Лэйса глубоко вздохнула:

— Послушай, Алиена. Я никогда ни о чем тебя не просила, но сейчас попрошу. Сегодня ночью я должна покинуть свои покои, — однако обещаю, что вернусь к утру. Прошу тебя, не говори об этом никому… особенно ему.

Молодая женщина сделала ударение на последнем слове, и Алиена ее прекрасно поняла. Она хотела что-то сказать, но императрица еще не закончила. Движением руки остановив фрейлину, она промолвила:

— Если мое исчезновение останется незамеченным, завтра ты сможешь попросить у меня всё, что угодно. И, поверь — тебе лучше числить меня другом, нежели врагом!

Алиена поклонилась.

— Я буду молчать, как мёртвая, моя госпожа. А если он вдруг пожелает вас видеть — скажу, что вы захотели помолиться в часовне, или прогуляться по саду…

Лэйса устало вздохнула:

— Нет нужды ничего выдумывать, Алиена. Сегодня Корилад не захочет посетить мои покои — когда я тягости, мой супруг перестает видеть во мне женщину…

Расставшись с Алиеной, Лэйса и Мирт отправились в сторону апартаментов губернатора. Вскоре императрица молча кивнула мальчику, указав на лестницу, ведущую к выходу, а сама отправилась дальше, по пути обдумывая, что будет говорить суетливому толстяку рэ-Ларку. Возможно, ее желание покажется ему странным… но верный слуга императора не должен задавать своей госпоже лишних вопросов.

Казалось, в покоях губернатора было уже темно, однако Лэйсу это не остановило. Она решительно постучала, а когда молчаливый слуга впустил ее внутрь, молодая женщина обнаружила губернатора сидящим за столом и работавшим при свете единственной свечи. Завидев императрицу, толстяк немедленно оторвался от своих дел и засуетился вокруг высокой гостьи.

— Чем я могу быть полезен Вашему Величеству? — подбежав к Лэйсе, губернатор хотел почтительно отвести императрицу к маленькому диванчику, но та лишь покачала головой.

— Я не отниму у вас много времени, рэ-Ларк. Понимаете, я хочу сделать дар мэллинам, и хотела спросить: есть ли в Лилании люди, готовые добровольно отречься от радостей и печалей мирской жизни, дабы посвятить себя служению древним мудрецам, как это бывало встарь?

Казалось, губернатора удивила её просьба. Впрочем, такую реакцию она и ожидала встретить. Уже много лет мэллины были для людей скорее легендой, чем живыми существами. Конечно, случалось и так, что отчаявшиеся люди, в основном женщины, уходили в пользующиеся дурной славой леса — и исчезали навсегда. Их тела не удавалось найти, и селяне тогда судачили, что, должно быть, их приняли к себе мэллины. Но просвещенные люди все чаще высмеивали эти истории, как и традицию оставлять в дар древним больных младенцев или отводить в лес опостылевших жен. К счастью, авторитет императрицы позволял ей высказывать свои самые странные желания — и ожидать, что они будут выполнены.

Рэ-Ларк склонил голову набок, как будто хотел избавиться от попавшей в ухо воды, и после недолгого размышления предложил то, что и надо было Лэйсе.

— Моя госпожа, в наши тяжкие времена люди все реже и реже задумываются о служении мудрым, — осторожно промолвил он. — Однако найдутся и такие, кто с радостью согласится последовать в земли древнего народа — это несчастные преступники, томящиеся в тюрьме, Своими прегрешениями они заслуживают лишения жизни. Но несомненно, часть из них предпочтет отправиться в неизвестность, чем положить голову на плаху. Однако подойдут ли вам такие люди?

Императрица царственно кивнула.

— Вполне. Могу ли я увидеть их прямо сейчас?

Губернатор, казалось, смутился.

— Моя госпожа, уже слишком поздний час, чтобы отправляться в тюрьму… Если Ваше Величество соизволит подождать до рассвета, я велю подготовить…

— В подземелье темно и ночью, и на рассвете, — оборвала его Лэйса. — Я хочу, чтобы мы отправились прямо сейчас!

Рэ-Ларку ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Он потянулся к звонку, чтобы велеть слуге закладывать карету, но Лэйса, легко тронув плечо градоначальника, остановила его:

— Рэ-Ларк, я не хочу, чтобы мое благочестивое желание стало пищей для досужих сплетен. Я уверена, вам известен короткий путь к узилищу, прямо из подвалов дворца…

Губернатор бросил на свою собеседницу взгляд, в котором промелькнуло тщательно скрываемое недовольство.

