— Добрый день, мисс Ален, — сказал я, сделав учтивый поклон.

— О, мистер Энтони Болт, если я не ошибаюсь.

— Да, Вы не ошибаетесь, у Вас прекрасная память.

— Благодарю. Кстати, позвольте Вам представить моего друга, мистера Кью Грегори.

— Очень рад, — сказал я, протянув руку моему новому знакомому.

— Взаимно.

— Мистер Грегори, — продолжала Ален, — исключительный человек, он художник, мистер Болт, талант которому дан от Бога!

— О, мисс Ален, Вы не объективны по отношению к моим скромным произведениям, уверен, что Ваше мнение многие бы не разделили.

— Ну что Вы, Кью! Ваши произведения прекрасны. Вы недооцениваете свои таланты!

— Скромность — добродетель, мисс Ален, а я всего лишь сужу трезво.

— А чем занимаетесь Вы, мистер Болт? — спросил он меня.

— О, я, к сожалению, не имею дарований, подобных вашим, мистер Грегори, так, иногда перепадает кое-какая работа в роли сыщика.

— Очень интересно, и что же Вы расследуете сейчас?

— Да так, ничего особенного, — начал было я, но мисс Ален, видимо, принявшая мои речи за ложную скромность, перебила мой монолог.

— Ничего особенного?! — подхватила она, всплеснув от негодования своими тонкими ручками. — Мистер Болт расследует убийство моей сестры! И я надеюсь, что, несмотря на все неудачи полиции, мистеру Энтони удастся пролить свет истины на это дело и наказать столь жестокого человека!

— Вот как? — произнес Кью Грегори, с удивлением посмотрев на меня, — так Вы, значит, расследуете дело Апостола?

— Да, с некоторого времени.

— Ну и что Вы думаете об этом деле?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, у Вас уже есть догадки, домыслы, может быть, даже подозреваемый?

— О, вас так интересует это дело?

— Ну как же, весь Лондон интересуется этим делом! Ну, так Вы не ответили на мой вопрос.

— Да, у меня есть некоторые догадки, а возможно, и подозреваемый.

— Неужели?! А позволите полюбопытствовать?

— Это только мои догадки, так сказать, наброски будущей картины, понимаете?

— Конечно, конечно. Но все же столь злободневная тема. Как Вы думаете, кто этот человек, почему он убивает?

— Я не могу с точностью сказать, кто этот человек, пока не могу, но одно мне ясно совершенно точно: он религиозный фанатик, мистер Грегори. Именно фанатик, возомнивший себя Богом, возомнивший, что он вправе судить людей и решать их судьбы.

— А Вы?

— Что я?

— Вы ведь тоже судите его, разве нет?

— Сужу, но не приговариваю.

— А Вы еще и философ, мистер Болт, — сказал он, посмотрев на меня с легкой усмешкой. — Нам надо будет устроить с вами поединок философов, как Вы к этому относитесь?

— Обещаю, как только я поймаю убийцу, мы обязательно с Вами пофилософствуем.

— Ну что же, Ваша непоколебимая вера в свои силы приятно поражает, думаю, теперь Лондон может спать спокойно.

— Не сомневайтесь, — сказал я, изобразив на лице дружескую улыбку. — Кстати, а где можно ознакомиться с вашими работами?

— О, как правило, я работаю для частных коллекций, поэтому я сомневаюсь, что Вам удастся найти мои картины в новомодных ныне выставочных салонах.

— Очень жаль, мисс Ален так нахвалила ваше дарование, что теперь мне бы непременно хотелось взглянуть на ваши шедевры.

— Между прочим, мистер Болт, Кью как раз собирается писать мой портрет, так что по окончании работы я непременно дам Вам ознакомиться с этим произведением искусства, — сказала Ален.

— Прекрасно, мисс Ален, буду ждать с нетерпением. Но может быть, Вы писали портреты кого-нибудь еще из этой семьи или, может быть, друзей этой семьи, например, мисс Маргарет Стоун?

— Нет, мистер Болт! Я бы никогда не стал расходовать свои краски на написание портрета такой женщины, — сказав это, он взял свой недопитый стакан виски, стоявший на столе подле него и, отойдя ближе к камину, уставился на потрескивавший внутри него огонь.

— Простите, — начала мисс Ален. — Кью очень правдивый, он всегда говорит то, что думает. А мисс Стоун ведь пользуется такой дурной репутацией, в то время как Кью — человек очень набожный. Ну, Вы понимаете, творческая личность, не судите его строго.

