— Где мы сейчас находимся?.. А черт его знает!

Вместо знакомого институтского коридора перед ними зияли черные стены катакомб…

Она полежала, прислушиваясь к тому, что происходит в прижатом к ледяному полу теле. Кажется, боль стихает. Да не может быть все так плохо! Она ведь жива и может думать и даже двигаться. Она же только что шла! Там, в призрачном крыле…

Подумаешь, просто глубокий порез… Порыв. Наверное, кто-то из кобуцевских охотников успел напоследок полоснуть ее когтями.

Так, сначала приподняться. Поскулить и отдышаться. Теперь на корточки. Получилось уже с третьего раза, очень хорошо…

Больше ничего хорошего не было.

Стоило прислониться к стене, как Агата проваливалась — то ли в сон, то ли в багровое беспамятство, из которого выкарабкивалась все с большим трудом. А порой она обнаруживала себя уже на полу, и приходилось начинать все сначала — подняться, постоять, пошататься, шагнуть…

Но она все же двигалась.

Куда-то.

На перекрестке двух коридоров впервые огляделась: раньше все силы уходили на то, чтобы только на ногах удержаться. Куда она убрела от своего «уровня» — лаборатории сна? И как могла она, вернее, ее тело, находившееся здесь, быть раненным там? Темнота накатывала пополам с тошнотой: ох, не то сейчас состояние, чтобы ребусы разгадывать. Ей потом расскажут.

Если, конечно, будет кому рассказывать…

Потому что институт был пуст. Свет в коридорах продолжал гореть, и были видны распахнутые, а то и вовсе сорванные с петель двери лабораторий. Агата даже засомневалась, что все-таки вернулась в настоящее — настолько это походило на ИнЭМ перед самой катастрофой. За исключением того, что здесь не было людей, ни призрачных, ни настоящих. Хотя за окнами темно… да просто все после рабочего дня разошлись по домам!

А вдруг и здесь тоже что-нибудь случилось, какая-нибудь… авария?

Но что бы ни случилось, нужно добраться до выхода. Пусть даже запертого на ночь. Она просто упадет рядом с ним, а утром на нее наткнется первый же пришедший на работу… Осталось только это выход найти. Ах, как бы сейчас вновь пригодился Кыш! Но кот, похоже, счел свою миссию выполненной — провел Агату сквозь стену и теперь где-то далеко лакал из миски заслуженное молоко.

Говорят, можно выбраться из лабиринта, если держаться все время одной его стены. А чем коридоры ИМФ не лабиринт? Ну будем держаться, допустим… левой стены. Никто же не доказал, что она хуже правой.

Или от слишком резкого движения замельтешило в глазах или что-то все-таки шевельнулось в сумрачном конце коридора?

— Кто? — сухо выдавила Агата, непроизвольно отступая. — Кто там…

И замолчала.

Вопли Кыша в ИнЭМе — ведь он там кого-то увидел! И уж явно не призраки прошлого. Так кот орал только на вампиров… и других чудовищ. Неужели они пробрались и сюда? Спаслись от Пожирателя Магии, прошли за ней по призрачным дорогам времени и снов?

И, теперь уже не скрываясь, идут по ее следам. Запаху ее крови.

Запаху беспомощности.

Прижимаясь к стене спиной, перебирая по ней руками, Агата двинулась, не сводя глаз с дальнего конца коридора. Освещение стало ослепительно-четким и каким-то жестким. Точно при магниевой вспышке.

Поэтому двоих преследователей, бегущих по коридору, она разглядела ясно, как на поднесенной к глазам картинке. Серые, голокожие, четырехлапые, сгорбленные, с гладкой, безо лба и ушей мордой, собранной на конце в безгубый рот-складку, они перемещались длинными, какими-то плывущими прыжками. И, чем быстрее она убегала, тем ближе они становились, словно Агата наоборот двигалась им навстречу.

Еще один летящий прыжок, еще… Ох! Агата вжалась в стену, заслоняясь руками от приближавшейся отвратительной морды.

Пронзительный вопль-визг, грохот…

Агата открыла зажмуренные глаза и осмелилась выглянуть из-под ненадежного прикрытия пальцев. Потом и вовсе убрала руки, изумленно созерцая разыгравшуюся перед ней сцену.

