Как-то раз мы пили перцовку. И он сказал мне:

– Знаешь, я навсегда остался на войне.

Понимаете? Не на той, условной, среди песков.

А на этой. Настоящей. На войне, которую я – успешный и обеспеченный – проиграл. Все мы – проиграли.

Задний ход

Майское солнце обманчиво предвещало тёплые выходные.

Щуря глаза и поёживаясь от утренней прохлады, я вытаскивал из гаража всякий хлам, предназначенный для вывоза на дачу. Первый весенний рейс – всегда грузовой.

Я думал о том, какая странная жизнь у вещей.

Сперва они пытаются занять место в комнате. Потом, не пригодившись, перекочёвывают на антресоли. Когда последние заполняются, настаёт генеральная уборка. В результате которой становится ясно, что некоторые предметы пора перевезти в гараж. Позже, когда в гараж уже не въехать, генеральная уборка настаёт и там. В свою очередь находятся вещи, которым не место и в гараже. Тогда они перекочёвывают на дачу. И только не пригодившись там, занимают почётное место на свалке.

В семидесяти километрах от города. В десятках месяцев с тех пор, как стали не нужны. В нескольких годах или десятилетиях от своего появления.

Как это должно быть мучительно – постепенно отдаляться, чувствовать себя изгнанными, раздражающими, ненавистными. Но, почему-то, – не вполне отпущенными. Так автомобиль медленно сдаёт задним ходом – от того места, куда так стремился, так летел ещё совсем недавно.

Я закрыл гараж и сел в машину. Неприятная процедура погрузки была окончена. Впереди – семьдесят километров, солнце, шезлонг на веранде, вино, стрельба из пневматического ружья, баня…

Из гаража напротив задним ходом выезжал Фольксваген Гольф. Я ждал окончания манёвров, даже не поворачивая ключ зажигания. Именно поэтому успел лишь жалобно «бибикнуть» – автомобиль спокойно и уверенно упёрся мне в крыло.

Я вздохнул и открыл дверцу. Из Фольксвагена вышла моложавая, ухоженная женщина, тут же начавшая охать, ахать и недоумевать. Я её почти не слушал, увлечённый собственными мыслями.

Я понимаю, когда в сложной дорожной ситуации, среди плотного потока не успеваешь глянуть в одно из трёх зеркал, надеясь на данные предыдущего осмотра. Или, наоборот, отслеживая зеркала, не видишь манёвр идущей впереди машины. Понимаю, что можно также не видеть перед ней перебегающего пешехода или, что хуже, собаку. Потому пропускаешь аварийное торможение.

Но куда можно смотреть, выезжая задним ходом из гаража? Среди трёх бетонных стен?

(Ради эксперимента попробуйте пройти спиной вперёд по коридору в собственной квартире. Бьюсь об заклад, будет неуютно – захочется оглянуться).

– Барышня, – прервал я продолжающиеся охи и ахи. – У меня к Вам всего один вопрос. Только, пожалуйста, ответьте честно. Мне это очень важно. Куда вы смотрели, когда выезжали из гаража?

Она замялась, опустила глаза и почти прошептала:

– На приборную панель…

Менеджмент Сутра

Утро после дня рождения Аркадия выдалось ясным.

В том смысле, что хмурые лица просыпающихся быстро прояснялись, когда на веранде обнаруживались шесть упаковок баночного пива.

Притихший на ночь дачный участок быстро оживал, наполняясь участниками вчерашних событий. К счастью, мы давно уже миновали тот возраст, когда непременным атрибутом такого утра является философский разговор на тему «что было вчера?» Всем ясно: вчера – было. Что тут ещё спрашивать?

Кстати, на этот раз всё прошло необычно тихо. И я, и Аркадий спокойно потягивали вино. Что очень удивило Никиту, который, глядя прямо на меня, громко спросил:

– Как водку никто не будет? А что – Ехилевский не приехал?

Впрочем, водка не пропала и не испортилась. Да я и не беспокоился.

