. 74])

«По старой традиции при ликвидации фонтанов, как на фронте, ее участники живут на всем готовом. Для поддержания тонуса обеспечиваются и алкоголем. Расход продуктов и водки практически не контролируется. Так было и у нас. Когда бухгалтерия стала подсчитывать расходы, связанные с ликвидацией фонтана, надо было решить, под каким соусом списывать водку. Ведь это продукт, можно сказать, незаконный. Начальник экспедиции, опять-таки по существующей традиции решил водку „заменить“ эквивалентными по стоимости объемами прохладительных напитков (жарко же было у фонтана!). Когда подсчитали этот эквивалент, то ахнули. Каждый день на каждого участника борьбы с фонтаном, включая экспедиционных зевак, приходилось по два ведра киселя!»

(Из очерка А. Г. Краева [ГЖМ-5. С. 160])

«Экспедиционные тракторы занимались перевозкой дров для местной больницы. Выяснилось, что на этих перевозках больница уже лишилась почти годового (!) запаса спирта. <…> И.о. начальника партии М. на невинный вопрос: „Не ваши ли тракторы работают на берегу?“ ответил: „Мои. Район-то нищий, приходится помогать районным учреждениям“».