Но, боги, даже она не смогла бы терпеть дольше двадцати минут этого лощенного, приторного Александра Грэда, который оказался здесь, естественно, «совершенно случайно».
Закрыв устало глаза, Миша невольно вспомнила этот момент.
Холодный дождь стекал с небесного купола цвета свинца и тоски сильным потоком, разбиваясь о землю. Перешептываясь с листьями, травой, покатой крышей, ступенями ее особняка этот ливень, как и говорил Энгер, нес вести о зиме, идущей с севера размашистым шагом завоевателя.
В ее ладонях, наполненных небесной водой, отдавалась пульсация жизни испуганного, долгого и теперь уходящего, лета.
В тот раз Миша стояла на дорожке, ведущей через палисадник к усадьбе, слушая разговор ветра и дождя. А потом появился нежеланный гость. Александр Грэд бежал к ней со стороны ворот, прикрываясь своим дорогущим шерстяным пальто белого цвета и улыбаясь во все тридцать два зуба. Наверняка, он в этот момент думал над тем, какое счастье несет ей своим визитом.
— Не поверите, миледи, моя машина сломалась всего в лиге от вашего поместья. — Ответил мужчина на вежливую форму вопроса «какого черта я тебя здесь вижу?».
И да, тут парень был прав. Она не поверила.
Но, мама, она подчинилась родительскому наставлению и долгу хозяина, приглашая Грэда под крышу своего дома. Хотя Миша прекрасно знала, что от него так просто не избавишься.
В общем, вечер был испорчен окончательно. Мало того, что отец отказался от помощи в любом виде (что говорить о переезде), так теперь еще и этот слащавый красавчик строит на нее какие-то планы. А как еще растолковать его действия? А эта улыбка «ослепительное сияние»? Визитная карточка всех Грэдов — сто процентов фальшивости.
Но Миша исполнила свой долг.
Франсуа постарался на славу — ужин, сделанный в рекордно короткие сроки, был поистине великолепен. А Сэлли предоставила своей госпоже достойный этого вечера наряд.
— Ну… чтобы не сливалось, так сказал Клод. — Улыбнулась служанка, когда Миша приняла из ее рук черное платье.
— Ты опять ходила к этому петуху. — Вздохнула Михаэль.
— Что поделать, в делах стиля — он лучший.
И ведь не поспоришь!
Мельком осмотрев свой обновившийся гардероб, Миша могла лишь в очередной раз согласиться с Сэлли. Но туфли… о, эти туфли — кара небесная.
— … вы не считаете? — Что-то увлеченно щебетал Грэд, сидя на другом конце стола. — Ведь раньше эта усадьба, принадлежала нашей семье. Это удивительно!
— Что вы хотите этим сказать? — Не очень вежливо поинтересовалась Миша.
— Поверьте, я не хотел обидеть вас, миледи. — Рассмеялся Александр, поднимаясь из-за стола с бокалом вина и подходя ближе к девушке.
А она не нашла в себе силы и смелость сказать мужчине держать дистанцию.
Потому Грэд опустился на стул рядом с ней, обдавая запахом какого-то дорогого парфюма. — Просто… меня поражают повороты судьбы. Все это похоже на отлаженную игру, Михаэль, понимаете? Боги словно намекают нам…
— На что, интересно?
— Взгляните на ситуацию со стороны. — Александр сделал какой-то вычурный жест рукой, в которой был зажат фужер. — Эта усадьба, как и особняк рядом с Советами, все это принадлежало когда-то моим предкам. Не одно поколение. Да и ваш темный, Дэймос, тоже…
Миша закусила губу, пытаясь сдержать себя от порыва проорать в лицо этому зарвавшемуся человеку о том, что Дэймос — не предмет, кочующий от одного хозяина к другому. И что даже если Грэд так считает, то пусть засунет себе свое мнение… в карман.
— Возможно, богам угодно, чтобы наши семьи…
— Госпожа, машина для господина Александра Грэда подана. — Возник в дверях дворецкий.