Когда первое утреннее недоумение организма прошло, родилась мысль затопить баню. Что и было немедленно исполнено. Однако этот шаг сразу «поставил под сомнение» запасы пива на даче. Стало понятно, что его не хватит до отъезда в город. Так в разговоре появилась тема отъезда, электричек, билетов…

Аркадий с Денисом принялись увлеченно обсуждать, какие существуют способы дешёвого или вовсе бесплатного проезда. И тут я сказал глупость:

– Вот интересная картина! Стоят два топ-менеджера, обычно ездящие либо на такси, либо на своих иномарках, и спорят о том, как сэкономить 60 рублей на бедном кондукторе в электричке.

Друзья переглянулись и удивлённо уставились на меня. За ликбез взялся Денис:

– Так правильно! Есть смета поездки. В пиве мы «ужаться» можем? Не можем! Выход? Сокращать транспортные…

Джуси врут!

Я вдруг вспомнил, как одноклассники приносили эти ярко-жёлтые пластиночки жевательной резинки Juicy Fruit…

Они доставались от родителей, побывавших за границей, или в магазине «Берёзка», что одно и то же.

Яркие полоски совсем другой жизни. Они напоминали цветную вставку в чёрно-белый фильм – среди грустной школьной формы и блёклых стен класса. Была зима, сквозь белые рамы виднелся грязный снег и невзрачные стены домов. И вдруг на серой парте появлялась жёлтая полоска.

Мы делили каждую на четверых, но даже такого маленького кусочка было достаточно, чтобы почувствовать ни с чем не сравнимый, незнакомый и пугающий своей силой вкус. Куда там нашей «Клубничной», «Апельсиновой» или квадратику «Ну, погоди»! Даже большая аскорбинка уступала по силе эмоций этим маленьким «Джуси Фрут»…

И вот в порыве ностальгии я решил попробовать. Через четверть века!

К обычному вечернему набору из говяжьей вырезки и бутылки французского вина я добавил ярко-жёлтые пластинки Juicy Fruit. Подумал, что за мясо и вино в те времена тоже шла борьба.

Расплатился карточкой. Сразу за кассами открыл жевательную резинку…

И почувствовал себя глубоко несчастным! Резкий химический вкус продержался не более минуты. Одна из последних сказок, в которые я верил с детства, оказалась выдумкой…

Джуси – врут!

Разводка мостов

Мой приятель Кабанович – человек неординарный. Обладая двумя высшими образованиями, он предпочитает общаться с бандитами, наркоманами и другой фауной питерского дна. При этом – чтит законы и не употребляет наркотиков.

Почему он так поступает? А зачем вы катаетесь на горных лыжах, сноубордах, гидроциклах и роликах – какой в этом практический смысл? Никакого! Только острые ощущения. Вот и Кабанович изобрёл свой собственный вид экстремального спорта для интеллигентов. Если у нас в стране дела будут идти так же – включим его в олимпийскую программу.

Справедливости ради надо сказать, что Кабанович, как всякий спортсмен-интеллигент, много пьёт. Обыкновенно он начинал не позднее тринадцати часов, когда мы ходили в ближайшую к офису кафешку, чтобы перекусить. Затем в ход шёл коньяк из тумбочки. А уж после окончания рабочего дня – законные менеджерские 200 грамм. С продолжением. Далее наши пути расходились, ведь я так и не научился ценить экстремальные виды спорта.

Но в том и прелесть современного информационного общества, что каждый россиянин, включая канал «Спорт» с бутылочкой пива в руке, чувствует себя как минимум физкультурником. Так и я, ежедневно выслушивая в обеденный перерыв хроники криминальной жизни Петербурга за последние сутки, чувствовал себя «в теме». А Кабановичу было не чуждо ораторское искусство, он прекрасно рассказывал. Если, конечно, разделять два пласта лексики, чудесным образом переплетённые в его словаре:

– Сё-ня бухаю с полканом, пацаны озадачили права вытащить. Удивительный и по-своему очаровательный человек, большой поклонник современной прозы, – повествовал Кабанович.

При этом на моей памяти он опоздал на работу единственный раз. Пришёл мрачный, серый.

– Сашка, – говорю, – что случилось?

– Да, мосты разводили…

Кабанович пришёл в кабак, где праздновался чей-то день рождения. Стало скучно. Творческая натура Кабановича искала самореализации. И тогда он решил поставить рекорд для книги Гиннеса – максимальное число ресторанов, обойдённое за ночь.