Амир замер.

«Спаси меня!» – молили глаза Златы.

– Если ты меня не отпустишь, я ее убью! – прорычал Ибрагим.

Амир, казалось, не слышал его.

– Аллах акбар, – начал он молитву, поднял пистолет, взвел курок, прицелился… Но выстрелить не успел.

Едва прозвучало последнее слово молитвы, Ибрагим вдруг закатил глаза, выронил нож и упал как подкошенный. Тело его дернулось в страшной судороге – и застьшо. Злата, тихо вскрикнув, отскочила от мертвого тела своего мучителя.

– Что это с ним? – едва слышно пискнула она.

– Аллах сотворил чудо, – бесстрастно проговорил подошедший к ним немолодой, но очень похожий на Амира мужчина. – Судя по всему, кровоизлияние в мозг. Кто-то знатно приложил его по голове. Иншалла.

– Иншалла, – эхом отозвался Амир. – Кого за это благодарить? Он спас тебе жизнь, Злата.

– Это она его ударила, – раздался из темноты ехидный голос Дауда. – Бешеная кошка. Под стать тебе, щенок. Что ж, тогда я тебя не добил, ошибки надо исправлять.

Щелчок взводимого курка и…..Злата, не помня себя, бросилась к Амиру и изо всех сил толкнула его…..и грянул выстрел. Руку обожгло как огнем, и она мгновенно онемела.

Амир подхватил падающую девушку.

– Нет, Злата! Нет!

Джибраил бросился туда, где заметил вспышку выстрела, раздался звон клинков.

– Злата! – Амир лихорадочно шарил руками, пытаясь понять, куда попала пуля. – Ты ранена? Куда ты ранена?

– В руку, в правую, – слабо прошептала девушка. – Но мне совсем не больно.

Амир разорвал рукав ее хамиза и осмотрел рану.

– Хвала Аллаху! Кость не задета, пуля прошла навылет.

Злата слабо улыбнулась в ответ.

– Ты спасла меня. Опять. – Амир так крепко сжал ее в объятиях, что она не могла вздохнуть.

– И ты спас меня. Ты пришел!..

…Джибраил положился на волю Аллаха и бросился на вооруженного пистолетом брата, и Всевышний помог старшему Бен-Нижаду. Дауд даже не успел понять, что проиграл, как оказался обезоружен и брошен на пол.

– Тебе не тягаться со мной, предатель, я не юный Амир, – проговорил Джибраил, придавливая брата к полу.

Но Дауд оказался увертлив, как змея, изловчился и метнулся куда-то в темноту.

Джибраил в сердцах выругался и вернулся к сыну и Злате. Амир нежно обнимал девушку.

– Ты поймал его, отец?

– Сбежал, – махнул рукой Джибраил. – Но пистолет я у него отнял, так что поймаем, далеко не уйдет. Девушка ранена?

– Да, но неопасно.

Джибраил отвесил Злате поясной поклон:

– Девушка, проси у меня чего пожелаешь, ты сохранила жизнь моего сына.

– Он тоже спас меня, – вступилась за Амира Злата.

– Он мужчина, это его долг, – отчеканил Джибраил.

В углу пещеры возникла непонятная суета, солдаты столпились там и замерли в нерешительности. Все люди в коричневых хламидах валялись на полу, кто связанный, кто убитый.

– Что там происходит? – проворчал Джибраил. – Надо взглянуть.

В углу, скорчившись, сидел Дауд и держал фитиль динамитной шашки в непосредственной близости от факела.

– Ш-шайтан, – прошипел Джибраил.

– Не подходите! – взвизгнул Дауд. – Дайте мне пройти.

Солдаты в нерешительности отступили. Медленно, не выпуская из рук факел и динамит, Дауд встал. Все замерли. Дауд сделал шаг, другой и споткнулся о труп сектанта, фитиль загорелся…

– Бегите! – крикнул Джибраил, изо всех сил толкнул Дауда, тот упал навзничь, динамитная шашка покатилась по полу. – Бегите!

Бен-Нижад развернулся и побежал к выходу. Амир подхватил Злату на руки и последовал за отцом, сзади топотали солдаты. Не успели все выскочить в туннель, как сзади рвануло, земля содрогнулась, со свода посыпались камни.

– Господи! Кажется, сейчас все рухнет! – прокричала в ужасе Злата.

Под градом камней отряд выбежал из подвала, следом за ними в дом влетело огромное облако белой пыли и покрыло все ровным слоем, люди стали похожи на мраморные статуи.

– Пышно он провалился в ад, – отряхиваясь проговорил Джибраил.

