– Наверно я чего-то не понимала, когда жила с ним. Ева открыла конверт и вытащила ещё пару листочков. – Как жалко, что так глупо погиб этот парень с шрамом. Я даже не разу не спросила, как его зовут. Мне его очень не хватает. Жаль, но что делать, война. Она проговорила это так тихо, что даже если бы свечки могли бы слышать, то к ним добрались бы только паузы между словами. – Ну, что там дальше Рич?

Ибо нам понятие темы представляется фактом, неотъемлемым от бытия, где правит чувство обожания ближнего. Не для суда общественного здесь, и не для разбора в ложе всех методов взаимодействия и приёмов, если таковые есть, мы объединены вообще искренностью и желанием быть просто вместе.

С другой стороны, нам совсем не свойственны эти поиски минувших дней, это как наваждение, попытка вернуть и переосмыслить наше с тобой прошлое. Я лично не хочу, оглядывается; я желаю быть в настоящем, в том мгновении, что я ХОТЕЛ при твоём участии ЗАСТАВИТЬ длиться бесконечно, сверх естественного предела. О прошлом, как о личном, позаботилась сама природа, ей мы беспредельно преданны. В каком-то смысле здесь та же тотальная война, та же лобовая атака, с прошлыми отпечатками на нашей душе, запрещёнными способами, и нам стоит признать, что перед ними мы пока бессильны. Крайне важно отметить, например, что почти всегда, когда случается победить прошлому нас – оно отступает ни с чем, мы вдвоём просто были бы сильнее его.

Устойчивость любовной пирамиды редко зависит от её вершины, но все-таки именно вершина, своей неизвестностью, привлекает всегда внимание. Мы не смотря ни на что пытаемся не только её узреть, но и взобраться на неё. Рано или поздно взгляд влюблённых утомляется её нестерпимым геометрическим совершенством, взгляд требует перемен, и мы начинаем оглядываться вокруг. Понимая, что и здесь может быть хорошо, если и не лучше, чем на вершине.

– Сплошная математика слов, и никакой музыки. Ева подвинула к себе подсвечник и предала прочитанные листы огню. Пламя потихоньку стало забирать от бумаги, превращая её в пепел.

К чему стремление, ради чего всё это – самое дорогое оно изначально рядом и всегда будет, если захотим его сохранить, сохраняя многие попадают (как и мы с тобой) в ловушку бытия, в конце являющееся организатором разрыва.

Жизненная энергетика двух влюблённых, в конечном счёте, приводится в действие тем же самым механизмом, что и молитва. Это вера, искренняя вера и непоколебимая ответственность друг перед другом. В зависимости от накопленного опыта это качество может приветствоваться как свидетельство верности друг другу и только радовать своей предсказуемостью. Она может быть и скучна, распахивая двери самому большому врагу всех влюблённых – это быт, но при всём при том – она кристально чиста, и это даёт нам возможность обратить внимания на самих себя искренне. Вкрапливая в жизнь банальности, но они лично наши и бросая их в копилку жизни, мы только богатеем, если этого захотим.

– Не хотим Рич, не хотим. Потянувшись на стуле, как во время самого скучного урока она бросила листы на пол, подложив руки под голову, Ева стала чувствовать усталость и желание спать. Сквозь сон она вдруг стала слышать слова, собираясь в предложение, они являлись продолжением письма. Она это понимала, но сил открыть глаза и посмотреть, кто это просто не было. Слова монотонно обволакивали тело, не давая заснуть до конца.

– Все эти вещи – мысли и средства жить, удачные или не очень, первостепенные или недостаточные, все они лишь прислуга на балу у Влюблённых. Если бы мы смогли пронумеровать все составляющие элементы, то Сумма их бы, повторяю, стремилась бы к бесконечности. У нас с тобой был один долг друг перед другом: быть счастливыми и искренними, оказавшись для нас непосильным, мы расстались!

– Кто ты? Сквозь сон говорила Ева. Но голос за спиной только усилился, откашлявшись, продолжил.

– Ничто не обнажает слабость влюблённых так беспощадно, как сама их жизнь, поэтому наверно редко встречается в чистом виде сама Любовь. Нет трудней задачи, чем её сохранить, чтобы она и через много лет прозвучала как в первый раз произнесённая магическая фраза «Я тебя люблю». И звучала не эхом с вершины, не насмешливым голосом над ругающимся над чьей-то перепонкой, а голосом, что подсознательно мы храним с первого свидания. Не стоит никому подражать, не надо сравнивать себя ни с кем, главным оружием должно быть умение заполнять пустоту, до конца проматывать день как будто он последний и на завтра вставать без сожаления, всё это как говорила ты – «утверждение не утверждённое».

– Ну, всё я закончил читать, дальше сама. Долго и явно не для меня всё это. Это были последние слова, что слышала она во сне, и она отдалась ему до конца. Чьи-то пальцы затушили свечку, бросив листы на стол. Через какое-то время послышался скрежет двери, подтвердивший, что кто-то живой был в комнате.

Девятнадцатая глава

1973 от начала рукописей, 5013 от нашего появление на этой планете 117 день после начала описания проекта

В одном слове может быть больше силы, чем в огромном романе, но это и сближает, это и даёт те силы при помощи, чего мы по жизни можем объединить на первый взгляд совершенно не связанные предметы и события. Другими словами, разум умолкает (да и не хочется его слушать) в разнообразии идей, разбивающих цельность наших возможностей, с другой стороны хотелось хотя бы в мелких поступках и каких-то мелочах быть сумасшедшим и полностью не предсказуемым. А мечта чтобы эти мелочи просто стали нормой, тобой растоптаны в моей слабости к тебе. Я извиняюсь, что занял столько твоего времени и сил всё это прочитать. Но хотел сказать тебе вот ещё, что даже если ты и победишь в этой сумасшедшей войне. Возвращаться тебе будет некуда, я со своим народом ухожу с наших земель. У нас нет выхода, кто то проклял этот край после твоего ухода. Или это сделал твой уход. Это не важно сейчас. По прежнему люблю тебя Твой Рич.

– Рич, ты не нармальный. Ради кого я всё это делаю. Ради нашего ребёнка. Делаю это я, потому что у тебя не хватило сил сделать это самому. Ева говорила так, будто её бывший муж стоит здесь, напротив неё и слушает. – Всё это потому, что ты меня ни когда не слушал. Я ещё тогда тебе говорила про то, что наше королевство проклято и надо, уходить. Сейчас ты бежишь один, без Ленада и своей Евы. Она подняла голос ещё выше, крик был больше похож на истерику. В гневе она бросила подсвечник в зеркало, стоявшее напротив. Королева ещё успела увидеть своё лицо в зеркале, прежде чем звон, родившийся при встрече, металла со стеклом заполнил зал. Кусочки с отражением полетели в разные стороны. Королева стояла в оцепенении даже не пытаясь спрятаться или увернуться от дождя со стекла. Куски, что прикасались к одежде, разрезая её падали, под ноги усыпая пол ещё более мелкими осколками. Через какое то время пол был устелен стеклянным ковром. Тишина вот, что вывело её из шока. Даже не масса мелких надрезов по коже вернули её в чувства, ни боль по всему телу, а обычная тишина, уже так давно покинувшая мир Евы. В нескольких местах, проступающая кровь начала прилипать к платью, обжигая само место надреза. Отсутствие шума, безмолвие пространства начинало её возбуждать. Боль, что она несла другим, добралась до неё, проникая в каждую её клетку и теребя чувства, пыталась заполнить тело мелкой дрожью.

– Не больно, ты не можешь страдать, ведь ты уже давно не знаешь жалости? Правда, моя королева? Чей-то знакомый голос, прозвучав сзади, обняв её за плечи. Королева наклонив плечи назад, почувствовала ими тело. Оно было как стена, о которую можно было опереться и не бояться, что ты упадёшь.

Ева так и сделала, чьи то руки прошлись по телу и застыли на талии. По голосу она догадалась, кто это, но это ещё больше стало возбуждать. Перед собой она видела разбитое зеркало, в его уцелевших частичках отражалось мужественное лицо. Внутри бороды скрывалась улыбка. В другом кусочке она рассмотрела глаза, они хотели её. В них было желание, что могло разрушить мир. Тёмные силуэты оконных рам, давали немного свету, но он сейчас мешал. Дыхание становилось неровным, Ева не могла им управлять, сердце колотилось, словно она взобралась сейчас на вершину.