— Не глазей так откровенно! — одернул Ксению Трешнев. — Рассмотришь всех на фуршете. В зале все равно битком, так что сядем в фойе и в тишине подведем предварительные итоги.

Правда, и в фойе шла трансляция церемонии, но все же поговорить можно.

Появился и Караванов, в паре с Инессой. Интересно!

Ничего интересного.

— Если бы не Воля, я бы точно запуталась в этих переулках! Хорошо, что на переходе его догнала! — радостно сообщила эта амазонка. — А ты, Андрон, мог бы со мной созвониться, когда шел сюда!

Трешнев вздохнул:

— В замоте, Инесса, в замоте!

— Учись распределять время. Я, к слову, хотела взять с собой двух своих выпускников — на журфак собираются. Пусть посмотрят на среду, в которой будут работать. И вдруг оба отказались. Дела у них какие-то всплыли… Очень плохо!

— Но хорошо, что ты в свою педагогическую деятельность включила фуршетизацию подрастающего поколения. Впрочем, мы здесь не наставлять собрались, а обсудить то, что имеем. Вполне конфиденциальное дело.

— И с этим гагаузским переводчиком ты уже встречался?

— Конечно. В выходные. Повел его в шашлычную. И должен вам признаться, коллеги, питаться за деньги почему-то получается менее вкусно. Хотя Миша честно выполнил задание и разметил мне «Стерлядь». Получается, что около трети романа так или иначе восходит к «Кизиловому утесу». Конечно, хорошо бы заглянуть в перевод задорожневской жены…

— …и в задорожневскую перелицовку «Утеса», — прибавил Караванов. — Андрюша, что за благотворительность! Может, Ксения, ты намекнешь Борису, чтобы они заказали нам экспертизу?..

— Я, Воля, занимаюсь благотворительностью, а ты — маниловщиной! — возразил Трешнев. — Хочешь заработать там, где полная неразбериха! Не так давно была у меня история… Короче, залезли в нашу квартиру, сперли мой ноутбук, вроде по мелочам, но нагадили в душу надолго… Накануне кражи — а залезли ночью, никого дома не оказалось — были подозрительные звонки. От кого, на телефонной станции не говорят. Я — к следователю: узнайте! И вдруг она заявляет, что может узнать, откуда мне звонили, — при полном моем согласии и даже требовании — только по постановлению судьи! То есть письменный запрос и так далее… Квартиру чистят за пять минут, а они неделями согласовывать будут! Даже это у них забюрократизировано, а ты — деньги получить… Я иллюзий не питаю. Просто меня история с романом зацепила. Филологический детектив. Занимаюсь в свое удовольствие.

— Ну и каково?

— По «Утесу» все выстраивается очень логично. В «Бестере», как видно, готовя премиальный роман Горчаковского, вставили в него огромные куски из курортного романа Задорожнева, который он в свою очередь перелицевал из жениного перевода «Kiził Kaya»…

— А когда «Радужная стерлядь» вышла, Задорожнев ее прочитал и обнаружил…

— Стоп-стоп, Ксения! — остановил ее Трешнев. — Мы с Ксенией вчера раскрутили Валентина Александровича на откровенность, но, разумеется, полной правды от этого врунишки не добились, — начал он объяснять Инессе и Воле. — Ведь он утверждал, что у него сперли перевод. И как-то забыл, что я могу помнить: Марина Сухорядова до Махаббат была его женой. И в «Стерлядь» попал текст, который, как ты говоришь, Воля, Камельковский выкупил у Задорожнева…

— Подтверждаю, — кивнул Караванов.

— Получается, что этот роман утащила с собой Сухорядова из «Парнаса» в «Бестер» и таким образом использовала…

— Интересно, — воскликнула Ксения, — знает ли об этом Камельковский?

— Конечно, не знает! Что же ты думаешь, старый сатир помнит все тексты, которые он когда-то просматривал?! Но самое печальное, что и от нас он этого не узнает никогда!

— Если его не надоумит Задорожнев… — задумчиво проговорил подсевший к ним президент Академии фуршетов, как видно, сразу въехавший в тему.

— Нет! — воскликнул Трешнев. — Наши скатерти останутся чистыми! Пусть Валя сам раскладывает свои фишки! Никаких подсказок! Тем более что он под впечатлением от нашего разговора и под воздействием очередного полнолуния может вновь активизироваться… Леша, когда у нас полнолуние?

