Мы с Бобом переглянулись. К начальнику академии! Но нас вроде бы не за что было вызывать на ковер…

– Я сказал – немедленно! – прорычал часовой. – Чего вылупились, салаги? Прилив не ждет!

В кабинет начальника меня пригласили первым. Боб с лицом истукана остался сидеть в приемной. Я открыл дверь, набрал в легкие побольше воздуха и вошел. Как и положено, моя фуражка была у меня под левой рукой, а форма идеально вычищена и отутюжена. В общем-то начальник сделал мне одолжение, вызвав меня сразу же после строевого смотра. Я щелкнул каблуками и отдал честь.

– Сэр, курсант Джеймс Иден прибыл по вашему приказанию!

Начальник академии провел по толстой шее носовым платком и смерил меня оценивающим взглядом.

– Вольно, Иден, – наконец сказал он, потом поднялся с кресла и тяжелой походкой прошел к внутренней двери своего кабинета. Слегка приоткрыв ее, он заглянул внутрь. – Войдите, лейтенант!

В кабинет твердыми шагами вошел лейтенант Блаймэн. Начальник некоторое время стоял возле окна, задумчиво глядя на белый, залитый солнцем пляж и голубую полоску моря, потом, не оборачиваясь, заговорил:

– Иден, вчера во время сдачи нормативов пропал ваш сокурсник. Дэвид Крэкен… Как я понял, вы были с ним знакомы.

– Так точно, сэр. Правда, не очень хорошо. Я познакомился с ним буквально перед погружениями.

Начальник обернулся и нахмурил лоб.

– Для меня важно то, что вы знали его, Иден. К сожалению, почти никто из курсантов не может сказать того же. Его знали вы, его сосед по комнате курсант Энджел – и, пожалуй, всё. У нас сложилось впечатление, что курсант Крэкен, каким бы он ни был человеком, не стремился обзаводиться друзьями.

Я промолчал. Если старик захочет, чтобы я рассказал ему о чем-то, он не станет ограничиваться намеками.

Начальник снова посмотрел на меня тяжелым пронизывающим взглядом, а потом обратился к лейтенанту Блаймэну:

– Лейтенант, вы хотели бы что-то сказать в дополнение к вашему рапорту?

– Нет, сэр, – хрипловатым голосом возразил Блаймэн. – Как я уже говорил, после того, как курсант Крэкен не вернулся, я объявил на корабле тревогу и приказал начать поиск с помощью сонара. Но сонар был неисправен, и нам пришлось вызывать буксиры. Они потратили несколько минут на то, чтобы подойти к нам, и после этого начали поиск. Никаких следов курсанта Крэкена обнаружено не было.

Я представил себе Крэкена, оставшегося в одиночестве в черной ледяной воде на глубине четыреста метров. Ничего странного в том, что буксиры не обнаружили его, не было. Найти человека на такой глубине в открытом море почти невозможно.

– А что произошло с сонаром? – спросил начальник. – Почему он не работал?

– Понимаете, сэр, – нахмурился Блаймэн, – Не знаю, стоит ли об этом упоминать…

– Говорите, а я уж решу, стоит или не стоит, – с недовольством прервал лейтенанта шеф.

– Слушаюсь, сэр. – Блаймэн был явно озадачен. Он бросил на меня растерянный взгляд. – Начну с того, что перед погружениями с палубы нашего судна исчез один из эхолотов. А так как сонар был рассчитан под комплект из двух эхолотов – это было необходимо для официальной фиксации рекорда – он, естественно, стал барахлить. На всех глубинах на экране появлялся объект-призрак. Когда Крэкен исчез, техники как раз разбирали прибор и пытались найти неисправность.

– Объект-призрак… – повторил начальник академии и посмотрел на меня. – Лейтенант, скажите в присутствии кадета Идена, на что был похож этот объект?

– Ну… – Блаймэн замялся. – Оператор сонара сказал, что на экранах виднеется что-то вроде морского ящера.

Начальник академии помолчал, как бы предлагая нам задуматься над этими словами.

– Морской ящер… – повторил он. – Курсант Иден, лейтенант говорил мне, что вы упоминали о морских ящерах.

– Да, сэр. – Я с трудом подыскивал нужные слова. – Я видел… Мне показалось, что на глубине триста шестьдесят метров я видел что-то странное. Но это могло быть все, что угодно, сэр. Это могла быть рыба, а могла быть игра моего воображения. Из-за глубинного опьянения… Но…

– Но вы все же назвали это морским ящером, не так ли?

