Так вот почему Винс иногда смотрел, как она говорит. А она-то думала, что ему нравится наблюдать за ее губами.

— Я никому не рассказывал про Пита, но ты видела меня в самом худшем состоянии, и я подумал, ты должна узнать. Я приехал сюда, чтобы рассказать, почему повел себя так, как повел, после того как ты увидела меня жалким… ну, увидела меня в углу коридора.

Он не должен был объясняться перед ней.

— Ты не был жалким.

— Женщина должна чувствовать себя в безопасности рядом с мужчиной. А не находить его трясущимся в углу и кричащим на тени.

— Я всегда чувствовала себя в безопасности рядом с тобой. Даже той ночью.

Винс покачал головой.

— Мужчина должен заботиться о женщине. А не наоборот. Ты видела меня на самом дне, и я сожалею об этом. Сожалею о многих вещах, особенно о том, что просто оттолкнул тебя той ночью. Я вроде как надеялся, что ты сможешь забыть все, что тогда случилось.

— Ты за этим сюда приехал? — Винс должен был знать, что она не станет сплетничать. Ну, ни о чем, за исключением беспорядочных связей Джейн. — Я бы никогда никому не рассказала об этом.

Так же как и о том, что ее бросили на пороге собственного дома.

— Я не беспокоился, что ты кому-то расскажешь. И это не единственная причина, по которой я здесь. Есть еще кое-что.

— Что? — Сэйди не знала, сколько еще она сможет вынести, прежде чем снова разлетится на кусочки. Как прошлой ночью, когда рыдала всю дорогу до дома. Утешаясь лишь тем, что никто не видит ее.

— Мне жаль, что я заставил тебя вчера плакать.

Вот дерьмо. Ведь было темно, и у нее из глаз выскользнула лишь одна слезинка. Сэйди хотела бы, чтобы Винс не видел этого. Хотела бы, чтобы у нее вчера нашлись силы сдержаться.

— И не хочу быть причиной твоих слез снова.

А вот это возможно, только если он уедет и даст ей время исцелить разбитое сердце. Сделав шаг назад, Сэйди взялась за дверную ручку у себя за спиной. Глаза щипало, и она боялась, что если Винс не поторопится уехать, то снова сможет увидеть, как она плачет.

— Это все?

— Есть еще кое-что, ради чего я приехал сюда.

Сэйди опустила взгляд на третью пуговицу его рубашки.

— Что? — Она не знала, что еще можно было сказать. Разве что «прощай».

Винс глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Я люблю тебя.

Сэйди посмотрела ему в глаза, и с ее губ слетело лишь:

— Что?

— Мне тридцать шесть, и я первый раз в жизни влюбился. Я не знаю, что это говорит обо мне. Может быть, что я ждал тебя всю жизнь.

Сэйди открыла рот, втянула воздух. Она чувствовала небольшое головокружение, будто вот-вот упадет в обморок.

— Винс. Ты только что сказал, что любишь меня?

— Да, и это чертовски меня пугает. — Он с трудом сглотнул. — Пожалуйста, не говори мне «спасибо». — Сэйди прикусила губу, чтобы удержаться от улыбки или от дрожи, или от того и другого. — Ты говорила серьезно, когда сказала, что любишь меня?

Она кивнула:

— Я люблю тебя, Винс. Я думала, ты будешь просто другом с привилегиями. А потом ты стал настоящим другом и принес мне «Читос» и диетическую колу. И я влюбилась в тебя.

— «Читос»? — Он нахмурился. — И это все, что было для этого нужно?

Нет, было еще очень много чего.

— Ты спас меня, Винс Хэйвен. — Сэйди шагнула к нему и запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Когда она нуждалась в нем, он был рядом.

— Я всегда буду спасать тебя.

— И я тоже спасу тебя.

Уголок его губ приподнялся в улыбке:

— От..?

— От тебя. От того, чтобы встретить тридцать седьмой день рождения без меня.

Винс обхватил ладонями ее лицо.

— Я люблю тебя, Мерседес Джоанна Холлоуэл. И не хочу жить без тебя ни одного дня. — Он провел большим пальцем по ее губам. — Этот сукин сын Сэм Леклер сказал кое-что. Кое-что о том, что неважно, где ты живешь, важно с кем. — Винс поцеловал ее и прошептал прямо в губы: — Боже, ненавижу, когда этот парень оказывается прав.

Засмеявшись, Сэйди взяла Винса за руку. Иногда якорь — это не просто место, а человек. «Джей Эйч» было ее домом. А Винс — якорем.

— Пойдем.

— Куда?

— Куда-нибудь в более тихое место. Куда-нибудь, где ты спасешь меня от этих тесных джинсов, а я спасу тебя от этих брюк.

— Ола!