— Регулярно, — мрачно проговорил Ласов, поглядывая в сторону зала, где бурлил журналистский праздник.

— Думаю, исчезать из библиотек «Kiził Kaya» стала именно после появления Задорожнева в «Бестере», и с этим связана именно Сухорядова… — продолжал Трешнев. — И то, что она с подружкой напала на Ксению, — еще одно тому подтверждение.

— Но зачем им тырить этот роман на турецком? — Сегодня Инесса нарядилась в сарафан до пят, в русском стиле, подходящий, конечно, для «Соборной премии», но никак не для тусовки газетчиков и телевизионщиков. Впрочем, и сарафан этот сидел на ней безупречно.

— Мне сдается, что такая вычистка могла быть косвенным намеком для интересующихся. — Караванов потер бороду. — Ребята! У нас все под контролем.

— А задорожневская кража в институтской библиотеке? — напомнила Ксения. — Он нам клялся, что в других библиотеках книги уже не было.

— Про его правдивость все мы знаем. — Караванов усмехнулся. — Хотя здесь он, вероятно, не врал. Думаю, его покража книги — своего рода психический резонанс, следствие испуга, в который его ввели юристы «Бестера». Притом что всех подробностей его попыток потягаться с «Бестером» мы не знаем. Как не знаем, самочинно ли вставила Сухорядова эти куски или нет, согласовала ли со своими издательскими кураторами…

— Нам неизвестно, знал ли об этом Игорь. — Ксения не сразу сообразила, что Ласов имеет в виду Горчаковского, и отметила, что у президента есть манера называть людей своего круга по именам, без фамилий.

— Вопросы, вопросы. — Трешнев вздохнул. — Расплели мы уже немало, но загадка убийства Горчаковского остается. Там ведь еще висит какая-то любовная история, с ним связанная… Как говорится, без поллитры не разберешь. Хотя, увы, здесь нам этого не светит… Инесса, ты с собой не прихватила?

— Андрон, войди в рамки!

— И я не прихватил. В этой суете вылетело из головы. Странная особенность этого фуршета: ведь журналюги пьют в два горла и предпочитают водку. А водки как раз и не будет.

— Но вино у них всегда хорошее, — внес умиротворяющую ноту президент.

— И закуски — не придерешься! — подхватил Караванов.

— Все так, — кивнул Трешнев. — Но именно закуски этого фуршета и требуют, как говорили у нас в старину, большой водки!

Утиное эхо

Телефон прозвонил в начале девятого.

Домашний.

Трешнев:

— С тех пор как ты сменила телефон («Интересно, он помнит, по какой причине?»), все время его теряю…

— А ты что, не забил его в список?

— Вроде забивал, но он как-то исчезает.

Фирменный союз раздолбайства и въедливости «Трешнев и компания».

— Записывай еще раз!

— Погоди. Что расскажу! Сейчас прочитал в Яндексе: считают, что утиное кряканье не дает эха. А на самом деле эхо есть, но очень короткое. То есть мы покрякали-покрякали — и получили результат. Или результаты.

— А именно?

— Иду я вчера после фуршета домой, никого не трогаю — и вдруг…

— Неужели и на тебя напали?!

— Своеобразно. Недалеко от дома — я шел от метро дворами, подходят ко мне, как из-под земли выросли, два паренька гастарбайтерского вида. Сейчас таких по Москве болтается не меньше, чем аборигенов, сама видишь…

— И просят закурить?

— Отредактируем эту фразу для придания восточного колорита: «…и просят подкурить». Или лучше: «…и предлагают подкурить»… Ладно. Не буду отвлекаться. Предлагают мне купить у них газету. Литературную. Такой я прежде не видел. Называется «Новая литературная газета». Со старой «Литературкой» ничего общего, только логотипы похожи… Но это я дома рассмотрел. А в темноте думал о том, чтобы сгруппироваться на случай нападения.

— Как понимаю, не напали?

— Ложная тревога. В их планах этого не было. Я, разумеется, от газеты стал отказываться, они — снижать цену: с полтинника до двадцати рублей дошли. Выручил меня очередной джип, крутящийся по двору в поисках места для ночлега. Тогда ребята просто ловко сунули мне газету под мышку и убежали… Дома незамедлительно взялся за просмотр — полуночные разносчики газет просто так не появляются. Номер датирован сегодняшним числом, то есть свежайший. И сразу понятно, зачем мне его совали. Здесь огромная, на разворот, статья. «Посмертная тайна Игоря Горчаковского»…