– Но я ведь всегда милостиво относилась к Бигодам, – ответила я, но при этом оглянулась, поискав глазами Эдгара. Вряд ли бы ему понравилось то, что я сказала.

Супруг мой выглядел в этот вечер не менее элегантно, чем я. Его кафтан бежевого бархата с серебряной вышивкой ниспадал мягкими складками до колен, а по подолу был опушен полосой нежного куньего меха. Талию стягивал пояс из чеканных пластин, украшенных янтарем, и такой же янтарь светился на рукояти свисающего сбоку кинжала. Свои волосы Эдгар зачесал с боков назад, но спереди они ниспадали на лоб естественно вьющимися прядями. Граф Норфолк стоял, о чем-то беседуя с Генри Винчестерским, но, почувствовав мой взгляд, оглянулся и подмигнул мне. Я отвернулась, пряча улыбку. Мне нравился неожиданный легкий флирт меж нами. И я знала, к чему он приведет. Этой ночью даже неудобства и теснота нашего городского жилища не помешают Эдгару взять меня… Взять… Я ощутила, как по спине прошли мурашки. И готова была признать, что хочу этого. Этой ночью… Я по-прежнему стану упираться, но он возьмет свое. А я уступлю…

Когда все стали располагаться за длинными, расставленными «покоем» столами, мы с мужем сели рядом. Эдгар не удержался, чтобы не огладить под скатертью мое колено. Я тут же ущипнула его за руку. Он лишь рассмеялся.

С первой подачей блюд в зал внесли добытую моим кречетом цаплю. Она была как следует выдержана в соусах и отлично прожарена. Но Эдгар все же негромко заметил мне, что я оказалась права и мясо цапли действительно жестковато. Я только улыбнулась:

– Я ведь нередко бываю права, не так ли, супруг мой?

Он игриво смотрел на меня.

– Клянусь своим сердцем, что сегодня не стану спорить с вами, миледи.

Вскоре начались танцы. По большей части я танцевала с Эдгаром. Мы стояли в шеренге танцующих, медленно и величаво расходились скользящим шагом, делали повороты, поклоны. Но потом музыка стала звонче и мы ускорили шаг, разбились на два хоровода – то дамы образовывали внутренний круг, а мужчины внешний, то дамы, кружась, выходили наружу, а мужчины, притопывая, сходились во внутреннем кольце. Стало веселее, даже низкий свод Нортгемптонского замка не так давил на голову. В красноватом свете факелов мы скакали и кружились, поочередно меняя партнеров, и вот уже Вильям Ипрский, мой бывший жених, смущенно теряется, когда вынужден обнять меня и обвести вокруг себя, а теперь я ударяю в ладоши с лукавым Джеффри де Мандевилем. Ах, как же чудесно, что мы прибыли в Нортгемптон!

Факелы чадили от колебаний воздуха, развевались вуали, слышались хлопки, смех. Обходя зал, скользя среди шеренги танцующих, я находила Эдгара, кружась, сплетала с ним пальцы, тут же смеялась над тоскливой физиономией графа Суррея, успевала обменяться шуткой с братом Реджинальдом Корнуоллом, дальше…

В первый миг я решила, что мне померещилось. Неясный свет факелов, чередование света и тени, нечеткие силуэты. И вот, словно заведенная, я делаю оборот ладонь к ладони с Гуго Бигодом. Я только моргнула, узнав его высокую худощавую фигуру, коротко стриженные светлые волосы, блеснувшие под усами в улыбке зубы.

– Гуго!..

– Тсс, Бэртрада. Постарайся после полуночи быть у старой часовни в замковом саду. Я буду ждать, радость моя…

И вот я уже делаю оборот с другим танцором. Со следующим, следующим. Я невольно стала озираться, ища взглядом Гуго. Не померещилось же мне? И в какой-то момент я его увидела, стоявшего возле входа в зал. Гуго смотрел на меня, улыбаясь, но тут же вышел, и только ткань занавеси колебалась, словно в подтверждение, что он все же был тут. Невероятно! Король Генрих объявил Гуго смутьяном, появись он при дворе – и его немедленно схватят. И все же он имел дерзость явиться. Назначил мне встречу. Как же он тосковал по мне, если пришел даже с риском для своей свободы!

Пожалуй, мне не сразу удалось справиться с волнением. Эдгар заметил это.

– Может, ты устала, милая? Ты вдруг так погрустнела. Хочешь, покинем пир?

