Похоже было, что многолетней волоките положили конец, и судьба изобретения и самих изобретателей в надёжных руках.
И вот спустя восемь месяцев после совещания я снова в Краснодаре, всё в той же четырёхметровой лаборатории, знакомлюсь с новыми работами новаторов. Они демонстрируют их с помощью всё того же собранного из утиля высокочастотного генератора.
Неужели ничего не изменилось?
Семён Давидович показывает внушительную картотеку — сотни писем получены со всех концов страны от учёных, студентов. Среди адресатов — десятка два институтов. Огромный интерес к изобретению! Интерес как будто не пустой, любопытства ради, а деятельный. Авторы многих писем просят чертежи аппаратуры, параметры режимов, схемы получения изображений.
Крохотная лаборатория стала центром пропаганды высокочастотной фотографии. Вместе с Семёном Давидовичем ведём подсчёты.
Семидесяти адресатам отправлены оттиски статьи, опубликованной в академическом журнале; не менее чем тридцати адресатам посланы супругами чертежи, схемы, пояснительные записки, а также даны заочные консультации. И это ещё не всё. Пятьдесят два учёных из Ленинграда, Москвы, Саратова, Львова, Кишинёва и других городов, не довольствуясь перепиской, приезжали в Краснодар, чтобы здесь, на месте, ознакомиться с опытами супругов Кирлиан. И все они, так же как и профессор Туммерман, разводили руками от удивления, сравнивая техническое оснащение надомной лаборатории с высоким коэффициентом полезной отдачи.
«Эта переписка отняла у нас не меньше года», — говорит Семён Давидович. Он переживает о самом драгоценном для него — времени. А я думаю о том, как нелегко было двум пожилым людям, живущим на пенсию в 77 рублей, выкраивать из своего бюджета рубли на обширную переписку, изготовление чертежей.
Наука требует жертв. Супругов Кирлиан это не пугает. Нужны ли, однако, жертвы, не оправдываемые необходимостью?
Ведь так просто и легко им помочь. Стоило Комитету по делам изобретений и открытий возбудить в мае ходатайство об улучшении жилищных условий новаторов, и сразу же Краснодарский горисполком сообщил, что до конца года они получат отдельную квартиру. Невольно возникает вопрос: почему комитет направил своё ходатайство лишь в мае, спустя семь месяцев после того, как было решено помочь изобретателям? И неужели Государственному комитету при Совете Министров не хватило власти, чтобы передать несколько валяющихся без дела, в пыли приборов из неликвидного фонда изобретателям, работающим над изобретением, которое в комитете же было оценено очень высоко?
Чепуха! Всё можно сделать. Всё можно сделать, если бы не были так живучи традиции проклятой канцелярской волокиты и медузообразной бюрократической вялости.
Но не бытовые неурядицы расстраивают супругов Кирлиан. Тревожит их судьба изобретения, которому они отдали годы самоотверженного труда.
Попробуем подвести итоги. Со дня признания изобретения супруги Кирлиан оказывали посильную помощь научно-исследовательским институтам, учёным путём переписки и непосредственно у себя в лаборатории. А чем помогли им? Увы, ни на йоту не продвинулось дело всей их жизни.
Есть, как мы видим, основания для обиды у супругов Кирлиан.
В Краснодаре я познакомился с пятьдесят третьим гостем супругов Кирлиан — профессором Военно-медицинской академии имени Кирова Михаилом Кузьмичём Гейкиным.
Профессор только что наглядно ознакомился с опытом супругов Кирлиан и взволнованно говорит:
— Я давно слежу за их работами, веду переписку и вот теперь убедился: необходимо самое углублённое изучение новаторского этого открытия. Ведь давно уже известно, что физиологическое состояние организма, отдельных внутренних его органов, имеет как бы своё представительство на кожной поверхности. Работы Карлиан как раз и обещают нам приоткрыть завесу над механикой этой взаимосвязи, дать в руки новый диагностический метод.
Супруги Карлиан слушают восторженный отзыв профессора, заверения, что его кафедра обязательно займётся дальнейшей разработкой их открытия. Надеждой озаряются их лица. Они, правда, не раз слышали такие обещания. Но ведь так хочется верить!
