В этом издании так много личных моментов, что трудно сказать, какие из них удостоились бы чести быть упомянутыми в предисловии. Приглашение привлекло профессионалов и полупрофессионалов, а также интересующихся любителей; чувствуешь волнение, видя несколько работ великолепной и всё более и более известной Эмили Виллоуби, мне нравится «Giraffapteryx» Джейма Хеддена, вдохновлённого Д. Диксоном, и работа «Тиранношалашники» Рэйвен Амос тоже замечательна. Другие моменты, которые делают облик книги ближе к профессиональной работе, чем я когда‑либо мог ожидать, – это вклад члена триумвирата «Всех минувших дней» Джона Конвея и замечательно инновационные и образные работы Джошуа Кнуппе и Оскара Мендеса. Ответом на приглашение стали работы нескольких завсегдатаев сообщества титанов палеоарта, среди которых Майк Хансон, Майк Кизи, Хулио Ласерда и Саймон Рой. Серьёзно: вот это да! Только и скажешь: вот это да!
Стоит также помнить, что работы, включенные в книгу «Все Ваши минувшие дни» , были, по сути, созданы ради собственного удовольствия; они присланы людьми исключительно потому, что они так захотели, а не потому, что они искали финансовую выгоду. Вероятно, здесь будет лучше не вдаваться в проблему того, как палеохудожники (равно как и художники вообще) могут зарабатывать на жизнь своими работами (к слову, и у писателей, и у некоторых учёных дела обстоят ровно так же). Здесь стоит сказать особо, что Интернет изменил всё: в далёкое прошлое ушло время, когда художник должен был стремиться к тому, чтобы его работа была размещена в одном из главенствующих изданий данной тематики (например, в журнале или в книге) прежде, чем она будет замечена или будет сочтена достойной. Хотя, понимая все трудности, мы не стали бы рекомендовать кому‑либо рассматривать палеоарт или же литературный труд на эту тему в качестве возможной карьеры, но мы искренне надеемся, что наша поддержка, оказанная работам, включённым в эту книгу, тем или иным образом поможет их создателям.
Сверху:
Рисунок Даррена Нэйша, изображающий нелетающего птерозавра длинношея , который появился в книге Дугала Диксона о предполагаемой эволюции динозавров «Новые динозавры». Одна из художественных работ в этой книге также обращается к идее этого предполагаемого существа – прочитайте книгу, чтобы узнать, какая!
Нужно ли миру больше предположений в палеоарте? Сложный вопрос
Правильно ли мы поступаем, поощряя стремление людей к предположениям, когда дело касается палеоарта? Это неоднозначный вопрос. Учёные склонны считать, что палеоарт каким‑то образом «принадлежит» Науке, и что люди, которые создают реконструкции вымерших животных, могут изображать древних животных и окружающую их среду лишь исключительно точно, основываясь только на самой последней научной информации. По‑научному строгое искусство такого рода, конечно же, занимает своё место в жизни: мы ожидали бы встретить его, например, сопровождающим сообщение для печати о вновь обнаруженном ископаемом животном, или в качестве дополнения к ископаемому образцу в музее (интересующимся такого рода палеоартом мы очень рекомендуем книги «Prehistoric Life Murals» Уильяма Стаута, 2009 года издания, и «Dinosaur Art: the World’s Greatest Paleoart» Стива Уайта, выпущенную в 2012 году). Однако, тот факт, что палеоарт объединяет элемент художественного мастерства и предположение – честно говоря, даже самые строгие, наиболее консервативные образцы палеоарта всё равно включают какую‑то долю предположений – означает, что иногда неясно, где же заканчивается «факт» и где начинаются предположения. Вспомните, что животных часто демонстрируют питающимися, стоящими или отдыхающими в тех или иных позах, находящимися в строго определённой обстановке и раскрашенными в заданной манере. Это всё – предположения, и даже когда они выглядят консервативными, они не обязательно правильны или достойны внимания.
Один из пунктов критики, которой удостоилась книга «Все минувшие дни» , состоял в том, что целый проект явно предназначили для того, чтобы люди комфортно чувствовали себя, придумывая что угодно и делая всё, что они, чёрт подери, любят, послав куда подальше доказательства, консерватизм и критическое размышление. Приглашая людей поразмышлять и создать ещё больше художественных работ того же рода, мы, возможно, усугубляем ситуацию, как бы открывая шлюзы для бесконечного потока лишних телодвижений, не подкрепленных материальными свидетельствами.
