– А дружки в Портсмуте тебя ждут? – спросил Джон Рэнтер.

Молодой человек опустил сумку на землю и так заливисто рассмеялся, что ему пришлось опереться на калитку, чтобы не упасть.

– Так в этом же и весь смех! – воскликнул он. – Они не знают, что я уехал из Штатов!

– Да, славная шутка! – согласился старик.

– Ага, шутка хоть куда. Понимаешь, вот сидят они, завтракают или там, скажем, обедают, смотря по времени, и тут я вваливаюсь, и втаскиваю эту сумку, и открываю ее, а потом – оп-ля, и вся куча высыпается на стол! – молодой человек снова расхохотался, радуясь своей выдумке.

– Куча чего? – спросил Джон.

– Понятное дело чего – блестяшек, ну, то есть долларов.

– Я чего-то не понимаю – ты что же, все свое состояние с собой носишь, прямо так все золото? – недоверчиво переспросил Рэнтер.

– Все состояние? Нет, хозяин, вовсе нет! Оно все в ценных бумагах и акциях и запрятано как следует. Я просто отложил восемьсот долларов, нарочно для этой своей шутки. Но я уж вижу, что засветло мне туда не поспеть. Придется волей-неволей завернуть в какой-нибудь постоялый двор.

– Не стоит. Не советую, – покачал головой старик с очень серьезным видом. – В нашей округе гостиницами сплошь мошенники заправляют, моряка обчистить им – раз плюнуть. Сколько таких бедняг я встречал! Заночует, а поутру обнаружит, что карманы пусты, будто он в море и не выходил! Лучше подыщи честного человека и попросись переночевать. Так-то лучше будет, ручаюсь.

– Да я, понимаешь ли, уж все тут позабыл, никак не определюсь на местности, – сказал золотоискатель. – Если укажешь мне дорогу к такой вот надежной койке, буду тебе весьма признателен.

– Ну, раз такое дело, – сказал Джон Рэнтер, – у нас у самих есть свободное место, и мы были бы очень рады, если ты у нас остановишься. Мы с женою люди простые, но огонь в очаге и горячий ужин в этом доме найдутся. Если не побрезгуешь – добро пожаловать!

– Лучшего приглашения я и не слыхивал! – обрадованно ответил путник и пошел следом за гостеприимным хозяином к двери дома по усыпанной гравием дорожке, а тень ночи между тем медленно поглощала окрестности, и сова печально загукала в лесу неподалеку.

Миссис Рэнтер, которая лет тридцать назад была миловидной девушкой, теперь представляла собою седовласую, меланхоличную женщину с пустым взглядом и робкими движениями. Появление незнакомца взволновало ее, она принужденно поздоровалась и вернулась к своей стряпне: на сковородке жарились ломти ветчины, которые хозяйка отрезала от большого окорока, свисавшего со стропил убогой кухни.

Молодой человек засунул свою драгоценную сумку под стул, уселся на него и, вытащив из кармана трубку, закурил. Рэнтер тоже принялся заново набивать табаком свою, бегло поглядывая на гостя из-под густых бровей.

– Ты бы снял свое пальто, приятель, – предложил он как бы невзначай.

– Нет уж, лучше я так посижу, если не возражаешь, – отозвался приезжий. – Я его никогда не снимаю.

– Ну что ж, как хочешь, – сказал Джон, попыхивая трубкой. – Я просто подумал, что у огня в верхней одежде тебе будет жарковато. Впрочем, мне рассказывали, что Калюфорния – жаркое местечко, и тебе, может, зябко в Англии?

Гость не ответил, и оба они умолкли, следя за ветчиной, которая скворчала и плевалась жиром на сковородке.

– А на каком корабле ты приплыл? – спросил наконец хозяин.

– Зовется «Мари-Роз», – охотно откликнулся парень. – Трехмачтовая шхуна, с грузом шкур и каких-то еще товаров. С виду неказиста, но на ходу – хоть куда! У мыса Горн нас основательно потрепало, такую встряску не всякое судно выдержит. Три дня под одним-единственным зарифленным топселем, да и того для старушки было многовато. Послушайте, миссус, я вам, случаем, не мешаю? – спросил вдруг незнакомец, пристально взглянув на хозяйку.

– Нет-нет, что вы, – поспешно сказала миссис Рэнтер.