Кобуцевский охотник бился в коконе коридорной дорожки — неведомо как он оказался спелёнатый ею, будто восточная красавица — и чем больше силился освободиться, тем больше запутывался. Вскоре он мог пошевелить лишь торчащими из кокона задними конечностями: те с мерзким звуком скребли серповидными когтями пол, оставляя в цементе глубокие царапины. Второй преследователь мялся позади этого живого ковра, не решаясь его перепрыгнуть. Нерешительности способствовала то и дело сама по себе отворявшаяся-захлопывавшаяся перед ним дверь лаборатории: хлопки удивительным образом совпадали с попыткой охотника перемахнуть через неудачливого собрата.

Агата чуть не рассмеялась: кажется, в игру вступили коридоры ИМФ! Обнаружившие внутри себя некие чужеродные феномены и намеревающиеся теперь повеселиться и защитить феноменов родных! Оставалось только произнести историческую фразу: «И так будет с каждым, кто посягнет…».

Но в конце коридора вновь сгустилась тьма, и смеяться мгновенно расхотелось: Агата увидела, как в тени зажглись глаза, красные, словно стоп-огни на машине. На высоте, значительно превышавшей ее рост. Скольких же еще она привела за собой… на хвосте? Скольким указала дорогу?

ИМээФовский коридор узрел следующего посетителя, но в этот раз поступил радикальнее: пол между ней и «гостями» из Кобуци треснул и поднялся, как надломанное печенье. Агата едва успела ухватиться за стояк батареи и повиснуть на нем, точно обезьянка на пальме. На другой стороне образовалась покатившаяся куча-мала. Судя по визгу, рычанию, и звукам свалки преследователям такое положение не очень понравилось.

А когда пол опустился на место, между дичью и охотниками выросла перегородка: не глухая (слышен вой разочарования), но достаточно прочная, чтобы задержать преследователей хотя бы на время.

Коридоры дали ей фору. Интересно, а на кого они сделали ставку сами?

Агата отцепилась от батареи и насколько могла быстро двинулась прочь.

Глава 15

Выход

Это… существо появляется из-за перекошенной двери лаборатории. Оно, кажется, никак не может решить, как ему лучше двигаться — и то опускается на все четыре конечности, то встает на привычные две. И потому странно напоминает настороженного суслика, хотя на безобидного смешного зверька совершенно не похоже. Ни размером, ни…

Я всегда думала, что оборотни просто превращаются в волков или там в медведей — может, покрупнее или другой расцветки.

Этот… непонятно — где кончается человек и начинается волк. На теле чередуются пятна густой темной шерсти и белой голой кожи, словно зверь болеет стригущим лишаем. Круглый выпуклый лоб, небольшие, плотно прижатые к голове уши, вытянутый нос (морда?), скошенный подбородок, белые длинные зубы за черными губами, на заросшей черной щетиной шее — кадык. Руки-лапы с локтями, как у людей и с черными толстыми когтями на длинных, скрюченных, точно сведенных судорогой пальцах. Стопы — тоже и не стопы и не лапы. Он совсем непохож на рисунки и фотоснимки из учебника. Как будто… недоделан.

На оборотне нет одежды и сразу видно, что это… хм, мужчина? Или как там принято говорить про оборотней — самец? Существо мужского пола?

Я или шевельнулась или неосторожно перевела дыхание — оборотень поворачивается ко мне всем телом. Глаза небольшие, узкие, непрерывно мелко моргают, точно пытаются избавиться от мешающей соринки. Может, оборотня раздражает освещение? В лаборатории за его спиной темно. Но свет не мешает ему увидеть меня. Или он просто чует? Оборотень делает несколько длинных шагов — словно скользит по гладкому полу коридора. И опускается рядом со мной на… колени? На все четыре лапы? Наклоняется. Белки глаз воспаленные, расширенные зрачки отливают желтовато-зеленым, как у кошек. Я вижу, как трепещут его ноздри, и сама ощущаю его запах. Странный запах. Не человека и не зверя. Химический. Его что, чем-то кололи или поили? Наверняка испытывали какие-нибудь новоизобретенные «лекарственные» средства против оборотничества…