— Найдите какую-нибудь тряпку и заткните ему рот. — Тихо обратился я к мужикам теперь деловито шмонавшим трупы наёмников. — Это не цивилизованный гегемон Мастерс, придётся допрашивать с пристрастием.

Но получалось плохо: поляк отказывался говорить по-английски или может быть его не знал, хотя верилось слабо. До меня доходили слухи, что в Польше спят и видят себя последним американским штатом в отдельно взятой Европе, поэтому язык новых кумиров и хозяев учат ревностно. Но менталитет-то остался наш, славянский, поэтому пленный понимал, что так или иначе ему не жить. Потратив на уговоры десять драгоценных минут, пока мужики сбрасывали трупы в нашу же траншею и прикапывали, я уже совсем было собрался поляка заколоть и даже вынул ножик. Однако, заметив мои телодвижения, неожиданно выручил Варенуха. После сеанса полевой хирургии, водила уверовал в мои универсальные качества как полевого командира, поэтому всё время старался выказать мне свою полезность. Вот и теперь, он с деловитым видом подошёл ко мне и отозвав в сторону прошептал:

— Я это, чего сказать хотел… — На его круглом лице отразилась внутренняя борьба. — Я немного по-польски знаю.

— А чего молчал-то! Ну так давай, спрашивай, а то я уж совсем из сил выбился. Не знаю, просто этого козла пристрелить или попробовать отрезать ему чего-нибудь уже ненужное, чтобы процесс пошёл. Много не узнаем, но попробуй, нам уже выдвигаться пора. Вы тут беседуйте, а я пойду в багажнике посмотрю, не найдётся ли чего нужного….

Пристрелить поляка очень хотелось, как и всякого попавшегося на глаза оккупанта, но само собой это будет неверный подход. Тупо стрелять и резать это не наш метод. Поскольку пока нас всего трое, придётся действовать по возможности из засады, то есть подло. Но опять же это как посмотреть, да и угрызений совести я как не старался найти в душе — даже грамма не было. Сейчас заботило только одно: ехали ли эти наймиты просто на прогулку или загрузились с целью потравить ещё одну-другую деревню. В обоих случаях никакой проблемы не было и меня устраивали оба варианта, но второй, как вы в последствии поймёте, будет самым шоколадным. Михась совладал с управлением трофейной машины и ему удалось открыть багажник. Волна облегчения словно смыла волнение последнего получаса, когда не было секунды, чтобы я не сомневался в том, правильно ли я всё придумал. План захвата аутпоста я построил на том, чтобы дождаться пока с зачистки вернётся одна бригада и выйдет её смена, тогда в лагере будет наибольшее количество людей. А мы получим в своё пользование полный комплект «ассенизаторов»: костюмы химзащиты и гранатомёты с газовыми выстрелами.

Получилось так, что нам опять улыбнулось военное счастье: джип ехал именно на зачистку. В багажнике мы нашли и вытащили на обочину четыре комплекта защитных балахонов с чудными противогазами, тоже окрашенными в неприметный серо-буро-непонятный цвет. Балахон имел схожее с нашим армейским ОЗК устройство, только оказался не в пример удобней. Мне и Михасю костюмы подошли сразу, так как я роста совершенно не богатырского — метр семьдесят восемь, а приятель и того на пару сантиметров ниже. С гранатомётами всё получилось ещё проще — четыре коротких ружья, были закреплены в стойке на боковой левой стенке багажного отделения. Вынув один, я примерился и только крякнул — просто, надёжно и удобно. Было похоже на те, что и у наших ментов, только легче и приклад выдвижной. А под стволом прикручена штурмовая рукоять.[11] Конечно, «калаш» с подствольником был бы много лучше, но пока его нет, и так сойдёт. С номенклатурой было сложнее, поэтому сейчас пригодится Варенухино владение тарабарским наречием., хотя в принципе разобраться будет не так сложно: осколочно-фугасные выстрелы я сразу же узнал и отложил в сторону, их характерный грязно-коричневый обод легко узнаваем. В цинковых кофрах стоявших тут же под стойкой, были ещё маркированные белым с жёлтой полосой, коричнево-жёлтым и белым с красным пояском. Коричневые с жёлтым, это по-видимому что-то обычное, как и белые, скорее всего дымовые. Тряхнув головой от натуги и ругнувшись сквозь зубы я направился к пленному о чём-то оживлённо беседовавшему с нашим переводчиком-добровольцем. Вдруг, Варенуха встал и сначала негромко, а потом в голос загоготал, правда быстро спохвтившись замолк, но иногда его всё ещё встряхивало. С недоумением на водилу смотрел я и пленник, вид хохочущего мужика в напяленной на голое тело трофейной разгрузке и заклеенной лейкопластырем физиономией это зрелище довольно комичное.

