Поэтому в понедельник, ни свет ни заря, две армии изготовились к бою. Англичане занимали крепкую позицию, к которой не подойти было иначе, как по узкой дороге, окаймленной кустарником. Здесь и повели атаку французы, да только полетевшие из-за кустов смертоносные английские стрелы повернули их вспять. Потом шестьсот английских лучников просочились в тыл французской армии и принялись поливать ее стрелами оттуда. Французские рыцари смешались, побросали знамена и рассеялись кто куда. Тогда сэр Джон Чандос обратился к принцу с такими словами:
— Вперед, благородный принц, и победа будет за вами. Я знаю, что король французский, как истый воитель, никогда не побежит с поля битвы и может быть полонен.
И принц ответствовал кличем:
— Вперед, английские знамена, во имя Господа и святого Георгия!
Тут англичане ринулись на врагов и рубили их направо-налево, пока не пробились к французскому королю, яростно орудующему секирой плечом к плечу с младшим сыном своим Филиппом, шестнадцатилетним юношей, который до конца твердо стоял рядом с отцом, покинутым всеми вельможами. Отец и сын сражались геройски, и король с рассеченным крест-накрест лицом уже был повержен наземь, когда он, наконец, протянул одному изгнанному из Франции рыцарю перчатку с правой руки в знак того, что сдается.
Черный Принц, столь же великодушный, сколь и отважный, пригласил венценосного пленника отужинать в своем шатре, и прислуживал ему за столом, и позднее, при торжественном въезде в Лондон, усадил французского короля на прекрасного буланого жеребца, а сам потрусил сбоку на маленькой лошадке. Это, конечно, было очень любезно, но вместе с тем чересчур театрально, и восхвалялось более, чем того заслужило, ибо, по моему мнению, принц куда больше уважал бы короля французского, если бы не выставлял его на позорище. Все же справедливости ради следует заметить, что со временем эти куртуазные жесты много способствовали смягчению ужасов войны и укрощению страстей победителей. Много утекло воды, прежде чем подобные проявления учтивости стали обычными в среде простых вояк, однако ж это произошло.
Поэтому вполне возможно, что бедный солдат, просивший пощады в битве при Ватерлоо или какой-нибудь другой столь же великой битве, косвенно обязан жизнью Черному Принцу Эдуарду.
В ту пору на лондонском Стрэнде стоял дворец Савой, куда поместили пленного французского короля вместе с его сыном. Поскольку и король Шотландии уже одиннадцать лет находился в плену у короля Эдуарда, триумф последнего в этот миг был почти полным. Шотландское дело разрешилось освобождением узника с дарованием ему титула сэра Давида, короля Шотландии, под обязательство выплаты большого выкупа. Положение Франции дало повод Англии предъявить более жесткие требования этой стране, где народ бунтовал против неслыханной лютости своих феодалов, где феодалы в ответ ополчались против народа, где с обеих сторон совершались самые чудовищные насилия и где крестьянское восстание, получившее название Жакерия (от имени Жак, распространенного среди французских крестьян), породило террор и вражду, не изжитые посейчас. В конце концов был заключен так называемый Великий мир. Договорились, что король Эдуард отдаст большую часть завоеванного, если король Иоанн заплатит, в течение шести лет, выкуп в размере трех миллионов золотых крон. Заклеванный собственными вельможами и придворными за то, что при-такие условия, — хотя никто из них пальцем не шевельнул, чтобы он сам мог их диктовать, — французский король добровольно вернулся в свой старый дворец — тюрьму Савой и там умер.
Жил тогда на свете правитель Кастилии Педро Жестокий, честно заслуживший это прозвище, совершив, помимо прочих преступлений, множество убийств. Сей милый монарх, свергнутый с престола за свои зверства, явился в провинцию Бордо, где жил Черный Принц — недавно женившийся на двоюродной сестре своей Иоанне, хорошенькой вдове, — и попросил у него помощи. Принц, приняв Педро куда более ласково, чем столь знаменитый муж должен был бы принять душегуба, благосклонно выслушал его прекрасные обещания и согласился ему помочь. Он разослал Вольным ратоборцам — как именовали себя воинственные наемники, отпущенные из английской армии и ставшие, с некоторых пор, бичом французского народа — секретные депеши с призывом поспешить на выручку дона Педро. Принц собственнолично повел в Испанию эту армию выручателей и вскоре опять усадил Педро на его трон, утвердившись на котором злодей, конечно же, немедля принялся бесстыдно злодействовать, позабыв все обещания, данные им Черному Принцу.
