На самом деле Девар догадывался, что именно покорило сына раджи. Не только плавные, изящные движения, гордая осанка, веселый и открытый взгляд. Телесная красота этой женщины сливалась с ее прекрасной духовной сущностью. В своих блестящих украшениях она казалась усыпанной звездами богиней.

Богиней… Девар поверил бы в это, если бы не знал, что индийские женщины рождены не богинями, а рабынями.

Девар видел полыхающий огонь в глазах Арджуна. Он хорошо знал, что принц злопамятен и жесток. Невыполнение приказа неизбежно повлечет за собой наказание, а то и разжалование.

Он спрашивал себя, так ли почетна судьба воина, если по долгу службы ему приходится похищать женщин?

Тем же днем Девар узнал, где живут девадаси, а вечером спрятался на территории храма.

Тревожно шумели на ветру деревья; луна то проглядывала меж облаков, то скрывалась за ними. Девар дрожал — не от страха, нет, скорее от нерешительности и стыда. Предупредить танцовщицу? Сказать, чтобы она убежала? Куда? Самому бежать вместе с ней?

Неожиданная мысль заставила его замереть, но он тут же резко тряхнул головой, будто хотел прогнать предательское наваждение.

Девар неслышно прокрался в комнату женщины и увидел неподвижный силуэт. Амрита спала. По полу и стенам расползлись черные тени вперемешку с серебристыми полосками света.

Нужно было спешить; между тем он медлил, не решаясь коснуться танцовщицы. Девар ощущал, как рассудок, неизменный страж его чувств, отступает, а из глубины души поднимается нечто потаенное и непонятное.

Прежде Девар не пытался взвешивать на невидимых весах свою собственную совесть и теперь почувствовал, как она нестерпимым грузом давит на сердце.

Вдруг Амрита пошевелилась, повернулась на бок, и тогда, внезапно очнувшись, он набросился на нее, навалился сверху, зажал рукой рот и, подмяв под себя, попытался скрутить руки.

Женщина сопротивлялась; Девар с удивлением почувствовал, насколько она гибка и сильна. Он не мог представить, как станет смотреть ей в глаза. Но приказ есть приказ: Девар связал Амриту припасенной заранее веревкой, замотал ее голову покрывалом и быстро понес свою добычу к выходу.

Глава III

Вдова

Спустя месяц после того, как Тара навестила Джаю, муж сестры Кирана, шестидесятидвухлетний Махендра Питимбар, скончался. Несчастной вдове предстояло разделить его судьбу.

С раннего утра дом наводнили родственники покойного — они ходили туда-сюда, делали распоряжения, выражали притворное отчаяние и горе. Брахманы читали мантры. Люди из низших каст, которым дозволено прикасаться к мертвым, обмывали и обряжали тело.

Пожилые женщины отвели Джаю в одну из комнат, велели снять украшения, цветное сари, распустить волосы и подали ей белую одежду.

Молодая вдова смотрела сквозь лица чужих людей на что-то, видимое ей одной. Без надежды, но с робким желанием получить сочувствие и поддержку Джая ждала приезда отца и брата. Она была рада еще раз повидаться с ними перед тем, как придет час взойти на костер и проститься с земным существованием, которое не принесло ей ничего, кроме несбывшихся надежд.

День за днем, год за годом настоящая, яркая и полная событий жизнь проходила мимо. В той жизни, недоступной ей, можно было влюбляться, испытывать радость от близости с мужчиной, рожать детей. Джае не довелось познать ни первого, ни второго, ни третьего. Почтенный брахман Махендра Питимбар заболел и слег через несколько месяцев после свадьбы. Джая преданно ухаживала за мужем, зная о том, что, когда он умрет, ей придется последовать за ним. Молодая женщина не любила своего супруга, но хорошо представляла, что такое долг.

В лице Джаи, обрамленном прядями густых черных волос, похожих на два огромных вороновых крыла, не было ни кровинки. Руки молодой женщины лежали на коленях, из-под белого сари выглядывали ступни босых ног.