— Чего весёлого он тебе сообщил, Виталий Семёныч?

— Так они это… — Справившись собой водила сглотнул смех и продолжил. — Помнишь, как они вокруг нашей ямы сгрудились, я ещё тогда удивился?

— Ну, помню и что?

— Они тут клад ищут, который Колчак закопал.

— Чего-оо? — Недоумению моему не было предела. — Золото в нашей траншее?!

При слове «золото», поляк напрягся и с интересом зыркнул в мою сторону глазами. В одно мгновение, я сообразил, как можно добиться своего, не прибегая к крайним мерам. С одной стороны, всё действительно выглядело логично: дыра в земле, непонятные мужики с оружием и явно не военные. Сделав серьёзное лицо, я повернулся к Варенухе и тихо со значением приказал:

— Переведи иностранцу, что они правильно догадались: мы живём в этих лесах и охраняем колчаковский клад от большевиков. Переводи.

Варенуха было прыснул в кулак но увидев мои бешеные глаза в совершеннейшем недоумении стал переводить. Лицо поляка просветлело, в глазах загорелся плохо скрываемый огонёк наживы. Быстро мотая головой в направлении аутпоста, пленный заговорил. Варенуха, всё ещё теряясь в догадках начал переводить:

— Про клад ему рассказал один из наших военнопленных, они сговорились, что за координаты этот вот — Варенуха ткнул пальцем в иностранца — вывезет его на местности показать, а потом отпустит. Но всё сорвалось, американцы забрали всех русских пленных в тот же день и куда-то угнали. Вот они с друзьями по окрестностям и шарят. Вдруг клад где-то недалеко зарыт. Как под землю машина ихняя провалилась, они даже обрадовались. Думали, может ход подземный….

После всего пережитого, всё услышанное звучало страшно. Мысли о том, что вот ходят по земле ещё и те кто хочет не только жить, а ещё и разбогатеть, банально не приходили в голову. Поборов очередной приступ раздражения, я спокойно кивнул водиле, чтобы перевёл мои слова:

— Семёныч, скажи кладоискателю, что если его всё ещё интересует золото, то я готов ему показать, где оно лежит. Но есть одна проблема: его и тех трёх четверых покойников скоро хватятся на базе. Спроси, хочет ли он делиться с ними?

Переставший уже что-либо понимать водила, одёрнул вставший дыбом на его внушительном брюхе разгрузочный жилет и перевёл сказанное нейтральным тоном, постоянно мешая русский мат и польские слова. Поляк как-то тревожно глянул на меня но тоже довольно долго что-то объяснял переводчику. Варенуха совсем уже серьёзным тоном начал пересказывать услышанное:

— Он тебе не верит. Говорит, что и тому русскому не поверил. Требует точно отвести его на место, тогда он про нас никому не расскажет.

— Передай, что это можно устроить. — Я сделал озабоченное лицо и показал рукой на багажник джипа. — Скажи, что вместе туда и пойдём, если он сомневается. Только скажи, что кое-что из оружия мы возьмём, но газ нам не нужен, пусть покажет какие гранаты с газом, а какие нормальные. Только предупреди: если вздумает шутить — привяжу его к дереву, а сам в костюме буду одну за другой в его сторону выстреливать.

Как ни странно, условие поляка не напрягло: золото уже считай что в кармане, мёртвому же деньги не нужны. Но думаю, что он держал в запасе какой-то козырь, на случай если мы его захотим убрать уже возле сундуков с сокровищами белого адмирала… что хотел выкинуть иностранец я так и не узнал, потому как он не колеблясь показал на пропущенный нами цинк серого цвета с трафаретным чёрного колера маркером «VX12С». Это было неожиданно просто, а мы в полумраке салона не обратили на него внимания. Ящик выглядел странно и на обычные «цинки» с патронами не был похож. Открывался он как обычный чемоданчик, выстрелы лежали утопленными в пористый прорезиненный материал вроде резины или латекса. Только колпачки того же что и ящик серого цвета, тускло сверкнули на солнце. Вынимать их я не стал, мало ли что и аккуратно закрыл «цинк». Кивнув Варенухе на пленника сказал: