— Смотря как на это посмотреть. Если меня отвлекает девчонка, подобная тебе, то да, мне удобно, — тон яснее ясного говорил, чтобы я уходила отсюда. Видимо, я действительно лишилась разума:

— И чем я тебе не нравлюсь?

— Всем, — грубо пробормотал он, все так же, не отрываясь от блокнота. Меня разъедало любопытство. Неужели он сочиняет стихи к собственным песням? Я сразу прикусила себе язык, если я спрошу, чем он занимается, этот самодовольный павлин рассмеется мне в лицо.

— Утром тебе так не казалось.

Сегодня утром между нами состоялся престранный разговор. Странный тем, что Андрей просил меня не меняться, оставаться собой. И после этого — оскорбления!

Андрей проигнорировал вопрос:

— Это все?

Мое возмущение доходило до точки взрыва. Ну почему он всегда груб со мной? Ведь я ничего ему не сделала.

— Послушай, я ведь спросила из вежливости, зачем ты мне все время грубишь? Тебе с этого какая-то выгода?

— Дело не в этом, ты мне просто не нравишься.

Подняв темноволосую голову, Андрей поправил челку, падающую на лоб, отложив блокнот, скрестил руки на груди. Я привстала на цыпочки, уж слишком любопытно, что там написано. Ничего не видно.

— Послушай, как тебя там, Оля? У меня нет ни времени, ни настроения с тобой выяснять отношения. Говори, чего хотела и уходи.

Почерк у него красивый.

— Ничего, — поворачиваться не решалась. Мало ли что прочитает Андрей на моем лице. Мама говорила, что мои глаза как раскрытая книга.

— Тогда зачем меня искала?

Посмотрев на него, я рассмеялась. Он, должно быть, шутит, чтобы я его искала?.. Признаюсь, я делала это, но не сейчас и не стану признаваться в этом.

Андрей загнул рукава длинной рубашки до локтя, дабы показать свою татуировку, и я обратила внимание на кольцо на его левой руке. Оно было очень красивым, с золотой окантовкой и надписями. Заметив, куда направлен мой взор, он отвел руку за спину:

— Любопытно?

— Вовсе нет.

Разве я виновата, что так его раздражаю? Раз у него плохое настроение, пусть с ним и остается.

— Ты невыносима. Если у тебя будет парень, заметь, я сказал «если», то ему крупно не повезет. От тебя шуму как от мотора.

— Могу сказать — одинаково.

Глубоко вздохнув, он дотронулся до своей переносицы, зажмурил глаза, тяжело прошептал:

— Теперь от тебя у меня болит голова. Пожалуйста, не могла бы ты удалиться?

— Не слишком ты вежлив.

— Я сидел и спокойно занимался своим делом, так нет, тебе надо прийти и все испортить. Уходи.

Из-за стены показались его друзья, завидев нас, застыли от удивления. Парни встали посередине лестницы, перекрывая проход. Только сейчас я обратила внимание, какие они из себя. Конечно, это парни круга Андрея, вызывавшие приступы страха. Громила, стоявший всех ближе ко мне, был одет в черную футболку с надписью «Kill you». Волосы светлые, с темным оттенком. Мне сразу показалось, что они крашеные. Другой парень, слева от меня, был невысокого роста, но прическа та же, что и у крепкого парня. Он был худощавого телосложения, в отличие от третьего парня. У каждого из них было по несколько татуировок на руках, но больше всего их, конечно же, — у Андрея. Я уже сумела разглядеть парочку на запястьях обеих рук.

— Ты долго будешь их рассматривать? — процедил Минаев. Я и не догадывалась, что так внимательно рассматриваю парней. С тенью смущения и досады, я пробубнила извинения и удалилась в клуб. И почему, лишь только я подумаю о нем, мое сердце отбивает праздничный гимн? Почему я хочу им интересоваться? Ведь он, по большому счету, мне никто, и нас ничто не связывает. Что же происходит?

Спустя несколько дней после того случая, я и мои одноклассники сидели в столовой.

— Все же, девчата, вы как хотите, но я сбегу с последнего урока, — сказал Макс, явно пытаясь сменить тему.

— Почему? — спросила я.

— Я должен помочь своему знакомому, у него репетиция.

— Репетиция? — полюбопытствовала я.