– Да, сэр, – неохотно подтвердил я.

– Понятно. – Начальник сел за стол и стал смотреть на свои сплетенные пальцы. – Курсант Иден, по моему приказу исчезновение курсанта Крэкена серьезно расследовалось. Выявились некоторые обстоятельства, по поводу которых у меня еще нет окончательного мнения. Во-первых, это пропажа эхолота. Конечно, причиной пропажи могла быть простая халатность. Я уже наложил взыскание на экипаж учебного судна. Прибор мог просто соскользнуть за борт. У нас не впервые возникает такая ситуация. Теперь мы поплатились жизнью курсанта.

Во-вторых, появилось предположение, что в исчезновении Дэвида виноваты морские ящеры. Не буду скрывать, Иден, я по-прежнему считаю, что все морские змеи появляются из винной бутылки. Я служу в подводном флоте уже сорок шесть лет и побывал во многих переделках, но никогда не видел морского ящера. Оператор сонара не может сказать наверняка, что он видел… Да и вообще, видел ли он что-нибудь – после пропажи эхолота… ведь прибор начал барахлить. В этой ситуации решающее слово принадлежит вам, Иден. Можете ли вы определенно утверждать, что видели морского ящера?

Я немного подумал… Да нет… все же в этой ситуации ответ мог быть только один.

– Нет, сэр. Ведь это могла быть галлюцинация – из-за вакцины или глубинного опьянения.

– Я так и думал, – покачал головой начальник. – Тогда переходим к третьему обстоятельству… Курсант Иден, перед тем как вызвать вас, я говорил с курсантом-капитаном Фэрфэйном. Он сказал мне, что между ним и Крэкеном случилась серьезная ссора. Он считает, что перед последним погружением Крэкен был в состоянии стресса. Другими словами, Фэрфэйн уверен, что курсант Крэкен потерял рассудок и решил свести счеты с жизнью.

Тут я забыл про флотскую субординацию.

– Сэр, да это же чушь! – взволнованно возразил я. – Это Фэрфэйн сошел с ума, если он говорит о самоубийстве Дэвида! Ссору затеял Фэрфэйн. А Дэвид все время сохранял спокойствие. Конечно, он тоже переживал из-за этого, но я клянусь вам, у него не было даже мысли покончить с собой. Да и зачем, если он…

Я понял, что наговорил лишнего, и замолчал. Лейтенант Блаймэн смотрел на меня с явным недовольством, да и начальник неодобрительно прищурился.

– Извините, сэр, – попытался я поправить положение. – Но это абсолютно невозможно. Курсант Крэкен не мог покончить жизнь самоубийством.

Начальник академии задумался.

– Ну хорошо, курсант Иден, – наконец сказал он. – Если это вас интересует, то вашей точки зрения придерживается и лейтенант Блаймэн. Он считает, что курсант Крэкен является… вернее, к сожалению, являлся одним из самых перспективных курсантов академии… А теперь вы свободны!

Я отдал честь, повернулся и вышел – правда, перед этим я успел увидеть неловкость и замешательство на лице лейтенанта Блаймэна. Вот тебе и старая акула! Неужели за этими хищными глазами скрывается что-то человеческое?

Праздновали День основания академии, и поэтому у нас была всего одна лекция. На занятиях присутствовал и Илэдио Энджел. Боб до сих пор не вернулся из кабинета начальника, и получилось так, что мы с Лэдди (как называл его Крэкен) вместе вышли из аудитории.

По дороге в общежитие мы обменялись впечатлениями о встрече с начальником академии. Мы оба были возмущены измышлениями Фэрфэйна. Дэвид не мог покончить с собой!

– Понимаешь, Джим, этот выскочка Фэрфэйн не любил Дэвида за то, что он лучше его плавал под водой, – с легким акцентом стал объяснять мне Илэдио. – Теперь, когда Дэвид исчез, выскочка хочет опозорить его имя. Но, между нами говоря, – он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня, – я не думаю, что Дэвид погиб.

От удивления я даже остановился.

– Но…

– Нет-нет! – Илэдио Энджел предупредительно поднял руку. – Не надо повторять, что его искали и не нашли. Я все знаю, Джим, – но я знаю Дэвида. Не могу тебе объяснить, почему я так думаю, и все же я почти уверен: Крэкен жив.