— Ну, значит, все в полном порядочке, — сказала миссис Кадди.

— Ты довольна, дорогая?

— Кажется, да. Тут вроде бы чисто.

— У нас свой туалет и душ, — заметил ее супруг, кивая головой в сторону узкой двери.

— Не только у нас. Я бы не стала пользоваться одним душем с кем-то чужим.

— Что ты скажешь насчет всех этих господ? Забавная компания.

— Два католических священника.

— Один. Второй его провожает. Почему ты думаешь, что католические?

— Они похожи на католиков. Разве нет?

Мистер Кадди улыбнулся. У него была странная ехидная улыбочка, слишком уж самодовольная и несколько скабрезная.

— Они такие смешные, — изрек он.

— Похоже, мы попали в высшее общество, — съехидничала миссис Кадди. — Ты видел эти меха?

— А духи? Ну и запах.

— Кажется, мне придется за тобой следить.

— А ты слышала, о чем они говорили?

— Кое-что. Она-то говорит как настоящая леди, да только не то, о чем говорят настоящие леди.

— Ты так думаешь?

— Она охотится за мужчинами.

Улыбка мистера Кадди стала совсем непристойной.

— А ты обратила внимание на цветы? — спросил он у супруги. — Орхидеи. Тридцать шиллингов за штуку.

— Рассказывай сказки!

— Да точно тебе говорю. Замечательные цветы.

В голосе мистера Кадди чувствовались какие-то странные нотки.

— А ты видел, что случилось с той другой дамой, которая читала через плечо у того пожилого типа в автобусе?

— Старые мощи. Тьфу!

— Он читал про эти убийства. Ну, про того, который разбрасывает цветы на груди у своих жертв и поет.

— До или после?

— После. Ужас один, — со смаком сказала миссис Кадди.

Мистер Кадди хмыкнул.

— Когда я вспоминаю про это, у меня мурашки по спине бегают, — размышляла вслух его жена. — Интересно, кто толкает его на такое?

— Женщины.

— Правильно. Давай, сваливай все на женщин. Все вы, мужчины, одинаковые.

— Тогда не спрашивай у меня. А что еще было в той газете?

— Мне было плохо видно. Про убийцу на первой странице. Разумеется, его еще не поймали.

— Жаль, что у нас нет этой газеты. И как это я забыл ее купить?

— Она небось есть в салоне.

— Да ну, вряд ли.

— Этот старый тип оставил ее в автобусе.

— Да что ты говоришь? Жить не могу без вечерних газет. Может, сходить за ней? Автобус отходит в одиннадцать, так что я еще успею.

— Только не задерживайся. Если ты опоздаешь на пароход…

— Дорогая, мы отплываем в полночь, а сейчас всего десять минут одиннадцатого. Вернусь через несколько минут. Думаешь, я позволю тебе остаться наедине с этими соблазнительными моряками?

— Не болтай глупостей!

— Ну, одна нога здесь, другая — там. Я так люблю вечерние газеты!

— Пускай это глупо, но я всегда нервничаю, когда ты уходишь в свою ложу или куда-нибудь еще.

— Глупышка. Я бы взял тебя с собой, но зачем? Знаешь, внизу есть кофе.

— Скорее всего, какой-нибудь суррогат.

— Все равно попробуем, когда я вернусь. Ну, будь умницей.

Мистер Кадди надвинул на нос фетровую шляпу, надел плащ и подпоясался поясом, став чрезвычайно похожим на частного сыщика с киноэкрана, и в таком виде сошел на берег.

Миссис Кадди затихла на своей койке, полная тревоги.

Возлюбленная мистера Обина Дейла выглянула через иллюминатор и сказала, едва ворочая языком:

— Дорогуша, там такой жуткий туманище. Очевидно, нам пора сматываться.

— За руль ты сядешь, дорогушенька?

— Ну да.

— Дорогуша будет умницей?

— Мое сокровище, когда я выпью, мне сам черт не страшен. И вообще под градусом я жуть какая смелая.

— Ты моя дорогуша.

— Чтоб доказать тебе, что у меня все в порядке с мозгами, предлагаю смотаться, пока совсем не затуманило. О, я, кажется, разрыдаюсь. Где моя сумочка?

Она открыла сумку. Ей в лицо выскочила игрушечная змея, тайком подложенная ее возлюбленным, любителем всевозможных проказ.

Хоть эта тривиальная шутка никого особенно не развеселила, все-таки она немного смягчила горечь расставания. Наконец они стали прощаться.

— Только потому, что мы прикончили последнюю бутылку, — сказал их ближайший приятель. — Прошу прощения, старина, я совсем готов.

— Поехали же, — сказала их ближайшая приятельница. — Это было потрясающе. Милый Оби, нам пора.

Обин Дейл заявил, что проводит их до машины.

Они сошли всей компанией на берег, громко болтая своими поставленными голосами, и окунулись в туман, который, казалось, стал еще гуще.

Часы показывали пятнадцать минут двенадцатого. Автобус уже ушел, такси ожидало свою пассажирку. Их машина стояла чуть поодаль, у причала. Они немного поболтали возле машины. Приятели уверяли Обина Дейла, что путешествие пойдет ему на пользу, что он замечательно смотрится без его знаменитой бородки, что он переутомился и что без него программа станет ужасно скучной. Наконец они отъехали, махая ему из окон руками и имитируя сиреной «гип-гип-ура».

Обин Дейл помахал им в ответ, засунул руки в карманы своего верблюжьего пальто и побрел назад. Легкий сырой ветер теребил его волосы, за ним плыли клочья тумана. Он подумал, что причал прямо-таки просится на телеэкран. На некоторых судах трубы освещены от самого низа, и эффект, создаваемый их расплывчатыми в тумане огнями, просто потрясающий. Фонари похожи на планеты, висящие в космическом мраке. А воздух наполнен таинственными звуками и запахами. Он представил себя на фоне этого пейзажа, будто бы он ведет отсюда передачу, и даже стал подбирать соответствующие фразы о погоде. Да, он бы очень эффектно смотрелся в рамке этого прохода. Рука его машинально потянулась к голому подбородку, и он вздрогнул. Нет, нужно взять себя в руки. Ведь он предпринял это путешествие с единственной целью — отвлечься от своей работы, вообще не думать о ней. И ни о чем таком, что бы его волновало — даже о своей возлюбленной, хоть она и очаровательная крошка. Да, надо было подарить ей что-нибудь перед отъездом. Но что? Цветы? Нет-нет, только не цветы. С ними связаны такие неприятные ассоциации. Дейла бросало то в жар, то в холод. Он стиснул кулаки и вошел в проход.

Двумя минутами позже к докам подъехало такси, в котором прибыл девятый, последний пассажир «Мыса Феревелл». Им был мистер Дональд Макангус, старый холостяк, который дрожал от одной мысли о предстоящем морском путешествии. Туман над причалом становился все гуще и гуще. Да и в Сити он был ужасно густой: такси не раз останавливалось, дважды не туда сворачивало, а когда мистер Макангус уже физически страдал от беспокойства, водитель объявил, что они приехали. Указав на какие-то неясные очертания крыш и стен и на расплывчатые огни впереди, он сказал, что там стоит судно мистера Макангуса. Пусть он ориентируется на эти огни и тогда попадет на судно. Последовали всяческие осложнения, связанные с чаевыми. Сначала мистер Макангус недодал, потом в спешке передал. Водитель встал в позу оскорбленного. Он вручил владельцу его фибровый чемодан, засунул ему под мышки картонный ящик и сверток в оберточной бумаге, и нагруженный до зубов мистер Макангус неуклюже засеменил к пристани, где его в мгновение ока поглотил туман. Такси вернулось в Вест-Энд.

Было полдвенадцатого. Такси ожидало свою пассажирку, а офицер полиции Мэйр собрался вступить в разговор с его водителем. На «Мысе Феревелл» был задраен последний люк, грузчики и провожающие покинули судно, капитан Бэннерман, его полновластный хозяин в открытом море, ожидал лоцмана.

Без одной минуты двенадцать взвыла сирена.

Теперь полицейский Мэйр был в телефонной будке. Он разговаривал с Бюро уголовных расследований.

— И еще, сэр, деталь, кроме цветов. В ее правой руке зажат клочок бумаги. Это обрывок посадочного талона, которые выдаются пассажирам с «Мыса Феревелл».

Слушая то, что ему говорят, Мэйр повернул голову и глянул поверх крыш на призрак красной с белой полосой трубы, медленно исчезающей в тумане.