Максим немедленно объяснил, обрадованный моим неожиданным интересом. Все же лучше, чем сплетни:

— Каждый год в нашем городе проходит выступление за честь школы. Команды съезжаются с разных уголков края, со своими «звездами», чтобы показать, кто самый лучший. Наша школа никогда не занимала призовые места, но мы все равно пытаемся. Ищем таланты среди учеников. Но самое интересное…

Я в ожидании молчала.

— …победитель получает шанс заключить контракт с известным продюсером, который в дальнейшем будет реализовывать твою творческую деятельность по всей стране!

Я никогда не слышала о подобных мероприятиях. Возможно ли?..

— А группы могут принимать участие? Или выступают только с сольным номером?

Я уверена, что Минаев хочет участвовать в конкурсе. Тогдашний утренний разговор о последнем шансе говорит сам за себя.

— Не важно. Будь то хор или ансамбль, главное — получить призовое первое место и контракт.

— И кто участвует за школу? — присоединилась к нам Аня.

Максим засмеялся.

— Прости Аня, но это — моя самая большая тайна.

Тайна?

— Благодарю вас за компанию, милые дамы, к сожалению, мне пора, — сказал Максим. Когда он ушел, Аня обидчиво надула губы:

— Уверена: это Минаев выступает за школу, но Максим упорно скрывает. Ну держись Максим, я покажу тебе женскую злость во всей красе!

Погодите-ка. Минаев?!

— Минаев выступает за школу?!

Ой. Кажется, я громко крикнула.

В столовой стало неестественно тихо, сотни пар глаз уставились на меня.

Мое тело сжалось. Краем глаза я заметила, как Андрей встал со своего места и, выбросив обед, вышел из столовой. Лицо при этом не выражало никаких эмоций.

Что же делать?

— Ты уверена, что это будет он? Поверить не могу. Вы слышите?

Ну что за язык? Теперь это будет обсуждать вся школа. Андрей возненавидит меня еще сильнее…А этого допустить я просто не могла.

Не решаясь оставаться здесь ни минуты, я вышла из столовой, и неожиданно меня схватила сильная рука за локоть.

— Пойдем, поговорим, — процедил красивым голосом Андрей.

Минаев поволок меня на улицу. Мне не понравилась грубость, и, резко остановившись, я закричала:

— Мне больно!

— Сама виновата! — Андрей с усилием говорил шепотом, — каким образом ты узнала про Сельвейшон? Шпионила?

Что?!

— Тебе пора сходить к психоаналитику. Я никогда не опускалась до шпионства, и твои обвинения глупы. — Под его взглядом я рассказала все как на духу.

— Ты не представляешь, что наделала, — сбивчиво прошептал Минаев, буравя меня озлобленным взглядом. — Это ж надо! Услышала она!

Я потупила глаза.

— Прости.

— Прости?! — его грубый голос эхом разнесся по площадке.

— Чего ты от меня хочешь?

Мы оба перешли на крик. Я ведь извинилась!

— Не совать нос не в свои дела, вот что. Поняла?

— Не смей на меня кричать, самодовольный павлин! Думаешь тебе все можно, раз ходишь в этих цепях? Прикидываешься крутым! Ненавижу тебя! Мне жаль, что я так раздражаю тебя. С самого первого дня ты мне воздуха не даешь, я ведь…

Неожиданно схватив меня за плечи и приподняв одной рукой мне подбородок, Андрей посмотрел мне в глаза. Что же он там хочет увидеть? Слезы наворачивались на глаза, не хочу, чтобы он видел мою слабость. Боль от унижения затмила разум, проникая, как яд, во все клетки тела.

Я видела, как его лицо меняется от смешанных чувств. Я стояла, сдерживая дыхание, всматриваясь в его лицо, запоминая каждую складку, каждую черточку прекрасного лица. Минаев смотрел прямо на меня с таким же трепетом и теплотой. Что же он за человек?

Неожиданно для нас обоих он отпустил меня и обратился ко мне таким странным голосом, которого я не слышала никогда за всю свою жизнь. В нем была вся нежность, вся любовь, на которую Андрей был способен, для меня…

— Что же это я делаю, глупышка. Прости меня, солнце, я сделал тебе больно, — при этих словах его лицо исказила мука. У меня просто не находилось слов. Я стояла и смотрела, как Минаев практически просит прощение, — больше я тебе ничего не сделаю, слышишь? Все встанет на свои места, будто мы не знакомы вовсе, не знакомы…