У поварихи в этом смысле не было никаких затруднений. Она гордо представила домашних слуг и лакеев, горничных и помощников на кухне. К последним относилась и девочка, стоявшая рядом с Китти, почти еще ребенок, как обнаружила сейчас Нора. Мэнди было на вид восемь или девять лет. И в этом не было ничего необычного. В Англии девочек тоже очень рано принимали на работу служанками.

Слуги — Бой и Джо — сразу же после знакомства стали переносить дорожные сумки Норы и Элиаса из багажника кареты в дом. Повозка с сундуками еще не приехала, но пока можно было обойтись содержимым сумок. Нора, однако, уже видеть их не могла. В конце концов, она больше двух месяцев вынуждена была довольствоваться ими в тесной каюте.

— Ты проведешь меня в дом, Китти? — любезно спросила Нора свою новую служанку.

Она с удовольствием взяла бы эту девушку в качестве служанки, хотя та показалась ей несколько странной. В любом случае было непохоже, что Китти обрадовалась привилегии обслуживать новую миссис.

Сейчас девушка показывала ей дорогу, благовоспитанно оставаясь на шаг позади нее. Но как только они миновали пышный портал, ее образцовое поведение осталось позади. Китти ни с того ни с сего обратилась к своей новой хозяйке — и Нора поняла, что, наверное, никогда не перестанет удивляться здесь, на Ямайке. Для Нелли это было бы абсолютно нормально, но здесь, казалось, рабы говорили лишь тогда, когда этого уже невозможно было избежать.

— Я есть не Китти, я — Маану, — заявила новая служанка Норы. — И моя мама тоже не Адди. Я называть ее «мама Адве». А так Адвеа. Моя сестра Манса.

— Это та девочка, которую мне представили как Мэнди, правильно? — спросила Нора, приняв решение не комментировать слова Китти, или... Маану. — Но почему же вы мне этого сразу не сказали? Было бы лучше, если бы я сразу узнала ваши настоящие имена.

— Баккра говорит, невозможно произнести, — сказала Маану и этой репликой, безусловно, перешагнула все границы дозволенного. — Все должно по-английски.

Нора пожала плечами.

— Ну, твой господин может называть тебя, как хочет. — Для начала она решила поставить девушку на место. — Однако я с удовольствием буду называть тебя так, как тебя назвали при рождении. Маану — это красиво. Твое имя что-то значит?

Теперь наступила очередь Маану удивленно пожать плечами.

— Я не знать, миссис. Спрашивать мама Адве. Она точно знать.

Нора отказалась от дальнейших расспросов и задумалась. Все равно, от какого африканского языка происходят имена Адвеа, Маану и Манса, — Маану, очевидно, не говорила на них. В любом случае ее не привезли сюда из Африки, она родилась здесь.

Но почему же, черт возьми, она так плохо говорила по-английски?

Глава 7

Комнаты дома, через которые Маану сейчас вела свою хозяйку, не таили никаких сюрпризов. Им тоже было присуще функциональное разделение, такое же, как в английском господском доме: здесь был большой холл, к которому примыкал зал для балов, небольшие салоны и широкая лестница, ведущая к спальням на втором этаже. Меблировка дома показалась Норе грубоватой и неуклюжей — видимо, столярам в Кингстоне не совсем удалось сымитировать тонко обработанные на токарном станке и зачастую слишком изысканные предметы мебели эпохи «короля-солнца», на которые до сих пор ориентировалась мода. Для Элиаса было характерным ничего этого не замечать — его воспитание, видимо, было сосредоточено на чем-то ином, нежели чувство прекрасного.

Тем сильнее была удивлена Нора, когда увидела обстановку ее собственных комнат на верхнем этаже. Она была просто ошеломлена, когда вошла в помещение, подобное маленькому Версалю. Здесь были изящные столики, патинированные сусальным золотом, письменный стол с элегантно изогнутыми ножками, мягкие подставки для ног, стулья с обивкой цвета альтроза и кровать со спинками, украшенными медальонами и многочисленными воланами. Эта мебель, конечно, была сделана не в Кингстоне, и Нора подумала, что ее, наверное, завезли сюда прямо из Франции. Ей стало немного страшно, когда она поняла, что входит в комнаты, с любовью обставленные еще первой миссис Фортнэм и представлявшие собой целиком и полностью европейское убежище. Нора впервые спросила себя, какой же была эта женщина? Ее тонкий вкус выдавал в ней настоящую леди — неужели Элиас также привез ее на Ямайку в качестве трофея, когда, наконец, разбогател, и ему захотелось стать членом изысканного общества?

