— Добрый день, мисс Стоун.

— А, это Вы, — сказала она, заиграв улыбкой и снова затянувшись мундштуком.

— О, Вы помните меня, я очень польщен.

— Ну, помню — это громко сказано. Между прочим, в тот день Вы даже не соизволили открыть мне тайну вашего имени, мистер, — сказала она, вопросительно посмотрев на меня своими черными блестящими глазами, которые просто пронизывали все мое существо.

— О, простите. Я надеюсь, Вы забудете мне мою рассеянность и невнимательность? Мое имя Энтони Болт.

— Хорошо, я прощу Вас, — сказала она, рассмеявшись.

Не знаю почему, но при разговоре с ней я чувствовал себя очень неловко. Каждое слово, сказанное ею, заставляло содрогаться мою душу, словно тонкие струны арфы, отдающие звуком в унисон.

— Итак, мистер Болт, что же Вас ко мне привело, опять долг службы?

— Отчасти, мисс Стоун.

— Так, очень любопытно, в прошлый раз долг службы привел Вас на кладбище, а в этот раз, стало быть, ко мне? — после этой фразы она приказала служанке принести чай.

— Почти, мисс Стоун, — ответил я, немного смутившись, — моя служба заставляет бывать меня в разных местах.

— Ну, надеюсь, что визит сюда, по крайней мере, Вам будет более приятен?

— Мисс Стоун, видеть Вас для меня счастье.

— Ну хорошо, вы почти оправдались, — сказала она, рассмеявшись, и предложила затем чашку чая, который как раз принесла ее служанка. Я присел на кресло, стоящее рядом с диваном, утопая в мягкости и терпкости духов и сигаретного дыма одновременно. Ее глаза внимательно следили за каждым моим движением, то ли оценивая, то ли изучая, но ни на минуту не упуская ни одного моего движения. Я взял в руки чашку из тонкого фарфора и осторожно поднес к губам, сделав небольшой глоток.

— Ну как? — спросила она.

— Простите?

— Как Вам чай? Его привез мне один друг из Франции.

— А, чай изумителен, Ваш друг сделал Вам прекрасный подарок.

— Ну, так кем же вы служите?

— Я нанят отцом мисс Эрин Рэмон для расследования дела о ее смерти.

— Ах, — вздохнула она, — бедняжка Эрин, — после чего, выдержав небольшую паузу, снова продолжила: — Так Вы ищете Апостола?

— Да, пытаюсь.

— И чем же я смогу быть Вам полезной?

— Я беседовал с мисс Ален Рэмон, она говорит, что Вы были подругой Эрин, это так?

— Да, мистер Болт, так.

— Тогда может быть, Вы сможете мне что-нибудь рассказать о ее жизни?

— Я не знаю, что Вам рассказать. Эрин — человек, ведший яркую насыщенную жизнь, свободную от предрассудков и ханжества, в отличие от многих других. Много знакомых, много поклонников. Конечно, убийцей мог быть кто угодно, хотя… — задумалась она на минуту.

— Что «хотя»?

— Ну, понимаете, мистер Болт, я не верю в то, что убийцей мог быть кто-то из окружения Эрин.

— Почему?

— Она не собирала вокруг себя религиозных фанатиков, читающих нравоучения и порицающих свободные нравы. Скорей всего, это был кто-то случайный в ее жизни.

— А что Вы имеете в виду под фразой «свободные нравы»?

— Я имею в виду под ней то, что говорю, — сказала она, заулыбавшись.

— Мисс Стоун, это серьезно, — сказал я, строго посмотрев на нее.

— Ну хорошо, хорошо. Я имею в виду, что Эрин не придерживалась всего этого напускного этикета. Она свободно общалась с мужчинами своего круга. Вы меня понимаете? — спросила она, вопросительно посмотрев на меня.

— Думаю, что да, — ответил я несколько неуверенно.

— Ну так вот, думаю, что именно это могло многим не нравиться. Люди ведь такие лицемерные, сами будут тебя порицать и сами же тайно завидовать, желая оказаться на твоем месте.

— Да, в этом Вы, конечно, правы.

— А может быть, это вообще был человек, не знакомый ей?

— Мисс Стоун, а Вам что-нибудь известно о ее недавних, новых знакомых?

— Боюсь, что нет, мистер Болт, думаю, я больше ничем не могу помочь Вам в этом деле.

— Ну что же, я все равно очень благодарен Вам, Вы мне очень помогли. А между тем я уже достаточно занял Вашего времени, — сказал я, привстав с кресла.