— Все в порядке, мисс Ален, каждый вправе придерживаться того мнения, которого ему хочется. Это нисколько не задевает меня лично, к тому же мисс Стоун мне также знакома лишь понаслышке, поэтому возможно, что если мистер Грегори позволяет делать себе подобные выпады, у него есть на это основания.

— Я рада, мистер Болт, что Вы все правильно понимаете. Кстати, Вам уже удалось что-нибудь выяснить о гибели Эрин?

— Совсем немного. Дело Апостола не столь простое. Сегодня я как раз пришел с визитом к Вашему отцу для предоставления ему отчета о проделанной мною работе. К сожалению, я не имею возможности поговорить со всеми теми людьми, что были знакомы с мисс Эрин. Едва ли они захотят обсуждать со мной свои отношения с мисс Эрин, да и к тому же я не имею чести быть с ними знакомым.

— Ну, последнее, мистер Болт, легко поправимо. Я хочу пригласить Вас на бал. Он состоится через пару недель в нашем доме.

— Бал? А не слишком ли скоро после кончины Эрин?

— Да, я понимаю, что Вы имеете в виду, но общество диктует нам свои правила, — сказала она, опустив в пол взгляд печальных глаз.

— Да, конечно.

Вдруг за спиной послышались шаги. Это был Бэрон — лакей Рэмонов.

— Мистер Рэмон ждет Вас, — сказал мне лакей, показав учтивым жестом дорогу к выходу из гостиной.

— Мисс Ален, — сказал я, поцеловав руку девушке, — я был очень рад повидаться с Вами вновь. С нетерпением жду бала. Сделав легкий реверанс, мисс Ален пожелала мне всего доброго, также высказав надежду на скорую встречу.

— Был рад знакомству, мистер Грегори.

Обернувшись, мистер Кью поднял бокал за мое здоровье и направился к мисс Ален, я же, последовав за моим провожатым, вышел из гостиной. Мы прошли по длинному коридору, выйдя к уже знакомой мне главной лестнице, неподалеку от которой располагался кабинет мистера Рэмона. Войдя в кабинет первым, Бэрон громко продекламировал: «Мистер Болт». После чего, отойдя немного в сторону, впустил меня в комнату.

— Спасибо, Бэрон, ты можешь идти. Проходите, мистер Болт.

Я прошел вглубь комнаты. Мистер Рэмон, как всегда, сидел в своем кресле, крутя в пальцах толстую дорогую сигару.

— Добрый день, мистер Рэмон, — сказал я, протянув руку.

— Добрый, ну как продвигается расследование? Вам уже удалось что-нибудь выяснить? И, кстати, мистер Болт, Вы в курсе, что на могиле моей дочери совершено хулиганство, Вам что-нибудь известно об этом обстоятельстве?

— Боюсь, что известно. Это, как Вы изволили выразиться, обстоятельство совершил я.

После такого откровенного заявления мистер Рэмон с минуту изумленно смотрел на меня. В комнате царила абсолютная тишина. После чего, нарушив это безмолвие, он сказал:

— И как это понимать? Будьте любезны дать объяснения!

— Понимаете ли, мистер Рэмон, мне необходимо было осмотреть тело вашей дочери.

— Да, но я ведь дал Вам на это письменное разрешение!

— Я прекрасно помню это, мистер Рэмон, но возникшие непредвиденные трудности в виде смотрителя кладбища не дали мне возможности совершить все по закону. Мне жаль, что так вышло, но я действовал в Ваших интересах.

После этих слов злость, бывшая на лице мистера Рэмона, плавно перетекла в негодование и, скривив недовольное лицо, старик пробурчал:

— Знаете, мистер Болт, я, конечно, прощу Вам это обстоятельство, так как именно с моей подачи Вы занялись расследованием и в моих интересах обеспечить вам возможность беспрепятственно действовать, даже если эти действия будут вне закона.

— Я знал, что Вы правильно расцените мой поступок.

— Да, да, но полиция все еще ищет того, кто был на кладбище в ту ночь, но не волнуйтесь — Вас-то я оправдаю.

— Благодарю.

— Итак, а теперь расскажите мне, что Вам удалось выяснить об этом убийце?

— Я осмотрел тело мисс Эрин, все было именно так, как написано в отчете доктора Прайса. Для меня не совсем понятно само орудие убийства. Доктор Прайс предполагал, что это нож, я готов поспорить на что угодно, что это не так. А еще, не так давно был обнаружен труп некой женщины. Все раны на ее теле были идентичны ранам на теле мисс Эрин. Отличались только лишь послания религиозного характера, которые убийца оставляет на телах жертв.