— В смысле?

Я качаю головой.

— Я не знаю, — шепчу я, по большей части, самой себе.

Напряженная пауза.

— Ты на самом деле любила его?

Я не сразу отвечаю, колеблясь.

— Думаю, да? Я не знаю? — я вздыхаю. — Можно ли любить кого-то, а затем перестать испытывать это чувство? Думаю, я вообще не знаю, что такое любовь.

Кенджи вздыхает. Проводит рукой по волосам.

— Черт возьми, — бормочет он.

— Ты когда-нибудь был влюблен? — спрашиваю я, поворачиваясь на бок для того, чтобы посмотреть на него.

Он смотрит в небо. Несколько раз моргает.

— Не-а.

Я разочарованно закатываю глаза.

— Ох.

— Это так угнетает, — говорит Кенджи.

— Ага.

— Мы — лузеры.

— Ага.

— Расскажи—ка мне еще разок о том, почему тебе так сильно нравится Уорнер? Он что, разделся или что-нибудь вроде того?

— Что? — спрашиваю я, радуясь тому, что на улице слишком темно для того, чтобы он смог заметить мой румянец. — Нет, — быстро добавляю я. — Нет, он...

— Черт, принцесса, — Кенджи вовсю смеется. — Я и не подозревал.

Я стукаю его по руке.

— Эй... понежнее со мной! — протестует он, потирая ушибленное место. — Я слабее тебя!

— Знаешь, теперь я вроде как могу контролировать свою энергию, — говорю я ему, широко улыбаясь. — Я могу настраивать уровни своей силы.

— Рад за тебя. Я куплю тебе воздушный шарик в ту же минуту, когда мир перестанет сам на себя гадить.

— Спасибо, — говорю я довольно. — Ты хороший учитель.

— Я во всем хорош, — отмечает он.

— Еще ты скромен.

— И очень хорош собой.

Я давлюсь смехом.

— Ты все еще не ответила на мой вопрос, — говорит Кенджи. Он меняет позу, складывая руки под головой. — Почему тебе так сильно нравится богатенький мальчик?

Я делаю тяжелый вдох. Сосредотачиваюсь на самой яркой звезде в небесах.

— Мне нравится то, как я себя чувствую, находясь рядом с ним, — говорю я тихо. — Уорнер считает меня сильной, умной и способной, и он действительно ценит мое мнение. Благодаря ему, я чувствую себя равной ему — словно я могу добиться того же, чего добился он, и даже большего. И он даже не удивляется, если я делаю нечто невероятное. Потому что он ожидает этого от меня. Он не относится ко мне так, словно я какая—то маленькая, хрупкая девочка, которую все время необходимо защищать.

Кенджи фыркает.

— Потому что никакая ты не хрупкая, — говорит Кенджи. — Это всем остальным нужно защищаться от тебя. Ты как чертов зверь, — говорит он, добавляя: — В смысле, милый зверь. Маленький зверь, который раздирает все на части, крушит землю и высасывает из людей жизнь.

— Мило.

— Всегда к твоим услугам.

— Оно и видно.

— Так на этом все? — спрашивает Кенджи. — Тебе нравится только лишь его личность?

— Чего?

— То есть все это, — говорит Кенджи, взмахивая рукой в воздухе, — не имеет никакого отношения к его сексуальности и к тому, что он все время может до тебя дотрагиваться?

— Ты считаешь Уорнера сексуальным?

— Я такого не говорил.

Я смеюсь.

— Мне нравится его внешность.

— И прикосновения?

— Какие еще прикосновения?

Кенджи смотрит на меня, широко распахнув глаза и приподняв брови.

— Я — не Адам, ладно? Меня ты своим невинным поведением не обманешь. Ты говоришь, что он может дотрагиваться до тебя, что он в тебя влюблен — и ты к нему тоже явно неравнодушна — и прошлую ночь ты провела в его постели, а сегодня я обнаружил вас двоих в чертовом чулане — нет, стой—ка, не в чулане, а в детской спальне — и ты хочешь убедить меня в том, что не было никаких прикосновений? — он смотрит на меня. — В этом ты хочешь меня убедить?

— Нет, — шепчу я, мое лицо пылает.

— Просто ты так быстро растешь. Тебя так сильно будоражит возможность впервые все потрогать, а я всего лишь хочу убедиться в том, что ты соблюдаешь все санитарные нормы...

— Прекрати быть таким отвратительным.

— Эй... я всего лишь присматриваю за то...

— Кенджи?

— А?

