– Ну а если он сейчас умрет, сможет ли какой-нибудь другой майя прочесть узлы?

– Нет, сеньор, мой отец последний из живых людей, знающих этот древний язык.

Их разговор был прерван появлением Леонсии и Рикардо, которые, стреножив своих мулов и стоя на краю котловины, робко заглядывали вниз. При виде Леонсии лица Фрэнсиса и Генри вспыхнули радостью, но из уст их полились только упреки и слова недовольства. Они стали настаивать на том, чтобы они с Рикардо вернулись домой.

– Но ведь вы не отправите меня домой, не дав мне позавтракать? – сказала она и соскользнула в котловину: с чисто женской хитростью девушка решила перенести обсуждение вопроса об ее удалении на несколько иную почву.

Обеспокоенный шумом голосов, старик майя очнулся от молитвенного транса и гневно посмотрел на Леонсию. Он обрушился на нее с целой речью, вставляя в поток слов на своем языке случайные испанские слова.

– Он говорит, что женщина – это зло, – перевел пеон, воспользовавшись первой паузой в речи старика. – Он говорит, что женщины сеют между мужчинами вражду, ожесточение и внезапную смерть. Их всегда преследуют неудачи и Божий гнев. Их пути – не пути богов, и они ведут людей к гибели. Он говорит, что женщины – извечные враги Бога и мужчины, навсегда отдаляющие Бога от мужчины. Он говорит, что женщины всегда затемняли Следы Стопы Бога и мешали мужчинам идти к Богу Божьей тропой. Он говорит, что эта женщина должна вернуться…

Фрэнсис слушал горячую тираду старика, насвистывая, со смеющимися глазами. А Генри, обратившись к Леонсии, сказал:

– Ну, Леонсия, будьте умницей. Слышите, что думает майя о вашей сестре? Здесь не место для вас. Ваше место в Калифорнии. Там женщины имеют право голоса.

– Беда в том, – заявил Фрэнсис, – что старик хорошо еще помнит ту женщину, которая принесла ему столько несчастий в пору его юности. – Затем он обернулся к пеону. – Пусть твой отец прочтет по узлам, что там говорится за или против женщин, идущих по Стопам Бога.

Тщетно дряхлый великий жрец читал священные письмена. В них не было ни малейшего возражения против участия в экспедиции женщины.

– Он просто путает собственный опыт со своей мифологией, – с торжеством усмехнулся Фрэнсис. – Мне кажется, Леонсия, вы смело можете остаться и позавтракать. Кофе готов. После этого…

Но «после этого» наступило гораздо раньше. Не успели они усесться на землю и приступить к трапезе – Фрэнсис протянул Леонсии горячие оладьи, – как пуля сбила шляпу с его головы.

– Черт возьми, я этого не ожидал, – сказал он, приседая. – Ну-ка, Генри, выгляни и посмотри, кто хотел меня подстрелить.

В следующую минуту все, кроме старого жреца, уже выглядывали из котловины. Они увидели, как на них со всех сторон ползла орда людей в странных, не поддающихся описанию одеждах; казалось, эти люди не принадлежат ни к одной определенной расе, представляя собой помесь всех рас. Видимо, все существующие племена приняли участие в формировании телосложения и цвета кожи пришельцев.

– Какая отвратительная компания, – сказал Фрэнсис. – Отроду не видал такой рвани.

– Это кару, – пробормотал пеон, не скрывая охватившего его страха.

– Это еще что за своло… – начал было Генри, но спохватился и закончил: – Какие еще кару?

– Исчадия ада, – был ответ пеона. – Они свирепее испанцев и ужаснее майя. Никто из них не выходит замуж и не женится на стороне. У них нет ни одного жреца. Это дьявольская семья. Они как черти, только намного хуже.

Но тут поднялся старик майя и, указывая пальцем на Леонсию, заявил, что она виновница свалившейся на них беды. В этот момент пуля задела его плечо, и он покачнулся.

– Опусти-ка его на землю! – закричал Генри Фрэнсису. – Ведь только он умеет читать узлы, а очи Чии, каковы бы они ни были, еще не блеснули.

