Оказывается, так же, как Г. Т. Григорян претендовал на место управляющего ЦК, так и Ю. Г. Антонов претендовал на место начальника 4-го управления. Вот тогда я понял, что моя кандидатура была противопоставлена кандидатуре Антонова, который был связан с Шелепиным. Брежнев не хотел, чтобы во главе 4-го управления стоял человек Шелепина. 4-е управление — очень важное, здесь хранятся самые сокровенные тайны руководства страны и его окружения — состояние их здоровья, прогноз на будущее, которые при определенных условиях могут стать оружием в борьбе за власть. Я понимал, что только стечение обстоятельств заставило назначить на эту должность меня. И опять надо оценить правильный и тонкий ход Брежнева: рядом лучше иметь нейтрального, малоизвестного человека, ученого и врача, лишенного политических симпатий и амбиций.

Е. Чазов, с. 16–17.

Познакомились мы, когда он (Шелепин.  — Сост.) был первым секретарем ЦК ВЛКСМ, в пору Хрущева стал заместителем Председателя Совета Министров СССР, секретарем ЦК КПСС, членом Президиума ЦК. Ведал партийно-государственным контролем.

…Закончился тот Пленум ЦК, на котором сняли Хрущева. Я направился к выходу. Вдруг меня плотно взял за локоть Шелепин, пригласил к себе в кабинет. Дверь закрылась. Надменное лицо Шелепина стало приветливым, будто ничего не произошло. Сели. Шелепин заказал чаю. «Не уехать ли тебе года на два из Москвы? Полезут ведь с интервью иностранцы. А потом мы тебя вернем». Я отказался. «Ушел бы Хрущев в семьдесят лет,  — продолжал Шелепин,  — мы бы ему золотой памятник поставили. Рыба с головы тухнет»,  — закончил он разговор. О моем отъезде в «превентивных целях» речь уже не шла…

Шелепин, конечно, ни в грош не ставил Брежнева. Да тот по силе характера не годился и в подметки Шелепину, «железному Шурику», как называли его в ближнем окружении. В руках Шелепина были кадры КГБ — он ведь после XX съезда партии занимал должность председателя этого комитета, ему было поручено очистить кадры милиции, партийно-советского контроля. Было среди его выдвиженцев немало секретарей обкомов партии, ответственных сотрудников партийно-советского контроля. Шелепин, естественно, расставлял своих людей и, надо сказать, получал поддержку Хрущева, поскольку тот считал, что молодые внесут свежую струю в организацию работ. Многое обещало Шелепину победу в предстоящей схватке с Брежневым. Он к ней готовился. Однако не учел, что силу ломит не только сила, но и хитрость. И тут ему было далеко до Брежнева. Тот воспользовался своим главным преимуществом: Шелепин был чужаком для партаппарата, а должности, которые он занимал, весьма непопулярными — контролирующими.

А. Аджубей, с. 310.

Брежневу очень нужна была поддержка энергичного Шелепина с его влиянием на КГБ (новый председатель КГБ Семичастный был прямым ставленником Шелепина). В награду за участие в антихрущевской акции Шелепин был введен в состав Президиума ЦК и сделан секретарем Центрального Комитета партии с очень важными функциями, особенно в сфере кадровой политики.

Однако прошло совсем немного времени, и стало ясно, что союз этих двух деятелей покоился на очень шаткой основе, и вскоре он стал распадаться. Главное, как я убежден, состояло в том, что у умного и энергичного Шелепина был свой честолюбивый замысел насчет занятия первого поста в партии и наведения «должного порядка» в стране жесткими и решительными методами. Брежнева он считал слабой и временной фигурой в руководстве, явно недооценивая его ловкость, жизненный опыт и влияние в партийном аппарате.

Мне вспоминаются пространные замечания и поправки, которые постоянно поступали от Шелепина, к текстам речей, рассылавшихся Брежневым. Все они шли в одном направлении: заострить классовый подход к проблемам, укрепить дисциплину, тверже противостоять проискам империализма, покончить с рецидивами «хрущевщины», к которым он относил и курс на укрепление мирного сосуществования во внешней политике, возобновить взаимопонимание с руководством Китая (а ведь это было время «культурной революции» в Пекине). Брежнев эти замечания читал, но в общем игнорировал.