Я согласилась, что несколько утомлена. Охота, езда верхом, потом это застолье, танцы. Дескать, я бы и впрямь ушла, однако именно сегодня Матильда настояла, чтобы я осталась ночевать с ней – мы ведь сестры, а нам так редко приходится бывать вместе. Я говорила все это мужу, опасаясь только, как бы он не уличил меня во лжи, спросив об этом Матильду.

Он погрустнел.

– Конечно, я понимаю. Придется велеть нашей прислуге остаться в замке.

Знаете, я почти почувствовала себя виноватой, почти была готова отказаться от задуманного. Ведь что такое Гуго? И как он смел назначать мне свидание, когда сам должен понимать, что я при муже? Однако я промолчала. Я хотела встретиться с Гуго, мне было любопытно с ним поговорить. Он ведь так поддерживал меня ранее, был так верен, когда Эдгар открыто игнорировал меня, принуждал подчиняться.

Но едва я оказалась в отведенном мне покое, то пожалела, что осталась. Брр, как там было неуютно и мрачно. И если, даже живя в тесноте городского дома с Эдгаром, я не была лишена некоего комфорта, каким так любил обустраивать свой быт мой супруг, то в этих сырых комнатах воняло мочой чужих псов, а постель по сути представляла собой ящик с соломой. И хотя мне выделили постельное белье и одеяло, но как же ворчала моя Маго, когда взбивала солому на ложе, а Клара даже расплакалась, поняв, что ей придется спать на полу в прихожей. Чтобы хоть как-то развеять дурное настроение, я пару раз дернула Клару за косы и отвесила увесистую пощечину уныло сопевшему пажу.

Однако тут пришел сэр Роджер Бигод, отец Гуго, с корзиной фруктов и ароматными свечами. Следом за ним слуги внесли лохань с теплой водой. Стюард вел себя необычайно предупредительно, поглядывал на меня взглядом преданного пса. Что ж, не так уж и плохо иметь должником лорда-стюарда королевского двора.

Я тут же осведомилась, отчего среди приглашенных не было Уильяма, старшего сына Бигода, на что тот ответил, что позже я все узнаю.

Когда он удалился, я сняла деревянный ставень с окна. Светила полная луна, где-то протяжно ухал филин. Было тепло. Прекрасная ночь для свидания. А Гуго…

Свечи, принесенные сэром Роджером, были с отметинами, рядом с которыми стояли цифры, означающие промежуток времени – часы и половины часа. Я опустилась в кресло и стала сонно смотреть, как желтый воск тает у латинской цифры X. Это означало, что мне ждать еще целых два часа.

Чтобы как-то скоротать время, я пошла к Матильде. Она еще не спала, просматривала какие-то свитки. На меня даже не глянула, но ее нерасположение только взбодрило меня. Я стала донимать сестру расспросами, отчего супруг отпустил ее одну, когда еще не забылась история с ней и Гаем Круэльским. Не опасается ли Жоффруа, что возле Матильды опять объявится некто…

Мне все же удалось задеть Матильду. Она гневно отшвырнула перо.

– Не тебе заботиться о моей нравственности, Бэртрада. Но если желаешь знать, в мире нет второго Гая де Шампера, а следовательно, графу Анжуйскому не к кому более меня ревновать.

– Неужели? Ну а если бы твой отважный крестоносец все же пожелал тебя увидеть и, пользуясь отсутствием Анжу, тайно прибыл в Нортгемптон? Или он так боится гнева нашего отца, что не решится на встречу с возлюбленной?

Матильда откинула за плечо волну распущенных рыже– каштановых волос.

– Ты не понимаешь, Бэртрада. Сэр Гай перво-наперво не пожелал бы своим появлением скомпрометировать меня. Особенно теперь, когда я на вершине славы и за мной так следят.

Я чуть вздрогнула. А как же я и Гуго? Понимает ли он, чем я рискую, встречаясь с ним? И я отвлеклась, спросив у сестры, уверен ли ее муж, что маленький Генрих Анжуйский его сын? Похож ли он на отца?

Матильда как-то по-особому гордо улыбнулась.

– О, мой Генри – Анжу! Он чудесный, и Жоффруа ни на миг не сомневается, что это его ребенок. Наш сын – наследник графств Анжу, Мэна и Турени, герцогства Нормандии и Английской короны. А похож он… В нем сразу видна кровь Завоевателя. И он рыжий.

Я ничего не смыслила в детях. Но если Матильда не лжет и ее сын пошел в род Вильгельма Завоевателя – он удержит Англию. Если до того ее сможет удержать Матильда.