— Ну что Вы, мне было это совсем не в тягость.

— Очень рад, надеюсь, мы с Вами еще увидимся.

— О, кстати, а Вы приглашены к Рэмонам на бал? — спросила она, несколько оживившись.

— Да, мисс Ален приглашала меня прийти.

— Превосходно, значит, мы там и увидимся, мистер Болт!

— Мистер Рэмон Вас пригласил?

— Нет, не он сам, а крошка Ален. Мистер Чарльз не очень-то жалует меня. И даже когда была жива Эрин, он всячески противился нашей дружбе.

— Отчего же?

— Спросите его, думаю, из-за его закоренелых взглядов.

— Он не так уж стар.

— Мистер Болт, я не собираюсь с вами обсуждать свою жизнь.

— Конечно, конечно, простите, мисс Стоун.

— Думаю, Вы сможете найти выход?

— Да простите, что отнял время.

— Всего доброго, — сказав это, она встала и направилась вон из гостиной. В ушах потом еще долго стоял звук от шороха ее платья. Да, думал я, видимо, мой последний вопрос был несколько лишним. Постояв с минуту, я направился к выходу. Негритянка, встретившая меня там вновь, поинтересовалась:

— Вы уже уходите?

— Да, — ответил я.

— Тогда всего Вам доброго, — сказала она, открыв дверь, ведшую на холодную октябрьскую улицу. Выйдя на улицу, я услышал бой часов, доносившийся с центральной площади и, поняв, что до вечера у меня еще есть время, направился к малышке Шерри, готовой всегда меня накормить и унять голод плоти во всех смыслах этого слова.

Хорошенько отдохнув в объятиях трактирщицы, я поднялся с кровати и принялся одеваться. Рядом на кровати лежала Шери. Она внимательно смотрела на меня, опершись на подушку своим тонким белым локотком, и накручивала на палец другой руки рыжий локон.

— Уходишь? — спросила она меня.

— Да, мне нужно навестить Джека.

— Так значит, это правда, что он был арестован?

— Да, правда.

— Ты вернешься?

— Сегодня нет, но я обязательно зайду к тебе как-нибудь, — сказав это, я хотел было задорно коснуться ее подбородка, но она так резко отдернула голову, что рука моя успела коснуться только ее волос. — Что случилось? — спросил я с удивлением.

— Ничего! — парировала она несколько раздраженно.

— Шери… — начал было я, но голос ее резко оборвал мою речь.

— Когда будете уходить, мистер Болт, не забудьте оставить деньги вон на том столике, — после чего она быстро поднялась с постели и, подойдя к окну, сделала вид, будто она наблюдает что-то крайне интересное и более увлекательное, чем моя персона. Я понял, что лучшее, что я могу сейчас сделать, это уйти молча, так как, по всей видимости, малышка Шери была либо не в духе, либо ее девичьи грезы разбились о ту самую холодность к ней моего сердца.

Я взял со стула свой плащ, отягощенный с некоторых пор Библией, оставил на столике близь окна обычную плату за плотскую любовь и, мельком взглянув на Шери, молча вышел из комнаты. Возможно, это и было несколько жестоко с моей стороны, но я не хотел обманывать ее, оставляя на десерт подобное разочарование, ожидавшее ее в будущем, ведь тогда оно казалось бы ей в сто раз горче и тяжелее, нежели сейчас.

Я сбежал вниз по старой дубовой лестнице, сообщающей скрипом своих половиц о каждом моем шаге, и вышел вон из таверны. Теперь, как и было задумано, я вновь направился в сторону парома, чтобы, перебравшись на ту сторону реки, поговорить с тюремщиком. Сегодня должен был состояться суд над Джеком, а значит, все должно было выясниться. Я твердо решил, что даже если его и не оправдают, я выполню перед ним свой долг и помогу бежать из цепких лап правосудия. Добравшись до переправы и убедившись, что паромщика в лодке нет, я устремился к его дому. Из окна дома опять вырывался луч света, источником которого, по всей видимости, и на сей раз являлась свеча. Подойдя к двери, я постучал. Затем после моей второй и третьей попытки достучаться до паромщика, я толкнул дверь, которая, к моему большому удивлению, оказалась не заперта. Итак, войдя в распахнувшуюся передо мной дверь, я прошел в самый конец комнаты и увидел на кровати спящего паромщика, который был мертвецки пьян.