В ответ на такого рода заявление стоит высказать несколько контраргументов. Как мы постарались пояснее обрисовать в книге «Все минувшие дни» (см. стр. 10 в предисловии), научные реконструкции ископаемых животных, несомненно, должны опираться на все те материальные данные, которыми мы располагаем в отношении древних животных и среды их обитания (Конвей и др. 2012). Например, в типичном случае в нашем распоряжении имеется подробная информация об анатомии костей и таким образом о размерах и очертаниях данного животного в целом; мы можем сделать много выводов о его мускулатуре и наружных покровах, основываясь на том, что мы знаем о его ныне живущих родственниках; и мы должны пробовать собрать воедино все сведения, которые у нас есть о местообитаниях, климатических условиях и местной растительности. Научный палеоарт, который я и многие из моих коллег посчитали бы «хорошим», получает галочки во все эти поля (хотя, рискуя уподобиться испорченной пластинке, я повторю свою точку зрения, которой я часто придерживаюсь: некоторые палеонтологи, которые дают рекомендации палеохудожникам, не знают необходимой технической информации, или на самом деле не заботятся о том, каким образом будут изображены древние животные. Эти две проблемы объясняют появление многих иллюстраций ужасного качества, которые мы всё ещё наблюдаем в некоторых широко известных книгах).
Однако, когда дело касается анатомии мягких тканей и поведения, многие из заботливо пестуемых идей и тем традиционного палеоарта не всегда оказываются менее предположительными, чем те изображения, которые мы рассматривали во «Всех минувших днях» : зачастую они представляют собой исторически сложившиеся образы, к которым пришли случайно, они представляют собой предположения и компромиссы, и они, возможно, даже являются отражением культурных и общественных ожиданий. Вне всяких сомнений, в книге «Все минувшие дни» есть некоторые иллюстрации, которые могли бы быть несколько маловероятными (например, стегозавр с огромным гибким пенисом, или плезиозавр, маскирующийся лёжа на морском дне), но они явно не намного невероятнее, чем многие другие иллюстрации, которым благоволят в иных случаях (например, стегозавры со сверхподвижными пластинами, птерозавры, черпающие пищу с поверхности воды, цератопсы, которые образуют оборонительное кольцо, тероподы, ревущие на свою добычу, и тому подобные). Короче говоря, доля предположений в палеоарте распределяется по скользящей шкале. В какой же точке доля предположений становится слишком большой? И возможно ли вообще достичь указанной крайности, если держать в памяти причудливые образования из мягких тканей и абсурдные модели поведения, существующие в современном мире? По факту оказывается, что придумать умозрительную часть палеоарта, которая однозначно была бы нелепой (по крайней мере, пока применимы основные правила анатомии, биологии и физики в той же степени, в какой они наблюдаются на научных реконструкциях) на удивление трудно. Критикам и хулителям полезно было бы помнить об этом в процессе критики спекулятивного палеоарта, особенно если художественная работа, находящаяся в центре внимания, чётко обозначена – поскольку фактически и является таковой – как упражнение в предположениях. Запомните, что, даже если мы что‑нибудь узнали о современных животных и о палеобиологии, то реальное положение дел обязательно окажется ещё сложнее, страннее и замечательнее, чем мы обычно полагали.
Также следует принять как должное то, что изображения древних животных не «принадлежат» целиком и полностью науке. Образы современных животных часто используются в абстрактных, фантастических и сюрреалистических произведениях искусства: никто никогда не говорил, что каждое изображение животного всегда должно быть анатомически правильной работой, которая точно изображает существо в его естественной среде обитания. Произведения искусства, изображающие вымерших животных, вполне могут играть в эту же самую игру. Поэтому умозрительные, смешные и даже преднамеренно «неправильные» изображения вымерших животных «разрешены» в тех случаях, когда художник не утверждает, что создал строго научную реконструкцию. Можно заметить, что часть работ, вошедших в эту книгу, сделана в таком ключе. Они не обязательно представляются в качестве научной составляющей палеоарта, но предлагаются как стилизованное изображение, которое показывает ископаемое животное.