Фрэнсис вытянутой рукой схватил старика за ноги с такой силой, что тот с треском, как падающий скелет, грохнулся на землю.

Генри снял винтовку и начал отстреливаться. К нему тотчас присоединились Фрэнсис, Рикардо и пеон. А старый жрец, перебирая узлы шнуров, устремил неподвижный взор через дальний край котловины на неровные очертания далекой горы.

– Постойте! – вскричал Фрэнсис, тщетно стараясь перекричать грохот выстрелов.

Ему пришлось ползком пробираться от одного стрелка к другому, чтобы заставить их прекратить стрельбу. И каждому из них пришлось объяснять, что все их боеприпасы погружены на мулов, и потому нужно очень экономно расходовать патроны, которые остались в магазинах винтовок и патронташах.

– Смотрите, чтобы они не подстрелили вас, – предупреждал всех Генри. – У них старинные мушкеты, которые пробивают в теле отверстие величиной с тарелку.

Час спустя была выпущена последняя пуля, не считая оставшихся в револьверной обойме Фрэнсиса; на беспорядочный обстрел кару котловина отвечала гробовым молчанием. Хозе Манчено первый угадал положение вещей. Чтобы убедиться в правильности своих предположений, он осторожно подполз к краю котловины, а затем подал знак кару, что у осажденных кончились все патроны и можно наступать.

– Хорошо попались, сеньоры! – торжествующе крикнул он осажденным, и кару, облепившие края котловины, ответили ему зловещим смехом.

То, что произошло в следующую минуту, было так же неожиданно и поразительно, как смена декораций в красочной феерии. Кару с дикими криками обратились в бегство, в панике побросав свое оружие.

– Ты-то от меня не уйдешь, сеньор Сарыч, – любезно заверил Фрэнсис Манчено, наводя на него револьвер. Он стал целиться в убегавшего убийцу, но затем передумал и не спустил курок.

– У меня осталось всего три заряда, – сказал Генри, как бы извиняясь, – а ведь в этой стране никогда нельзя знать, когда эти три заряда пригодятся больше всего…

– пропел он.

– Глядите! – вскричал пеон, указывая на своего отца и на маячившую вдали гору. – Вот почему они удрали. Они поняли, как опасно касаться святыни майя.

Старый жрец, перебегая пальцами по узлам кисти, в каком-то экстазе, близком к припадку безумия, не сводил глаз со склона отдаленной горы, где рядом, близко одна к другой, вспыхивали две широкие полосы света.

– Это можно сделать с помощью двух зеркал, – сказал Генри.

– Это очи Чии, – твердо заявил пеон. – Вы слышали, что сказал мой отец, читая по узлам: «Там, где След Стопы Бога, жди, пока блеснут очи Чии».

Старик поднялся на ноги и завопил:

– «Чтобы найти сокровище, мы должны найти очи!»

– Будь по-твоему, старина, – подбодрил его Генри, определяя карманным компасом направление световых вспышек.

– У него, видно, компас в голове, – заметил Генри, указывая на старого жреца, возглавлявшего экспедицию. – Я проверяю по компасу, и, хотя естественные преграды заставляют его отклоняться, он все время возвращается на верный путь, как настоящая магнитная стрелка.

С тех пор как путники отъехали от котловины, они не видели больше световых вспышек. Очевидно, только оттуда неровная местность позволяла их видеть. Местность была гористая, пересеченная высохшими руслами речушек, утесами, лесистыми участками, длинными полосами песка и вулканического пепла.

Наконец дорога стала непроходимой для мулов. Рикардо поручили пеонов с мулами и велели разбить лагерь. Остальная компания двинулась дальше по поросшим кустарниками крутым склонам, втаскивая на них друг друга и перескакивая по выступавшим из земли корням. Старик майя, шедший впереди, по-видимому, забыл о присутствии Леонсии.

Пройдя с полмили, он вдруг остановился и резко рванулся назад, словно укушенный змеей. Фрэнсис расхохотался, и громкое эхо прокатилось по дикой местности. Последний жрец майя быстро пробежал пальцами по узлам, вытащил какой-то шнур, дважды перебрал его пальцами и затем возвестил: