— Ловец, в конце концов, ваши обвинения просто смехотворны! Любая комиссия…

— Хорошо, оставим, — неожиданно согласился Келдыш. — Тогда поговорим о факторе времени.

— О чем?

— Мы шли сюда от вашей лаборатории, пожалуй, около десяти минут?

— Не засекала, но вероятно, так оно и есть. И что же?

— Скажите, если с моей подопечной что-то случится — паралич дыхательных путей, остановка сердечной деятельности — как быстро вы сумеете оказать ей первую помощь? С учетом еще и вывертов имээфовских коридоров?

Тишина. Агата заинтересованно высунула голову из-за двери. Осипенко смотрела на Келдыша, медленно розовея. Она явно растерялась.

— С какой стати ей вдруг станет плохо? Мы же провели полное медицинское обследование перед… Господи, да вы не куратор, а просто кликуша какая-то!

— Как быстро? — раздельно и четко повторил Келдыш.

Осипенко всплеснула руками — это было так непохоже на ДМН, что она вдруг стала похожа на обыкновенную женщину. На человека.

— Хорошо, Ловец, мы обеспечим постоянное дежурство рядом с объектом на все время сеанса! Вы удовлетворены?

— Квалифицированного мага-целителя? — уточнил Келдыш.

— Высококвалифицированного, — сквозь зубы пообещала Нона. — Агата, ну где ты там?!

Агата вышла из раздевалки, ужасно стесняясь: и почему она не принесла в институт сплошной спортивный купальник, а не это бикини? Залезая в ванную, поскользнулась и плюхнулась, выплеснув на пол воду, точно какой-то огромный толстый бегемот. Осипенко наклонилась над ней, прилаживая датчики, и Агата опасливо глянула поверх ее плеча на Келдыша. Оказывается, он на нее даже и не смотрел. Засунув руки в карманы брюк, изучал приборы, выстроенные на полке вдоль стены кабинки.

— Ну что? — спросила Осипенко, выпрямившись. — Идёте со мной, чтобы контролировать мои несомненно противоправные действия?

— Побуду здесь, раз еще не организовано дежурство целителя. Как ловец я в состоянии оказать первую помощь.

Осипенко нахмурилась.

— Но вы можете помешать нашей работе!

— Каким же это образом? Буду излучать отрицательные эманации? Я просто сяду здесь, и буду нем, как рыба, — Келдыш, оглянувшись, подтащил к ванне пластиковое кресло, удобно устроился в нем, закинув ногу на ногу и демонстрируя, что никто и никакими силами не сможет его отсюда вытащить. Осипенко это поняла.

— И все равно я подам жалобу на имя начальника СКМ!

Теперь уже Игорь пожал плечами. Сказал безмятежно:

— Воля ваша. А теперь поторопитесь, ваш час уже пошел.

Нона сверкнула глазами, но тратить драгоценное время на бесполезные пререкания не стала — стуча каблуками, умчалась к себе в лабораторию. Агата стесненно покосилась на Келдыша. Сцепив на колене руки, тот смотрел на нее.

— Вы помните, о чем мы говорили?

— Да.

Они договаривались, что «по прибытии на место», в Кобуци, Агата должна подать ему знак — согнуть указательный палец. Борис, правда, посоветовал не заморачиваться и сразу показать Келдышу средний.

— Тогда закрывайте глаза и спите.

Да как можно уснуть рядом с ним, буквально… полуголой, под его взглядом! Ни за что она не уснет!

Агата уснула почти мгновенно.

Шаг — и она уже в Кобуци. По привычке тут же позвала Игоря, потом — Бориса и Анжелику. Никто не появился, и она вспомнила, что сегодня они не придут. Потому что она должна научиться управлять своими снами. Все ее этому учат, и Осипенко и вампиры, и Игорь; наверное, она просто слишком тупая. Агата с сомнением посмотрела на свои руки, согнула указательный палец на левой руке, потом на всякий случай и на правой. (Очень надеясь при этом, что никто из наблюдающих за ней — и здесь и там — не воспримет это как приглашение). Неизвестно, получилось ли у нее в ИМФ…

Так как сегодня никакого задания от Осипенко не было — та то ли забыла, то ли не рискнула давать его при Келдыше (а вдруг въедливый куратор опять к чему-нибудь придерется?) — Агата решила, что и делать ничего не будет. Уселась, прислонившись спиной к нагретой солнцем стене. Рассматривала знакомый уже пейзаж. Или она такая невнимательная, или все-таки нужно иметь магическое зрение — никаких изменений, о которых толковали остальные, Агата не замечала. Все тот же заросший по краям котлован, развалины на той стороне, вдали — холмы, поросшие лесом. Небо как всегда, бледно-серое, солнце — неяркое, вечно затянутое дымкой.