Хотя сама Нора с удовольствием обставила бы помещения несколько проще, в принципе, ей было все равно. Важно в первую очередь то, что у нее есть свои комнаты — маленький салон и спальня с комнатой для переодевания. Совершенно определенно, Элиас Фортнэм не будет проводить в кровати, украшенной занавесками с цветочками и кружевами, больше времени, чем ему понадобится для исполнения супружеских обязанностей. Нора спросила себя, как, интересно, выглядят его личные комнаты, но для нее это было тоже не особенно важно. Она повернулась к окнам — и тут же забыла обо всем. Молодая женщина решительно отодвинула гардины с рюшами и, наконец, насладилась таким долгожданным видом на море! Правда, оно было не близко — между домом и побережьем еще находился сад с огородом и участок леса. Зато со второго этажа дома можно было смотреть поверх них и видеть полосу песка, а за ним — бескрайнюю ширь океана.

— Как прекрасно! — сказала Нора почти благоговейно. — Просто потрясающе!

— Да, миссис, — голос Маану прозвучал с полным отсутствием какой бы то ни было эйфории. Но ведь для нее все это было не в новинку. — Я может сделать что-нибудь для миссис? Менять одежду, делать волосы? Я уже делать для гостей. Служанка леди Холлистер мне показывать.

Нора нехотя уселась за изящный столик для причесывания, на который указала ей Маану. Собственно, она с большим удовольствием сразу же пошла бы гулять по дому и саду, но от леди следовало ожидать, что она должна хотеть сначала отдохнуть после долгой дороги. А после обеда уже делать свои открытия, но только после того как проинспектирует кухню и подвал. Английские слуги ожидали бы такого от своей новой хозяйки. Как это получится здесь, она увидит потом.

— Просто распусти мне волосы, Маану, и причеши их щеткой. А затем мы посмотрим, найдется ли в моей сумке утренний халат, который не был бы влажным и измятым. Остальное ты можешь взять с собой и отдать в стирку. Все эти вещи уже целых три месяца не проветривались по-настоящему. До сегодняшнего вечера я, наверное, получу свои дорожные сундуки или нет?

— Да, миссис, — подтвердила Маану, а затем подошла к одному из шкафов, выдержанному в розовых и голубых тонах и украшенному металлическими вставками ручной работы. Одним движением она вытащила оттуда шелковый утренний халат с вышитыми на нем большими цветами.

— Нравится, миссис? — спросила она.

Нора сама не знала, что должна сказать. Шкаф был набит одеждой — но, конечно, в нем не было ничего принадлежащего ей. Значит, и все другие вещи были из наследия ее предшественницы. В Норе все противилось тому, чтобы Маану помогала ей надевать эту одежду. Однако та не пахла, как боялась Нора, плесенью, зато источала дурманящий запах цветов апельсина.

— Мы постирать для миссис, — ответила Маану на ее немой вопрос. — Нравится?

Тронутая заботой своей новой служанки, Нора сдалась и не пожалела об этом. Шелк с холодком облегал ее кожу, и аромат был ей очень приятен после длительного времени, проведенного на корабле. Нора вспомнила об отталкивающем запахе, исходившем от Элиаса в последнюю ночь. Возможно, она тоже пахла не розами.

— Маану, ты можешь приготовить мне ванну? — нерешительно спросила она.

Как и прежде, в высшем свете не было принято слишком часто окунаться в воду, но представление о том, что мыться вредно, стало постепенно меняться. Дело зашло уже настолько далеко, что в прошлом году Томас Рид даже установил у себя в доме медную ванну для купания. Но видела ли первая миссис Фортнэм в этом роскошь или, может быть, опасность?