Утром за завтраком он ест, она сидит рядом. Просто сидит, и ему спокойно. Ему делают укол инсулина — она должна быть тут. Друг без друга не могут. Вечером ждет до глубокой ночи, дремлет…

Она очень блюла место мужа в доме. Летом, на юге, после моря, после обеда хочется спать — нет, сиди за столом, жди, пока Леня приедет. Он приезжает непременно с букетом: «Это тебе, Витя».

«Витя — Леня», «Леня — Витя»,  — только и слышишь. Голубки…

За столом обычно сидела не только семья, но и доктор, и медсестра, и горничная. В доме было два повара: Слава и Валера. По двадцать лет у Брежнева работают. Виктория Петровна всегда следит за их работой. И говорит:

 — То, что вы на курсах прошли, хорошо, но это — ресторанная еда. А в пищу, чтобы она была отменной, всегда нужно добавлять чуточку души.

У нее, наверное, природный кулинарный талант. С утра до вечера она, как пчелка, крутилась по хозяйству: соленья, варенья, моченья, сушка лечебных трав. Помидоры и огурцы солились бочками. А за столом — пельмени, пироги с вишнями!

Было у Виктории Петровны несколько коронных блюд, а среди них — варенье из крыжовника. Долго она с ним обычно возилась, но получалось у нее сказочно.

Поговорить о еде в семье очень любили. Даже за столом, когда ели. Вспоминали, как родители в печке готовили. Обсуждали борщи, каши.

Она очень заземленная. Ей приходилось переезжать с дачи на дачу, когда он был у власти, и в Днепропетровске, и в Молдавии, и в Москве. Знаете, какой был у нее первый вопрос? А есть ли там погреб? Какой он?

Всегда на кухне: перец с яблоками, перец в масле, домашние колбасы, сальтисоны, кровяная колбаса с гречкой. Вязала и внучке, и дочке Галине.

Внучку, Галину дочку, она воспитала сама, с первых дней. Девочку и назвали Викторией в ее честь. И племянников, и сестер-братьев своих любила. Отдавала им предпочтение перед родней Леонида Ильича.

Она в гости ходить не любила, а он к себе всех всегда звал.

«Андрюша Громыко зовет на обед»,  — скажет она.

«Хорошо. Но зачем к нему идти? Пусть он к нам на обед идет»…

Она политикой вообще не интересовалась. Вот выбрать хорошую баранину или свиную рульку — это пожалуйста. Пирог с вишнями замесить — пожалуйста. Его маме, Наталье Денисовне, сливки налить и яблочко приготовить — с удовольствием.

Наталья Денисовна (мать Брежнева) была своеобразная женщина. Ей было около девяноста. Я как-то зашла к ней в комнату — темно. «Не зажигай в свет,  — говорит,  — я на лицо маску из сливок положила, Витя посоветовала».

Наталья Денисовна тоже очень хорошо вязала, она на юге обычно вязала шерстяные тюбетейки от солнца: Лене, детям, охранникам…

Между собой Виктория Петровна с Леонидом Ильичом никогда не ссорились. Если что ей не нравилось, она умолкала и вся фигура выражала укор. Я никогда не видела ее плачущей. Подруг у нее не было. В доме тем не менее часто бывали жены Мазурова, Кулакова, Громыко, Устинова. Обедали вместе, играли в картишки.

Все было как-то нелогично: с одной стороны, дом — полная чаша, все посвящено плоти, с другой — подчеркнутая, я бы сказала, показная скромность: джинсы внукам нельзя носить, что люди скажут.

Мне хорошо одеться — нельзя, нужно поскромнее, чтобы не было разговоров. Сережки покупаю попроще. Брошку «нацеплять нельзя». Хорошо одеваться — некрасиво. Обнаженная Венера на картинке — это голая женщина, стыд какой. И Тетчер приводится в пример, мол, вот она скромно одета.

На продукты им выделялось четыреста рублей. Виктория Петровна никогда не давала кусочку пропасть. Батарейку не выбросит — а вдруг ее можно еще использовать…

Старшие Брежневы — очень консервативные люди. Большие консерваторы. Виктория Петровна сохраняла старые рубашки Леонида Ильича — они чинились, перешивались. Круглые сутки в доме работали две женщины и сама хозяйка. Не приседая. Когда он умер, она не плакала, а как-то окаменела. На лекарствах. Три дня сидели в Колонном зале.