– Думаю, шкипер и команда будут гадать, куда же я делся, – продолжал он. – Я так торопился, что ушел, никому из них не сказав ни слова на прощание. Правда, мои пожитки остались на борту, так что они сообразят, что я их не бросил насовсем.

– А ты с кем-нибудь разговаривал после того, как сошел на берег? – небрежно поинтересовался Рэнтер.

– Нет.

– Почему же ты не нанял какую-нибудь таратайку, раз уж тебе так приспичило добраться до Портсмута?

– Э, дружище, сразу видать – не приходилось тебе ступать на берег после долгого плавания, иначе не спрашивал бы! Да это же величайшее удовольствие, пойми: размять ноги, и чем дольше разминаешь, тем лучше! Я охотно пошагал бы еще сегодня, если б не стемнело.

– Тебе будет намного лучше в удобной постели, чем на темной дороге, – сказал Рэнтер. – А вот и ужин поспел. Налетай! В кувшине – пиво, в бутылке – виски. Если не угостишься как следует, сам виноват будешь!

Все трое уселись вокруг стола и отлично подкрепились. Добродушное лицо и жизнерадостная болтовня молодого гостя заметно повлияли на хозяйку дома: с лица ее сошло загнанное выражение, и она даже рискнула вставить пару робких реплик в общую беседу. Сельский почтальон, возвращавшийся домой после вечернего обхода, с недоумением заметил, проходя мимо, что окно коттеджа ярко освещено, остановился и удивился еще сильнее, заслышав в ночной тишине звуки веселого смеха, доносящиеся изнутри.

Если бы какой-нибудь наблюдатель внимательно присмотрелся к маленькой компании, сидящей за столом, он мог бы заметить, что Джон Рэнтер проявлял живейший интерес к длинному серому пальто, которое отказался снять гость. Он не только время от времени пристально разглядывал этот предмет одежды, но дважды нашел предлог, чтобы пройти вплотную к стулу, занятому приезжим, и при этом как бы случайно взмахивал рукой с таким расчетом, чтобы коснуться его бока. Однако ни молодой человек, ни хозяйка дома, по-видимому, не обратили ни малейшего внимания на столь странные маневры отставного баровладельца.

После ужина женщина занялась уборкой со стола и мытьем посуды, а мужчины снова подтащили свои стулья ближе к огню. Разговор путешественника крутился в основном вокруг чудес Калифорнии и обычаев великой страны, где он провел бóльшую часть своей жизни. Рассказывал он и о том, какие состояния сколачивают люди на приисках, и о золоте, доступном любому, кому повезет на него наткнуться; все эти истории так возбудили Рэнтера, что глаза его заблестели, как бывало в молодости.

– Во сколько обходится проезд туда? – спросил он.

– О! Сотни фунтов для начала вполне хватило бы, – ответил человек в сером пальто. – Не так уж и много, сказал бы я.

Помолчав, золотоискатель добавил:

– Непостижимо, почему люди остаются в Англии, когда там деньги просто валяются под ногами?.. Ладно, приятель, уж извини, но на этом мы расстанемся. Я, знаешь ли, люблю раненько залечь, чтобы встать с петухами. Ежели вы, миссус, не откажетесь показать мне комнату, буду премного благодарен.

– Виски еще не хочешь? – отозвался Рэнтер. – Нет? А, ну ладно! Спокойной ночи. Лиззи, проводи мистера… мистера…

– Мистер Гудолл, – подсказал гость.

– Проводи мистера Гудолла в его комнату. Надеюсь, ты хорошо выспишься.

– Я всегда сплю крепко, – сказал парень в сером пальто, кивнул на прощание и, подхватив сумку, тяжело затопал по деревянной лестнице наверх, следуя за старой женщиной, которая медленно поднималась по ступеням со свечой в руке.

Оставшись один, Джон Рэнтер засунул обе руки в карманы штанов, вытянул ноги и угрюмо уставился в огонь, выпятив губы и наморщив лоб. Целый клубок мыслей крутился у него в голове, такой запутанный, что он не слышал, как жена вернулась в кухню, и не ответил, когда она окликнула его. Гость удалился в половине одиннадцатого; в двенадцать Джон Рэнтер все еще сидел, склонившись над догорающей кучей углей, с тем же задумчивым выражением. Только когда жена отважилась спросить, не пойдет ли он спать, Джон наконец очнулся.

– Не сейчас, Лиззи, – сказал он более миролюбивым тоном, чем обычно. – Давай сегодня посидим вдвоем еще немного.