Я делаю глубокий вдох. Пытаюсь сосчитать звезды.

— Что мне делать?

— С чем?

Я мешкаю.

— Со всем.

Кенджи издает странный звук.

— Черт, да если бы я знал.

— Я не хочу делать это без тебя, — шепчу я.

Он откидывается назад.

— Кто сказал, что ты будешь делать это без меня?

Мое сердце пропускает несколько ударов. Я смотрю на него.

— Что? — спрашивает он. Приподнимает брови. — Ты удивлена?

— Ты будешь сражаться вместе со мной? — спрашиваю я, едва дыша. — Противостоять вместе со мной? Даже если с нами будет Уорнер?

Кенджи улыбается. Смотрит на небо.

— Черт, да, — говорит он.

— Правда?

— Ты можешь на меня рассчитывать, малыш. Для этого и нужны друзья.

Глава 26

Когда мы возвращаемся в дом, Касл стоит в дальнем углу, разговаривая с Уинстоном.

Кенджи застывает в дверном проходе.

Я забыла, что он еще не видел Касла на ногах, и смотреть на него сейчас действительно больно. Я ужасный друг. Все, что я делаю, это перекидываю на него свои проблемы, вместо того, чтобы спросить о его проблемах. У него в голове должно быть столько всего.

Кенджи идет по всей комнате, словно в оцепенении, пока не достигает Касла. Кладет руку ему на плечо. Касл оборачивается. Все в комнате застывают, чтобы посмотреть.

Касл улыбается. Кивает, только один раз.

Кенджи крепко обнимает его несколько секунд. Они двое смотрят друг на друга с каким—то тихим признанием. Касл берет руку Кенджи в свою.

Кенджи усмехается.

А потом он разворачивается и улыбается мне, и я так счастлива за него, так рада, что он будет спать спокойно хотя бы сегодня. Я наверно вот—вот лопну от счастья.

Хлопнула открывшаяся дверь.

Я оборачиваюсь.

Адам заходит внутрь.

Мое сердце замирает.

Адам проходит мимо, даже не посмотрев на меня, — Джеймс, — говорит он, пересекая комнату, — Пойдем, приятель. Пора в кровать.

Джеймс кивает и бросается в свою спальню. Адам следует за ним, закрывая дверь за собой.

— Он дома, — говорит Касл. В его взгляде облегчение.

Никто ничего не говорит несколько секунд.

— Ладно, мы тоже должны готовиться ко сну, — говорит Кенджи, оглядываясь. Он идет в угол и хватает стопку одеял.

Передает их.

— Все будут спать на полу? — спрашиваю я.

Кенджи кивает.

— Да, — говорит он, — Уорнер не ошибся. Это все действительно похоже на пижамную вечеринку.

Я стараюсь засмеяться.

Но не могу.

Каждый получает одеяло для сооружения постели. Уинстон, Бренжан и Йен занимают одну сторону комнаты, Алиа и Лили другую. Касл спит на диване.

— Мы с тобой идем туда, — он указывает на середину комнаты.

— Романтично.

— Размечталась.

— Где спит Адам? — спрашиваю я, понизив голос.

Кенджи останавливается на полпути, выронив одеяло. Оглядввается.

— Кент не придет сюда, — говорит он мне, — Он спит с Джеймсом. У бедного ребенка действительно ужасные кошмары каждую ночь.

— Ох, — говорю я, с удивлением и стыдом за то, что забыла об этом, — Конечно.

Конечно, он делает это. Кенджи знает об этом не понаслышке. Они все пользовались одной комнатой в Омеге.

Уинстон щелкает выключателем. Свет гаснет и шуршат одеяла.

— Если я услышу, как кто-то из вас разговаривает, — говорит он — я лично попрошу Брендана пнуть вас по лицу.

— Я не собираюсь никого пинать по лицу.

— Пни себя по лицу, Брендан.

— Представить не могу, почему мы друзья.

— Пожалуйста, заткнитесь, — кричит Лили из своего угла.

— Вы слышали леди, — говори Уинстон, — Заткнитесь все.

— Ты один разговариваешь, тупица, — говорит Йен.

— Брендан, ударь его, пожалуйста.

— Заткнись, приятель, я не буду никого бить...

— Спокойной ночи, — говорит Касл.

Каждый замирает.

— Спокойной ночи, сэр, — шепчет Кенджи.

Я поворачиваюсь так, что оказываюсь лицом к лицу с Кенджи. Он усмехается мне в темноте. Я улыбаюсь в ответ.