Она всегда верила врачам и вообще, как цветок: польют — растет. Похвалят — старается.

Л. Брежнева, с. 472–476 [14].

Нужно сказать, что у нас, особенно среди женщин, любят перемывать кости женам руководителей высокого ранга. Досталось и Виктории Петровне. Утверждалось, что она сильно влияла на Леонида Ильича в государственных и партийных делах. Это также неправда, Виктория Петровна не могла быть таковой в силу своего характера и постоянной болезни. Несколько раз она находилась в критическом состоянии, но выходила из этого положения и пережила мужа. Она часто выезжала на лечение в Карловы Вары. Единственным ее вмешательством в дела супруга было то, что она сделала Леониду Ильичу замечание по поводу награждения его орденом «Победа». Она заявила, что ему не следовало принимать этот орден, ибо он вручается за выдающиеся достижения в военной области. Брежнев тогда ответил, что на этом настояли члены Политбюро, а он не дал должной оценки их действиям.

М. Докучаев, с. 178.

Добрую память о себе оставила жена Леонида Ильича — Виктория Петровна, всегда державшаяся в тени мужа. Рада Гавриловна (жена В. В. Щербицкого.  — Сост.) рассказывала, что была она очень тактичной, мудрой женщиной. Жизнь ее складывалась нелегко, и в семье далеко не все было благополучно. Тем не менее она служила образцом сдержанности, хлебосольства, всегда встречала с улыбкой, доброжелательно. В семье Брежнева чувствовали себя не как в доме большого руководителя, а как в хорошем добром кругу друзей. И поэтому искренне жаль, что так непросто сложилась судьба этого родового гнезда.

В. Врублевский, с. 30.

У нас сложились хорошие, добрые отношения (с женой Брежнева.  — Сост.). Они поддерживались тем, что тяжелобольная Брежнева понимала, что живет только за счет активной помощи врачей. Не хочу уподобиться многочисленным «борзописцам», смакующим несчастье и злой рок в семействе Брежневых. Большинство из этих несчастий выносила на своих плечах Брежнева, которая была опорой семьи. Она никогда не интересовалась политическими и государственными делами и не вмешивалась в них, так же, впрочем, как жена Андропова. Ей хватало забот с детьми. Сам Брежнев старался не вмешиваться в домашние дела. При малейшей возможности он «вырывался» на охоту в Завидово, которое стало его вторым домом. Как правило, он уезжал днем в пятницу и возвращался домой только в воскресенье вечером.

В последние годы жизни Брежнева у меня создалось впечатление, что и домашние рады этим поездкам. Думаю, что охота была для Брежнева лишь причиной, чтобы вырваться из дома. Уверен, что семейные неприятности были одной из причин, способствующих болезни Брежнева. Единственно, кого он искренне любил, это свою внучку Галю. Вообще взаимоотношения в семье были сложные. И не был Чурбанов, как это пытаются представить, ни любимцем Брежнева, ни очень близким ему человеком.

Е. Чазов, с. 118.

В немалой степени на Брежнева влияла его семья. Конечно, не возразишь, если скажут, что сам он не только терпел, но каким-то образом и поощрял дурные нравы и стиль поведения своих домочадцев, прежде всего детей. Наверное это так. Но я не хочу искать виноватых, а просто констатирую факт: семья, многочисленные родственники, а также близкие к ним люди, тянувшиеся за Брежневым с Украины, из Молдавии, вообще с мест его прежней работы, дурно влияли на него.

Г. Арбатов. Знамя. 1990. № 10. С. 206.

Крайне редко в поездках, в отличие от Хрущева, его сопровождала жена. Это было связано не только с ее болезнью (она страдала тяжелой формой диабета), но и принципом, который исповедовал Брежнев: жена — это только домашняя хозяйка и мать семейства. Вот почему в Калифорнии, помимо охраны, оказалась лишь небольшая группа — 5–6 человек сопровождающих лиц.

Е. Чазов, с. 110.