В зарубежных исследованиях выделяются следующие психологические факторы, оказывающие влияние на адаптацию к стрессу: воспринимаемый уровень подготовленности, уровень психологического функционирования до бедствия, выраженность психосоциального стресса до бедствия, особенности личной истории и системы убеждений и теперешние и прошлые реакции на стресс, включая предшествовавшую подверженность воздействию стрессоров, таких как война, насилие, несчастные случаи ( Hiley-Young, Gerrity , 1994).
Не только стихийные бедствия, но и повышенный риск природных катастроф является серьезным стрессогенным фактором, который может как истощать, так и развивать личность. Мы исходим из допущения, что психологические ресурсы, обеспечивающие человеку приемлемый уровень психологической адаптации в условиях ожидания удара стихии, и ресурсы, позволяющие избежать развития посттравматического стресса, в принципе, идентичны.
Вопрос о том, как и за счет чего личность поддерживает приемлемый для нее уровень жизнедеятельности в условиях повышенного риска природных катастроф, практически не попадал в поле зрения психологической науки. Детально изучены психофизиологические механизмы адаптации ( Березин , 1989), психопатологические последствия чрезвычайных ситуаций ( Магомед-Эминов , 2001; Александровский, Лобастов, Спивак, Щукина , 1991; Решетников, Баранов, Мухин, Чермянин , 1989; и др.), проблемы надежности профессиональной деятельности в экстремальных условиях ( Душков , 1987; Небылицын , 1991; и др.).
Прежде всего, для решения этого вопроса необходимо смещение акцентов с психопатологических аспектов на общепсихологические и, следовательно, применение методологического и методического аппарата не клинической, а общей психологии. При осмыслении явления в медицинских терминах, логическим следствием такого подхода становятся меры по предотвращению болезненного состояния, а при использовании объяснительных рамок нормы мы выходим на возможности активизации высших устремлений человека, активизации его личностного потенциала для преодоления им жизненных трудностей, а возможно – и для его личностного роста, развития и самосовершенстования. При таком подходе необходимо сконцентрировать усилия на поисках личностных ресурсов и механизмов, обеспечивающих продуктивную жизнедеятельность человека в условиях повышенного риска природных катастроф. С этим подходом согласуются и отдельные работы зарубежных авторов ( Tremblay, Blanchard, Pelletier, Valerand , 2006), предлагающих удерживать в фокусе внимания одновременно и психопатологическую, и позитивную, развивающую парадигму при рассмотрении психологического воздействия бедствий на личность. В зарубежных работах, проведенных уже после нашего исследования, психологические последствия экстремальных ситуаций и стихийных бедствий рассматриваются не только в терминах посттравматического стрессового расстройства, но и с точки зрения новой парадигмы посттравматического роста ( Morris, Shakespeare-Finch, Scott , 2007; Chi-Hsiang Hsu, Chih-Chung Su , 2010) и позитивных изменений, которые ощущает в себе личность в результате психологического преодоления травмирующего события. Кроме того, проблематика психологического преодоления последствий природных бедствий рассматривается также и в русле позитивной психологии. В исследовании Трембле с соавторами ( Tremblay, Blanchard, Pelletier, Valerand , 2006) рассматривается роль субъективной витальности и удовлетворенности жизнью в поддержании физического и психического здоровья после стихийного бедствия; в другом исследовании, проведенном в рамках позитивной парадигмы девятью годами ранее ( McMillen, Smith, Fisher , 1997), обнаружено, что общий уровень психологического благополучия личности является предиктором эмоционального и физического здоровья после воздействия травмы.
Далее мы перейдем к изложению и интерпретации результатов нашего исследования психологических ресурсов адаптации к условиям повышенного риска природных катастроф ( Александрова , 2004). Исследование было проведено в условиях воздействия стихии малой интенсивности, в регионе, где землетрясения, цунами и тайфуны, которые принесли много разрушений и сопровождались большими человеческими жертвами, еще свежи в памяти жителей.