— Все подземные ходы были заложены по приказу вашего супруга… — начал он, но Лэйса вновь перебила его:

— Рэ-Ларк, я убеждена, что некоторые переходы продолжают использоваться. Да, ход закрыт, может быть даже — охраняем, но если он удобен для быстрых и незаметных перемещений между важными объектами, вы не стали бы его уничтожать. Такой разумный человек, как вы, должен иметь возможность скрытно перемещаться под городом — хотя бы на случай плохой погоды!

Деланно улыбаясь губернатору, Лэйса не сводила с него глаз, пока толстяк не сдался.

— Вы правы, моя госпожа. Разумеется, я не должен так поступать, но ваше желание для меня — закон. Следуйте за мной.

Быстрым движением нажав на одному ему известный выступ в стене, рэ-Ларк заставил повернуться полотно в богатой раме, изображающее охотника с собаками, и шагнул в открывшийся ход. Взяв со стола свечу, Лэйса последовала за ним. Она чувствовала себя неуверенно, однако не собиралась этого показывать.

В подземелье было сыро и пахло плесенью. Кое-где с потолка капала вода. Губернатор шел быстро, с уверенностью человека, не в первый раз идущего этим путем. Лэйса в молчании следовала за ним, обдумывая свои дальнейшие действия. Скоро она вновь увидит человека, мысли о котором вот уже два года старательно гнала от себя прочь. Её сердце пускалось в бешеную пляску, когда перед мысленным взором императрицы вставало такое знакомое лицо, освещенное робкой полуулыбкой — лицо легкомысленного авантюриста, по воле случая ставшего её спутником в недолгом и бессмысленном пути через старые рудники. О, если б это только было можно, она предпочла бы совсем вычеркнуть из памяти те полные опасностей дни, когда они вместе скитались по подземельям, убегали от воды и рисковали жизнью, спасаясь от сейнийцев и солдат Кровопийцы. Дни, когда ее жизнь висела на волоске — дни, когда она была счастлива. Но только воспоминания возвращались к ней снова и снова, тревожа и даря странную радость, мучая безысходностью и терзая несбыточными надеждами…

Рэ-Ларк замедлил шаг, и Лэйса обнаружила, что они подошли к железной двери, которую губернатор уверенно отворил, скрежеща извлеченным откуда-то из складок одежды ключом. За дверью открылся сводчатый коридор, слабо освещенный укрепленными на стене через равные расстояния факелами. Рядом с факелами располагались оббитые железом двери с маленькими зарешеченными окошечками, из-за некоторых дверей доносились стоны и бессвязные причитания, из-за других — храп, в одной из камер тянули печальную песню.

— Мы в тюрьме, моя госпожа, — обернувшись к Лэйсе, сухо произнес губернатор. — Соизволите ли обождать, пока тюремщики опросят приговоренных к смерти?

Императрица облизнула пересохшие губы:

— Я… хотела бы сама выбрать людей, которым задам свой вопрос, — осторожно подбирая слова, отозвалась она.

— Госпожа моя, вас и впрямь интересуют люди? — в упор глядя на неё, неожиданно поинтересовался рэ-Ларк. — Или, может быть, один определенный человек?

Лэйса вздрогнула. Он догадался.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, рэ-Ларк, — холодно произнесла она.

— А мне кажется, прекрасно понимаете… — в негромком голосе толстяка промелькнули самодовольные нотки. — В подземелье много узников… так что давайте не будет терять времени зря. Назовите мне его имя — настоящее имя, я имею в виду!

— Я не знаю его имени, — медленно произнесла Лэйса, не сводя глаз с лица губернатора. — Меня интересует молодой светловолосый парень, взятый за кабацкую драку с поножовщиной. Этот человек умен и талантлив, и будет жаль, если его способности пропадут под топором палача…

Губернатор коротко хохотнул:

— Да уж, воистину богатые способности! Половина страны полыхает в огне разожженного им мятежа! Как вы думаете, моя госпожа, чем отблагодарит ваш супруг человека, который бросит к его ногам опаснейшего мятежника, распознав его под личиной грязного бродяги?