Пожилые женщины предусмотрительно завесили окна, и в комнату не проникал солнечный свет, отчего она была похожа на склеп. Джая неподвижно просидела несколько часов, после чего ей принесли мучную похлебку и воду (вдове не полагалось другой пищи), но она не могла ни пить, ни есть.

Унося нетронутый поднос, женщины сообщили ей о том, что астролог определил день и час, благоприятные для похорон: послезавтра утром.

Джая глубоко вздохнула. Теперь она знала — когда. А как — ей уже рассказали.

Перед сожжением на костре вдова должна раздарить родне одежду и украшения, потом отправиться к месту похорон в сопровождении родственников и знакомых. Каждый, кто встретит на пути траурную процессию, обязан присоединиться к ней. Перед началом обряда брахман прочитает положенные мантры, окропит вдову водой из Ганга и посыплет ее голову листьями священного растения тулси. Под грохот похоронной барабанной дроби женщины помогут несчастной подняться на последнее в ее жизни ложе, застеленное покрывалом, на котором вышит ритуальный узор, и лечь рядом с мертвым мужем, после чего кто-то из родственников подожжет поленья — и сооружение охватит жаркое пламя. Дабы Джая не попыталась выбраться из костра, ей свяжут ноги и руки.

Когда угли остынут, пепел и останки покойных соберут в медную или бронзовую урну и развеют над водами священного Ганга. На месте самосожжения установят особый камень, которому будут поклоняться как юные невесты, так и замужние женщины. Люди будут говорить, что Джая была преданной, добродетельной женой, и ее родным всюду будет почет.

Смерть мужа посылается женщине в наказание за грехи, совершенные ею или в нынешнем рождении, или в одном из предыдущих. Принимая мучительную смерть, жена получает возможность обрести вечное блаженство вместе с супругом.

Молодая женщина заметила, что окружающие избегают прикасаться к ней из боязни оскверниться, ибо вдова считается «нечистой».

Однако Киран не испугался: войдя в комнату, где сидела Джая, он устремился к ней и схватил за руки.

— Сестра!

— Ты приехал, — прошептала она непослушными, побелевшими от волнения губами.

— Да, и я, и Мадхур, и отец. Какое несчастье, Джая!

— Это должно было случиться, — произнесла девушка. Голос Джаи был тихим, тон — спокойным и ровным. Казалось, она уже принадлежит иному миру. Смерть мужа отбросила ее за невидимую черту, превратила в существо без прошлого и будущего.

Никому не было дела до того, что в ней жили сотканные из множества мгновений воспоминания, сложные и тонкие чувства! Отныне она не имела права чего-то желать, к чему-то стремиться, любить, думать, мечтать.

Послезавтра Кирану, его жене и отцу придется наблюдать за ее нечеловеческими страданиями, за мучительной смертью!

Старшему брату Джаи стало страшно и стыдно, и он поскорее вышел из комнаты. Почти сразу столкнувшись с отцом, он прошептал:

— Неужели нельзя отказаться от этого чудовищного обычая?!

Заминдар выглядел постаревшим лет на десять. Его плечи опустились, глаза были полны отчаяния и горя.

— Боюсь, что нет. Родственники Махендры Питимбара очень религиозны, они не позволят… Если отказаться, Джая будет опозорена, они сживут ее со свету!

Киран презрительно усмехнулся. Он понимал, что даже сейчас господин Рандхар не забывает ни о своей выгоде, ни о своей безопасности, ни о своей репутации.

— О чем вы думали, отец, когда выдавали Джаю замуж? — горько произнес он. — Неужели вы не могли предвидеть, что вашу дочь ждет страшная смерть?!

— Ее супруг казался крепким мужчиной, — пробормотал заминдар.

Киран пожал плечами.

— Он старше Джаи на сорок лет. Было ясно, что он умрет первым.

— В конце концов, такова участь всех вдов. Джая успокоится на небе. Следующая жизнь моей дочери будет полна радости и блаженства.

Молодой человек пристально посмотрел на отца.

— И вы в это верите?

Киран вернулся к сестре и принялся ее утешать. Джая не слушала, она продолжала сидеть в одной и той же позе, застывшая, как статуя. Потом неожиданно заговорила, прервав брата на полуслове: