- Они сделают это хотя бы потому, что Авелин – моя старшая сестра, – уже гораздо тверже и увереннее произносит девушка, и вдруг, протянув руку, кончиками пальцев касается тыльной стороны правой руки Лин, которая лежит у нее же на животе чуть ниже того места, где сидит кот.

      Почему-то ее слова действительно меня утешают, дают уверенность в том, что у Авелин еще есть шанс на то, чтобы выжить.

- Ты ее действительно любишь? – вдруг интересуется Аника, смотря на меня. Мы встречаемся взглядами, и в глубине ее голубых глаз я вижу обыкновенный интерес романтичной девушки, перечитавшей на ночь любовных романов. Но даже несмотря на то, что это звучит слишком пафосно, я произношу:

- Да, Аника. Я действительно ее люблю, и никто и никогда не полюбит твою сестру так, как люблю ее я.

      Она улыбается в ответ, но как-то рассеянно, словно мои слова погрузили ее в транс. Мы все идем по узкому, извивающемуся коридору, и тут неожиданно Джеймс недовольно произносит:

- Проклятье, такое чувство, словно мы по человеческому кишечнику идем!

      Чуть дальше по коридору раздается несколько нервный смешок его брата, и на мгновение каждый чувствует, как в его груди начинает теплиться надежда.

      Только это чувство почти сразу же проходит.

      Коридор начинает дрожать, с потолка осыпается немного бетонной крошки, а по полу проходит две волны, словно бы под бетонными плитами внезапно расплескался штормовой океан. Аника кричит, прижимаясь к моему боку, в то время как я крепко прижимаю к своей груди Авелин. Где-то вдали слышится грохот, похожий на раскат грома, такой мощный, что даже мы, находясь под землей, слышим его.

- Какого черта только что произошло? – сипло спрашивает Тошэки, опираясь на Фабиана, который все это время помогал своему лучшему другу идти.

- Они пошли на крайние меры, - прохрипел Джеймс, испуганно смотря на потолок. - Когда пространство под куполом только перестраивали под будущую тюрьму, военные силы Эдема установили где-то в разломе – вы называете его Бездной, - пятнадцать мощнейших взрывчаток. Похоже, они решили, что в библиотеке твари перебили всех нас, и, чтобы обезопасить себя и не позволить тварям вырваться наружу, они активировали взрывчатки.

      Наступает гробовая тишина, которую нарушает лишь отдаленный гул, но теперь становится ясно, что это никакой не гром – хотя, говоря откровенно, лучше бы это был он. Мы перепугано переглядываемся, потерянные и не знающие, что теперь делать. Есть ли вообще смысл в том, чтобы что-то делать? Нас похоронили здесь заживо, не проще ли остаться на месте и дать городу поглотить нас?

- И что нам теперь делать?

      Я не сразу узнаю свой собственный голос, он словно бы доносится откуда-то издалека, а не из моего горла. Все смотрят сперва на меня – с удивлением, мол, неужели это я спросил, - а потом, с надеждой, на Джеймса. Парень растерян, он и сам не знает, что делать, но на помощь приходит его брат-близнец.

- Бежать, - произносит Джейкоб, чуть подкинув Аннабель, удобнее устраивая девушку на своей спине, поддерживая ее под ягодицы, - Бежать так, как не бежали еще никогда в своей жизни.

      И мы побежали.

Глава XIX.

    Вы когда-нибудь думали о том, на что человек готов, чтобы выбраться из самого пекла Ада? Он рвется из последних сил, сражается за каждый глоток воздуха, разрывает руками каждое препятствие, что встает между ним и свободой, и, в конце концов, получает столь желанный им приз, то, чем он был одержим на протяжении всей своей борьбы.

      Свобода.

      Семь несчастных букв, а сколько важности, сколько великолепия! Это слово приятно скользит на языке, легонько стучит по зубам едва ощутимыми прикосновениями кончика языка, и в самом конце произношения ты звонко восклицаешь «да!». Это апогей, это предел мечтаний каждого человека, быть свободным, ведь пока ты не свободен – ты не жив.

      Все в этом мире вертится вокруг свободы. Войны начинаются, чтобы стать свободнее за счет проигравшего; люди берут друг друга в рабство, чтобы стать свободнее; они убивают, потому что отбирание чужой жизни позволяет им почувствовать себя свободнее.

      Мы бежим, потому что впереди маячит призрачный отблеск свободы, и, соответственно, другой жизни.

      Бес цепляется за свитер Авелин когтями на всех четырех лапах, боком прижимаясь к моей груди, и шерсть его стоит дыбом. Он боится свалиться и громко мяукает, но у меня нет времени на то, чтобы успокаивать этот вопящий комок черной шерсти. Изредка я поглядываю на руку Авелин, проверяя, не открылось ли кровотечение, но пока что все в порядке.

      Как бы быстро мы не бежали, гул все нарастал, напоминая, что он все ближе. Мне уже тяжело бежать, пот застилает глаза, и несколько раз я спотыкаюсь, но мне удается остаться «на ходу». Аника бежит за мной, я слышу ее смешенное со всхлипами дыхание. Последними бегут Фабиан и Тошэки, и довольно часто со стороны Гаро доносится отменная брань – он не хочет умирать, но не может бросить друга.

      Грег и Джейсон убежали куда-то вперед, и вскоре с той стороны донёсся ужасный металлический скрежет – пронзительный и долгий, который резал слух, словно заржавевший нож.

- Они открыли выход! – кричит Грейс и прибавляет хода. Вдохнув как можно больше воздуха, я следую ее примеру, и где-то над нашими головами разносится ужасающий грохот, словно бы что-то большое рухнуло за нашими спинами. Почему-то я уверен в том, что только что развалилась библиотека, похоронив под собой ворвавшихся внутрь тварей. Я чуть усмехаюсь этой мысли, и, не сбавляя шаг, резко заворачиваю за угол, и яркий свет, который маячит в конце коридора, ослепляет меня.

      Авелин тихо, болезненно стонет, и я сразу же смотрю на ее руку, но крови все еще не видно. Она приоткрывает мутные, словно бы стеклянные, глаза и что-то шепчет одними губами, но я не могу понять ни слова.

- Потерпи, Лин, - хрипло произношу я. От недостатка кислорода мои легкие горят огнем, но я все бегу и бегу, спасая наши с ней жизни. - Я вытащу тебя отсюда, любимая, ты только держись.

      Она смотрит на меня несколько долгих секунд, после чего медленно закрывает глаза, откинув голову назад. Я смотрю на нее, чувствуя, как страх холодными щупальцами обвивает мое горло, и бегу уже на пределе своих возможностей.

      Из коридора на улицу я в прямом смысле слова вылетаю. Сделав несколько шагов вперед, чтобы никто не врезался в мою спину, я останавливаюсь и тяжело дышу, стараясь устоять на дрожащих ногах. Крепко прижимая Авелин к своей груди, я оборачиваюсь – и испуганно замираю.

      От центра города – предположительно там находится Бездна, - поднимается столб черного дыма, который черными вихрями клубится под самым куполом. Но даже это не так пугает меня, как зрелище того, как огромные здания с глухим грохотом складываются, словно карточные дома, после чего расширяющийся разрыв поглощает их, словно бы ужасный зверь останки некогда процветающей цивилизации.