В продолжение пятнадцати лет эксперты одобрительно отзываются о работах супругов Карлиан. Пятьдесят три учёных самых различных отраслей знаний, ознакомившись с изобретением на месте, дают ему высокую оценку и удивляются мытарствам изобретателей.
А дело не движется. Разве это не повод для энергичного вмешательства нашей научной общественности, Президиума Академии наук СССР, всегда чутко относящегося к новому?!
В декабре 1971 года после тяжёлой болезни ушла из жизни Валентина Хрисанфовна. Несмотря на невосполнимую утрату и подорванное здоровье, Семён Давидович продолжает дело своей жизни, стараясь завершить начатые исследования. Только в феврале 1974 года С.Д. Кирлиану присваивают звание заслуженного изобретателя республики. В последние годы жизни учёному была предоставлена должность заведующего Специальной лаборатории на краснодарском НПК «Сатурн».
После ухода из жизни Семёна Давидовича 4 апреля 1978 года не осталось преемников его дела. Не нашлось в Краснодарском краеведческом музее места для сохранения уникального наследия супругов Кирлиан. Но всё же многое удалось собрать и сохранить благодаря величайшему энтузиазму, целеустремлённости и истинному альтруизму Елены Григорьевны Коробовой — директора народного историко-краеведческого музея станицы Динской Краснодарского края. В течение 15 лет бережно, вдохновенно, по крупицам собирает она всё, что касается жизни и творчества её выдающихся земляков…
В 1988 году в Краснодаре по улице Ставропольской открыта мемориальная доска учёным С.Д. Кирлиану и В.Х. Кирлиан.
«Человек не кончается кожей…»
Речь пойдёт о явлении из области неведомого, а поэтому, чтобы сразу не ошеломить читателя, расскажем сначала о другом экстрасенсе, известном всему миру, американце Эдгаре Кейси. Удивительная эта история продолжалась с начала нашего века до 1944 года — даты его смерти. О знаменитом Эдгаре Кейси написана увлекательная книга Томаса Сюгру «Там есть реки… история Эдгара Кейси». Вот она вкратце.
Будучи молодым человеком, Эдгар вдруг обнаружил у себя странное свойство: стоило ему заснуть, как к нему приходило искусство диагностировать любые болезни, при том, что закончил он всего-навсего сельскую школу и медицинского образования не имел. Правда, это был не обычный ночной сон, а самопроизвольный гипнотический, сон по заказу, если можно так сказать. Эдгар не только диагностировал болезни, но и назначал способ излечения с указанием лекарств. Когда к нему приводили неизлечимого больного, Кейси усилием воли погружал себя в сон. Во сне он чётким голосом называл поражённые органы, характер поражения, необходимые лекарства, дозы и даже… аптеку, где их можно было купить. Однажды он назвал аптеку, хозяин которой, когда к нему потом обратились, уверенно сказал, что такого лекарства у него нет. Тогда Кейси указал полку, где оно должно было стоять. Бутылочка лекарства, которым никто никогда не пользовался и само название которого забыл даже хозяин, действительно стояла там…
Иногда Кейси прописывал вообще не существующие лекарства; как потом выяснилось, это были старинные, давно забытые рецепты, но если удавалось найти компоненты, лекарство помогало! Всё это было непостижимо…
Как всё это он делал — Кейси не знал, но делал и тем самым помогал тысячам людей. «Эти способности мне были даны без всякого объяснения, — рассказывал Кейси автору книги. — Никто не мог понять суть этого явления. В течение многих лет я наблюдал за ними и пытался понять самого себя…»
От этой необычной истории перейдём к другой, не менее удивительной. Имя её героя — Валерий Александрович Садырин. Он врач-невропатолог, закончивший медицинский институт с отличием, ему 48 лет. Так же, как когда-то американец, пытается понять себя во времени и пространстве. Во время работы на «скорой помощи», он стал замечать, что стоило ему приехать по вызову, сосредоточиться на больном, как тому немедленно становилось лучше — причём настолько, что никаких лекарств и инъекций нередко вообще не требовалось. Размышляя над неожиданным для него самого влиянием на больных, Садырин стал собирать и осмысливать факты. Вот он приложил руку к больному месту — и боль утихла, вот он просто сосредоточил внимание на чужой боли — и она исчезла, вот он представил больной орган и как бы «считали него информацию и снял патологический процесс…