Злата нервно хихикнула и зарыдала, нервное напряжение наконец прорвалось слезами.

Глава 26

Оказалось, что перед походом в дом Бен-Фарида Джибраил все же успел сообщить о Злате в русское посольство, поэтому во дворе ее уже ждала двухместная коляска и лично посол Теряев. Он был чрезвычайно встревожен, но, увидев выходящую из дома процессию, едва в ладоши не захлопал.

– Барышня, милая! Златочка! Как же так, как же так?! – запричитал густым басом посол. – Ну ничего, ничего, все устроится…

Бубня всяческие благоглупости, Виктор Александрович под локоток увлек Злату в коляску. Девушка пребывала в полной прострации, не в силах вымолвить ни слова.

Амир подошел к коляске и поклонился послу.

– Берегите ее, – попросил он.

– Конечно, конечно, уважаемый! Мы уже и ее батюшке телеграфировали, что она жива-здорова, он скоро прибудет. Уже в пути… – Теряев постучал кучера тростью по спине. – Трогай!

Коляска покатила по улице, оставляя позади разгромленный особняк Бен-Фарида, где Злата провела около месяца. Только сейчас девушка смогла стряхнуть оцепенение. Раненая рука, наспех замотанная какой-то тряпицей, болела зверски, голова кружилась, но намерение вернуться было абсолютно ясным и четким.

– Нет, постойте, я хочу назад!

– Тише, голубка, тише, у тебя шок… – Посол удержал вскочившую Злату, дабы та не выпала на ходу. – Куда ты рвешься?

– К нему, к Амиру!

– К этому юноше? – удивился посол. – Ну дело молодое, надо будет, он знает, где тебя искать.

– Но я даже не обняла его на прощание! Не поблагодарила, не… не сказала, что люблю…

– И не надо, барышня. Он же мусульманин, не чета тебе, православной.

Обессиленная, девушка горько заплакала.

Амир смотрел вслед удаляющейся коляске, увозившей Злату и русского посла, и готов был взвыть от беспомощности и отчаяния.

Ни слова на прощание, ничего! Увидит ли он когда-нибудь еще Злату? Почему она уехала, даже ничего не сказав?

– Злата! – крикнул он и бросился за коляской.

– Нет! – перехватила его твердая рука Джибраи-ла. – Нет!

– Почему, отец? Я люблю ее!

– Ты мужчина. Ты должен сперва решить все для себя, а потом сообщить решение женщине.

– Что решить? – выкрикнул Амир, но перестал вырываться.

– Как жить дальше, – пояснил Джибраил. – Любовь – это только начало.

– Нет! Жизнь бессмысленна. Любовь есть смысл. – Именно эти слова произнес умирающий Тафари там, в гареме.

– Романтично, но непрактично. Успокойся. – Джибраил сурово взглянул на сына. – Спешить не стоит.

– Отец! Она же уезжает! – не успокаивался Амир. – И скоро уедет навсегда!

– Навсегда только умирают, – философски заметил Джибраил. – Пока человек жив, жива и надежда.

Амир ошарашенно посмотрел на отца, постепенно успокаиваясь. Он наконец-то услышал буквально крик своего избитого усталого тела: болели ребра, саднила разбитая бровь, а после удара даудовской дубинкой, гореть ему в аду, рука распухла и почти не шевелилась.

В посольстве Злату устроили со всеми удобствами. Появился врач, осмотрел рану и наложил новую повязку, а также дал какую-то настойку, от которой Злате немедленно полегчало. Рука, конечно, болела, но, в общем и целом, девушка оставалась вполне дееспособной – чего не скажешь о ее душевном состоянии: события последних дней, да и месяца в целом, оказались слишком тяжелыми для юной души. Когда Злата осталась одна в отведенной ей комнате посольства, то тут же упала на кровать и проспала больше суток. Как объяснил доктор Григорьев, от нервного потрясения.

Пришлось снова переодеться в привычную европейскую одежду, надеть туфли, но теперь все это Злате ужасно мешало. За месяц, проведенный в гареме, она привыкла ходить босиком, носить невесомые одежды, привыкла к легкому позвякиванию браслетов на щиколотках… Надо же, и совсем отвыкла от европейской одежды… Элегантное синее платье, которое, ахая, разложила перед нею служанка, показалось Злате элементом чужого мира. Она даже укорила себя за такие мысли и платье надела, но в нем чувствовала себя не слишком удобно – однако ничего не поделаешь – не переодеваться же опять в восточные одежды. Тем более что их пришлось бы покупать, ее необыкновенный дорогой наряд после беготни по подземельям пришел в полную негодность.