Принц истратил много денег, нанимая войско для содействия этому кровожадному королю. Вернувшись в Бордо с гадким осадком в душе, с расстроенным здоровьем и по уши в долгах, он обложил своих французских подданных тяжелыми податями, чтобы расплатиться с заимодавцами. Те пожаловались королю Франции Карлу, возобновилась война, и город Лимож, которому принц оказывал великие благодеяния, передался французскому монарху. Тогда Черный Принц пустился разорять провинцию, где Лимож был столицей. По отвратительной старой привычке он жег, и грабил, и убивал, и отказывал в милосердии пленникам — мужчинам, женщинам и детям, захваченным в преступном городе, — хотя сам, прикованный болезнью к носилкам, нуждался в милосердии Небес. Однако Черный Принц успел возвратиться в отечество и стать кумиром народа и парламента, прежде чем скончался сорока шести лет от роду в Троицын день восьмого июня 1376 года.
Он был оплакан всей страной как славнейший и любимейший из когда-либо рождавшихся в ней принцев и с громкими причитаниями похоронен в Кентерберийском соборе. Сегодня рядом с гробницей Эдуарда Исповедника можно видеть его изваянную из камня фигуру, лежащую на спине в старинных черных доспехах, а на крюке над ней — древнюю кольчугу, шлем и пару латных рукавиц, которые, как хотелось бы верить, когда-то носил Черный Принц.
Король Эдуард ненадолго пережил своего знаменитого сына. На старости лет он так пленился прелестями некой Алисы Перрерс, что ни в чем не мог ей отказать и превратил себя в совершенное посмешище. Красотка не стоила ни его любви, ни (куда более ею ценимых) бриллиантов покойной королевы, которые он преподнес ей среди прочих богатейших даров. Утром того дня, когда королю сведено было почить вечным сном, она сняла с его пальца драгоценный перстень и упорхнула, предоставив бессовестным слугам обирать умирающего. Только один добрый священник его не предал и ходил за ним до конца.
Царствование Эдуарда Третьего, помимо того, что прославлено великими победами, о которых я вам рассказывал, достопамятно расцветом зодчества и возведением Виндзорского замка. И еще более — возвышением Уиклифа, бедного приходского священника, много преуспевшего, благодаря своему удивительному дару слова, в разоблачении честолюбия и продажности папы и всей возглавляемой им церкви.
В это царствование в Англию была открыта дорога фламандцам, которые осели в Норфолке и наладили там выработку лучшего сукна, чем то, в какое прежде одевались англичане. Орден Подвязки (штука в своем роде замечательная, хотя далеко не столь полезная, как добротное сукно нации) был учрежден тогда же. Говорят, однажды на балу король поднял с пола подвязку, соскользнувшую с ножки дамы, и произнес: «Ноппі soit qui mal у pense», что значит: «Позор тому, кто дурно об этом подумает». Придворные всегда охочи подражать словам и поступкам государей, и так принадлежность дамского туалета превратилась в почетнейший из орденов. За что купил, за то и продаю: барыша не беру.
Глава XIX. Англия при Ричарде Втором (1377 г. — 1399 г.)
Корона перешла к одиннадцатилетнему сыну Черного Принца Ричарду, нареченному королем Ричардом Вторым. Весь английский народ готов был обожать юного престолонаследника в память о его доблестном родителе. Что же до господ и дам, толокшихся при дворе, то они провозгласили венценосного отрока прекраснейшим, мудрейшим и достойнейшим даже из монархов, который господа и дамы, толкущиеся при дворах, обычно провозглашают прекраснейшими, мудрейшими и достойнейшими из людей. Столь беспардонно льстить несмышленому ребенку — значит погубить в зародыше все, что в нем заложено хорошего, и для Ричарда это добром не кончилось.