Общая характеристика исследования
Цель исследования состояла в изучении психологических ресурсов адаптации личности к условиям повышенного риска природных катастроф, включающим повышенную сейсмическую активность и повышенную опасность других природных бедствий различного характера. Объектом исследования явились особенности адаптации личности к условиям повышенного риска природных катастроф, а предметом исследования – психологические ресурсы адаптации личности к условиям повышенного риска природных катастроф.
Методологической и теоретической основой исследования явились теоретические подходы и положения, разработанные в отечественной и зарубежной психологии. Это сформулированное Б.Г. Ананьевым (1968) положение о необходимости целостного подхода к изучению человека в системе его связей с миром и принцип единства сознания и деятельности А.Н. Леонтьева (1977). Данная работа основывается также на положениях Ф.Б. Березина (1989), Л.А. Китаева-Смыка (1977, 1983) об адаптации человека в экстремальных ситуациях, Д.А. Леонтьева (2002), А.Г. Маклакова (2001) об адаптационном потенциале, С. Мадди ( Maddi, Khoshaba , 1994), Р. Лазаруса ( Lasarus, Folkman , 1984; Лазарус , 1970) о ресурсах и механизмах совладания с жизненными трудностями. Мы опирались также на концепции посттравматического стресса и психопатологических последствий чрезвычайных ситуаций, изложенные в работах Н.В. Тарабриной (2001), Ю.А. Александровского ( Александровский, Лобастов, Спивак, Щукина , 1991; Александровский , 1997), М.М. Решетникова ( Решетников, Баранов, Мухин, Чермянин , 1989), на взгляды Н.А. Бернштейна (1966) об антиципирующей адаптации и модели будущего, И.М. Фейгенберга и В.А. Иванникова ( Фейгенберг, 1977; Фейгенберг, Иванников, 1978) о вероятностном прогнозировании и его роли в адаптационном процессе, на теорию личностных конструктов Дж. А. Келли ( Kelly , 1955), на идеи А.А. Кроника и Р.А. Ахмерова ( Кроник, Ахмеров , 2002) о психологической зрелости личности и психологии жизненного пути, на понятие о локусе контроля, введенное Дж. Роттером (см. Хьелл, Зиглер , 1997), на идеи о роли смысла в жизни человека В. Франкла ( Франкл , 1990) и Дж. Крамбо ( Crumbaugh , 1973), на теоретические подходы к процессу взаимоотношений человека и природы С.Д. Дерябо (1999), В.А. Ясвина (2000), Б.А. Душкова (1987), Дж. Голда (1990). Философской базой исследования стали философские воззрения Л.Н. Гумилева (1990), В.И. Вернадского (1944) о единстве и взаимовлиянии человека и природы. Контроль климатогеографических условий проведения исследования являлся составной частью исследования. Математико-статистическая обработка результатов проводилась с использованием программы «STATISTICA for Windows 6.0».
Основной базой исследования были Сахалинский государственный университет (экспериментальная группа) и Кемеровский государственный университет (контрольная группа). Исследование осуществлялось с привлечением студентов 2—4-х курсов различных факультетов обоих университетов. Полные данные по всем изучаемым параметрам получены для 310 испытуемых: из них 162 человека (51 юноша и 111 девушек) – экспериментальная группа, 148 (56 юношей и 92 девушки) – контрольная.
Нами была разработана социологическая анкета , направленная на выявление опыта переживания природных бедствий, особенностей вероятностного прогнозирования студентами опасных природных явлений и личной безопасности, готовности противостоять им, знаний о безопасном поведении, уверенности в преодолимости негативных последствий стихии и субъективной интерпретации опасных природных явлений, а также факторов личной истории, которые расцениваются как повышающие риск возникновения симптомов ПТСР ( Norris, Galea, Friedman, Watson , 2006; Norris, Slone, 2007; Young, Ford, Ruzek, Friedman, Gusman , 1998).