– Зараза! – выпалила она, чтобы уязвить Фрэнсиса.
Но Фрэнсис только медленно покачал головой. Он по-прежнему держал себя в руках, стараясь не поддаваться ее обаянию.
– Поздно, Леонсия. Я уже наложил на вас свое клеймо, – медленно произнес он, указывая на надрезы на ее ноге, и засмеялся.
Леонсия уже собиралась уходить, но при этих словах резко повернулась к нему.
– Печать зверя! – крикнула она. – Предупреждаю вас, мистер Генри Морган, – берегитесь!
Но Фрэнсис преградил ей дорогу.
– Ну а теперь давайте поговорим о деле, мисс Солано, – сказал он совсем другим тоном. – Вы должны меня выслушать. Сверкайте глазами сколько хотите, но не перебивайте меня. – Он наклонился и поднял с земли записку, которую ей написал. – Я как раз собирался послать вам несколько слов с мальчиком, когда меня остановил ваш крик. Возьмите эту бумажку, прочтите ее. Она вас не укусит. Это не ядовитая змея.
Леонсия не хотела брать записку в руки, но ее взгляд невольно упал на первую строчку:
«Я тот, кого вы приняли за Генри Моргана».
Молодая девушка взглянула на своего собеседника. По ее испуганным глазам было видно, что она еще не вполне понимает, в чем дело, но уже о многом догадывается.
– Даю вам честное слово, – серьезным тоном произнес Фрэнсис.
– Вы… вы… не Генри? – заикаясь, спросила она.
– Нет, я не Генри. Возьмите, пожалуйста, мою записку и прочтите ее.
На этот раз она повиновалась и стала читать. А он между тем любовался золотистым загаром на ее нежной смуглой коже – поцелуем жаркого солнца тропиков. Казалось, этот поцелуй проник и в ее кровь, или, быть может, пробивавшийся сквозь загар румянец придавал такой чудесный золотисто-матовый оттенок ее лицу? Словно во сне, молодой человек глядел в ее бархатные карие глаза, которые испуганно-вопросительно смотрели на него.
– А какая предполагалась тут подпись? – наконец спросила она.
Фрэнсис пришел в себя и догадался поклониться.
– Но имя? Ваше имя?
– Морган, Фрэнсис Морган. Как я вам и объясняю в записке, мы с Генри дальние родственники – какие-нибудь сорокаюродные братья или что-то в этом роде.
Однако, к ужасу Фрэнсиса, в глазах Леонсии вдруг снова появилось выражение сомнения. Взгляд ее вспыхнул гневом.
– Генри, – начала она с укором, – это хитрость, какой-то дьявольский обман с вашей стороны! Нет, не может этого быть, вы – Генри.
Фрэнсис указал на свои усы.
– Вы отрастили их с тех пор! – вызывающе бросила она.
Тогда он засучил рукав, обнажив руку до локтя. Однако Леонсия, видимо, не понимала, что он хотел этим доказать.
– Помните шрам? – спросил Фрэнсис.
Она кивнула головой.
– В таком случае попробуйте его отыскать.
Она наклонила голову и быстро оглядела его руку, затем, убедившись в своей ошибке, медленно покачала головой и пробормотала:
– Простите… простите меня. Я была в страшном заблуждении, а когда я вспомню, как ужасно себя вела с вами…
– Тот поцелуй был восхитительным! – поддразнил ее Фрэнсис.
Леонсии пришли на ум совсем недавние события; она опустила глаза и посмотрела на свою ногу. Фрэнсису показалось, что при этом девушка с трудом удерживается от смеха.
– Вы говорите, что у вас есть поручение от Генри, – вдруг сказала она, резко меняя тон. – И утверждаете, что он не виновен… Неужели это правда? Ах как бы мне хотелось вам верить!
– Я глубоко убежден в том, что Генри виновен в убийстве вашего дяди не более, чем я…
– В таком случае пока не говорите больше ничего об этом! – радостным голосом воскликнула молодая девушка. – Прежде всего мне следует попросить у вас прощения, хоть и вы должны признать, что наговорили мне много ужасных вещей, да и поступили со мной ужасно. Вы не имели никакого права меня целовать.
– Если припомните, вы могли застрелить меня, если бы я отказался.
– Молчите, молчите! – воскликнула она. – А теперь вы должны пойти со мной на гасиенду. По дороге расскажете мне о Генри.