Куда более серьезным, с его точки зрения, был факт, что вокруг Шелепина начала собираться компактная группа его единомышленников, главным образом в сфере госбезопасности и идеологии…

Так или иначе, но поведение А. Н. Шелепина и постоянные публичные выступления его приверженцев становились все более активными и по существу приобрели характер целеустремленной борьбы за «исправление» линии, проводившейся Брежневым.

Сам Леонид Ильич явно воспринял это как доказательство намерения Шелепина выступить его соперником и занять высший пост в стране. Реакция последовала довольно быстро и радикально, хотя и в завуалированных по-брежневски формах. Были смещены и посланы на дипломатическую работу в дальние страны руководители Комитета по радиовещанию и телевидению и ТАСС. В КГБ первыми заместителями председателя были направлены близкие друзья Брежнева Цвигун и Цинев, а вскоре и самого Семичастного (назначенного зампредом Совмина Украины) заменил надежный соратник Брежнева Ю. В. Андропов.

Сам же Шелепин поначалу был освобожден от должности секретаря ЦК (вопросы кадров, формально переданные маловлиятельному Капитонову, Брежнев фактически взял в свои руки). Шелепин, оставаясь еще членом Политбюро, стал председателем ВЦСПС. Однако и на новом посту этот энергичный человек развил активную деятельность, выступая как защитник социальных интересов трудящихся, и своей популярностью, видимо, снова стал неудобен. В 1975 году его вывели из состава Политбюро, «освободили» от работы в ВЦСПС и отправили на пенсию.

А. Александров-Агентов, с. 254, 256.

На расширенном заседании Президиума ЦК КПСС, на котором присутствовали все первые секретари ЦК компартий союзных республик и группа первых секретарей крайкомов и обкомов партии Российской Федерации, обсуждался вопрос о крупных животноводческих комплексах. В своем выступлении на этом заседании я говорил о крайне тяжелом положении в сельском хозяйстве. Привел истинные цифры и факты, а не те, которые представляло ЦСУ СССР, поддержал и идею о создании животноводческих комплексов, но не в ущерб мелким и средним животноводческим фермам, многие из которых все же были ликвидированы, что, конечно, отрицательно сказалось на снабжении населения мясом, молочными продуктами. В заключение своего выступления внес предложение об освобождении с поста министра сельского хозяйства В. В. Мацкевича.

К моему удивлению, подводя итог заседания Президиума, Брежнев никак не отреагировал на мои замечания и предложения. На другой день вызвал меня. «Как понимать твое вчерашнее выступление?» — резко спросил он. «А так и понимать, как было сказано»,  — ответил я. «Твоя речь была направлена против меня!» — «Почему?» — удивился я. «А ты что, не знаешь, что сельское хозяйство курирую я? Значит, все, что ты говорил вчера,  — это против меня… Затем, какое ты имел право вносить предложение о снятии с работы Мацкевича? Ведь это моя личная номенклатура!»

Дорого мне обошлось это выступление. С той поры каждый раз записывался для выступления в прениях на пленумах ЦК. Однако ни разу мне не дали возможности выступить.

А. Шелепин, с. 236 [13].

Все первое полугодие 1967 года мне часто приходилось встречаться и с Брежневым, и с Андроповым, и я чувствовал их уверенность в успешном исходе борьбы с Шелепиным, который оказался менее искушенным и искусным в сложных перипетиях борьбы за политическую власть. Ни в Политбюро, ни в ЦК он так и не смог создать необходимого авторитета и большинства. Старики не хотели видеть во главе страны «комсомольца», как они называли Шелепина, памятуя его руководство комсомольской организацией СССР. И хотя я помню то напряжение, которое царило перед Пленумом ЦК КПСС, на котором Шелепина освободили от должности секретаря ЦК, Брежнев без большого труда убрал с политической арены своего возможного конкурента.