О, зарослей слева уже нет и вся странная долина как на ладони. Или лесок в прошлый раз сгорел или попросту сделал ноги, то есть корни, убежав от греха (НИЦЭМа и его шумных посетителей) подальше.

Агата прикрыла глаза. Почему ее все время тянет спать? Даже во сне? А вдруг однажды она возьмет и впадет в летаргический сон?

…Она смотрела на НИЦЭМ сверху — словно здешнее ленивое солнце или парящая в небе птица. А птице никакое магическое зрение не нужно, ей и так все видно. Котлован тянулся и тянулся — уже не на сотни метров — на целые километры. По бокам, точно паучьи ножки, росли угловатые трещины-овражки; глубокие и широкие у основания, они сужались и истончались, превращались в тонкие карандашные линии, исчерчивающие дерн подлеска. Можно проследить эти линии даже под землей — извилистые корни несуществующего гигантского дерева; огромную паутину, сплетенную затаившимся в котловане пауком… или метастазы странной опухоли, зреющей на многострадальном теле Кобуци.

Агате захотелось рассмотреть все как следует, и птица начала спускаться плавными кругами. Котлован стал гораздо глубже, или просто «с берега» не выглядел таким глубоким. Он, как внимательный темный глаз, тоже наблюдал за любопытной птицей. Или это была… воронка? Водоворот? Витки спирали, по которой снижалась птица Агата, становились все уже, спуск — все отвеснее, а потом птица просто сложила крылья и понеслась вниз в вертикальном пике…

Агата стояла на четвереньках и глядела в близкую землю — в песке посверкивали то ли мелкие осколки, то ли частицы кварца. Голова кружилась, сильно тошнило, как будто ее укачало в полете-падении. Еще и замерзла… или это в ванной начала остывать вода? Как быстро — наверное, сегодня Осипенко и правда соблюдает обещанный час.

Она с трудом поднялась; наверное, так шатает пьяных. Легко, без усилия — как горячий нож в растаявшее масло — вошла в стену. В детстве ей часто снились подобные (провидческие?) сны, в которых она легко проходила сквозь стены: всего лишь прислониться плечом, прижаться щекой и войти. После пробуждения Агата еще некоторое время помнила, насколько это просто…

Вместо того, чтобы как обычно проснуться, она очутилась в незнакомом коридоре. Темно-бордовый туман клубился на уровне ее пояса, поверх него виднелась освещенная на несколько метров — словно тусклыми фарами ближнего света — стена с парой дверей. Дальше — темнота. Агата неуверенно пошла вперед. Еще один Институт? Или она все-таки вернулась в ИМФ, но с другой стороны? В левое несуществующее или существующее-но-уже-не-здесь крыло?

Двери возникали по бокам и таяли в темноте за ее спиной, Агата даже не пыталась их открыть. Шла и шла, поворачивала, спускалась-поднималась. Везде тот же сумрак, тишина и клубящийся понизу багровый туман. Со временем самым главным стало только идти вперед, а самым страшным — вдруг какая-нибудь дверь возьмет и откроется…

Но за следующим поворотом Агата с облегчением увидела знакомую кирпичную стену.

…И опять она не проснулась. Стояла возле стены-тупика и смотрела на себя и на Келдыша. Игорь поглядывал то на нее, лежащую в ванной, то на приборы напротив. Что-то ему не нравилось, потому что он сидел, подавшись вперед, сцепив руки в замок и постукивая ногтями больших пальцев по оскаленным зубам.

— Где эти ч-чертовы… (другое слово, просто внутренний цензор-фильтр в агатиной голове заменил его на более приемлемое) испытатели?.. почему не просыпается? Время, уже время…

Агата критически осмотрела себя со стороны: голова повернута чуть набок, волосы расплелись и распушились в воде. Вроде бы ничего. Не храпит, рот не раскрыт. И купальник не сполз…