Тут ее взгляд случайно упал на платок, который она недавно так презрительно отшвырнула прочь. Она подбежала к нему и подняла с земли.
– Бедный пострадавший платочек! – нежно сказала Леонсия. – Я и перед тобой должна извиниться. Я сама тебя выстираю и… – Она подняла глаза на Фрэнсиса и продолжала, обращаясь к нему: – …и верну его вам, сэр, свежим, с вечной благодарностью моего сердца.
– А печать зверя? – спросил молодой человек.
– Простите! – с раскаянием произнесла она.
– И вы не будете сердиться, если моя тень упадет на вас?
– Наоборот! – весело воскликнула она. – Вот – теперь я сама встала на вашу тень. Пойдемте!
Фрэнсис кинул песо[13] улыбающемуся мальчику-индейцу. А затем, радостный и взволнованный, он повернулся и направился вслед за Леонсией по тропинке, ведущей сквозь зеленые заросли к белевшей вдали гасиенде.
На широкой пьяцце[14] гасиенды Солано сидел Альварес Торрес. Сквозь отверстие в пышной листве тропических деревьев он увидел пару, приближавшуюся по извилистой дороге к дому. Торрес увидел, вернее, ему показалось, что увидел, нечто такое, что заставило его заскрежетать зубами от ярости и сделать абсолютно неверное заключение. Он пробормотал какие-то проклятия и от злости не заметил, что папироса у него погасла.
Что же он увидел? Леонсия и Фрэнсис шли рядом, поглощенные разговором настолько, что, по-видимому, забыли обо всем на свете. Фрэнсис в чем-то горячо убеждал Леонсию – словами и жестами. Молодая девушка на мгновение даже остановилась, – видимо, ее сильно тронули мольбы спутника. И вдруг – Торрес едва верил своим глазам – вдруг Фрэнсис вынул из кармана кольцо, а Леонсия, протянув ему левую руку и глядя в сторону, позволила молодому человеку надеть это кольцо на ее четвертый палец. А в том, что это обручальное кольцо, Альварес Торрес готов был поклясться.
На самом же деле Фрэнсис только вернул девушке обручальное кольцо, подаренное ей Генри. Леонсия же, сама не зная почему, приняла это кольцо довольно неохотно.
Торрес отшвырнул прочь погасшую папиросу и стал злобно крутить ус, словно находя в этом некоторое облегчение. Наконец он решил пойти навстречу молодым людям, уже показавшимся на пьяцце. Поравнявшись с ними, Торрес даже не ответил на приветствие молодой девушки. Вместо того повернулся к Фрэнсису и, возбужденно жестикулируя по обыкновению всех представителей латинской расы, злобно выкрикнул:
– Хоть от убийцы и не ожидаешь стыда, все же, по крайней мере, из простого чувства приличия…
Фрэнсис грустно улыбнулся.
– Ну вот! Опять началось! Еще один сумасшедший в сумасшедшей стране! В последний раз я имел удовольствие видеть этого господина в Нью-Йорке. Тогда он вел со мной серьезный разговор. А здесь при первой же встрече заявляет мне, что я не кто иной, как бесстыдный, не знакомый с приличиями убийца.
– Сеньор Торрес, вы должны просить извинения, – гневно произнесла Леонсия. – До сих пор еще не бывало, чтобы гостю пришлось выслушивать оскорбления в доме Солано.
– А разве в доме Солано оказывают гостеприимство тому, кто убил одного из представителей рода? – возразил Торрес. – Очевидно, нет такой жертвы, которую вы не были бы готовы принести во имя гостеприимства.
– Успокойтесь, сеньор Торрес, – любезно посоветовал Фрэнсис. – Я знаю, в чем ваша ошибка. Вы воображаете, что я Генри Морган. На самом деле перед вами Фрэнсис Морган, и мы с вами еще недавно вели деловую беседу в кабинете мистера Ригана в Нью-Йорке. Пожмем друг другу руки – вот и все извинения, которых я от вас потребую.
Торрес, совершенно ошеломленный тем, что мог так ошибиться, пожал протянутую Фрэнсисом руку и рассыпался в извинениях перед Фрэнсисом и Леонсией.
– А теперь, – сказала молодая девушка, радостно засмеявшись, – я должна позаботиться о комнате для мистера Моргана, да и одеться мне не мешает. – С этими словами Леонсия хлопнула в ладоши, призывая горничную. – А потом, сеньор Торрес, с вашего позволения, мы вам расскажем о Генри.