— Кажется, богам угодно соединить вашу дружную семью. Отец наверняка беспокоится о вас, милорд. — Поднялась из-за стола Михаэль, явно показывая своим видом, что на этом их «случайная» встреча закончилась. — Берток проводит вас, а шофер любезно отвезет туда, куда вы скажете.
Ладно, выражение лица этого пижона в тот момент, стоило всех затраченных усилий.
И теперь, вспоминая все это, Миша позволила себе рассмеяться. Однако, вспомнив, где именно находится сейчас, она поспешно загасила вспышку веселья.
Выпрямившись в этом совершенно неудобном высоком кресле, Миша открыла очередной ящик чужого стола. Да, естественно, она чувствовала себя в процессе настоящей преступницей. И мысли вроде «что такого, он, вообще-то, мой слуга», не помогали ей отделаться от чувства стыда и страха быть пойманной.
Да, она вот так нагло и бесстыже копалась в столе Дракона. И снова да, она перед этим внимательно осмотрела его комнату.
Паранойя, Михаэль? — пропищал внутренний голос, когда Миша достала из выдвижного ящика кипу бумаг и писем.
Боги, ну что она делает?!
Пытается понять его? Чем он живет? Что делает большую часть суток?
Нет, это все — второстепенное.
Она ведь ищет именно доказательства его предательства. Ну и… м-да, примитивное любопытство, оно самое.
С каждой минутой, проведенной в тишине и темноте, разгоняемой парой свеч, горящих в настольном канделябре, этот панических страх, нагоняемый адреналином, становился лишь сильнее. Все-таки забираться к нему в логово без приглашения было глупой идеей.
И еще… почему ее взгляд постоянно натыкается на эту королевских размеров кровать, стоящую слева от его стола?
Что сказать, комната не поражала размерами, и, тем не менее, обстановка в ней не была безвкусной. Нет, у Дракона все вещи хоть и были простыми, без вычурности и пафоса, но качественными и дорогими. Наверное, таким образом, он, противопоставлял себя Грэдам… да и всей аристократии, цель которой — выделяться и радовать глаз при помощи роскошных, ярких, зачастую бесполезных, предметов интерьера.
Бумаги, бумаги, бумаги, исписанные ровным, аккуратным почерком. Слова полны острых углов и отрывистых линий, выступающих за пределы расчерченных строк. Отчеты, доклады, приказы. А ведь Миша знала, как Дракон ненавидит эту бумажную работу.
Письма, письма, письма. Очень много как полученных, распечатанных, так и еще не отправленных конвертов, большая часть которых имела содержание, зашифрованное в витиеватых, сложных символах чужого языка.
Со вздохом, Миша сгребла желтоватые листы в стопку, убирая их на прежнее место. Кто бы сомневался, Дракон не будет писать об ее убийстве и, вообще, запланированном бунте прямым текстом. Мол, так и так, я убью ее тогда-то, там-то и во столько-то, вы все приглашены, форма одежды — неофициальная.
И нет, она точно знает, что это все не ее выдумки! Потому что… черт, потому что она сама бы поступила на его месте так же. Она бы наизнанку вывернулась, чтобы лишиться этой подавляющей власти того, кто возомнил себя ее хозяином. Тем более, если этот «тот» ниже ее по всем возможным показателям.
К тому же, она своей непозволительной привязанностью создала ему отличные условия.
Вот, например, сейчас. Мужчина определенно занят делом и не собирается появляться здесь… ну, явно еще очень долго. Возможно, в этот самый момент он обсуждает план действий на каком-нибудь тайном сборе вместе со своими подельниками.
А может он вообще… с женщиной. Ну да, в этом же нет ничего необычного. У них же не любовь. Ха-ха, любовь! Слово, которое нельзя ставить рядом с Драконом ни в каких сочетаний кроме «любовь к чужой боли». И все в том же духе.
Кисло улыбнувшись, Миша поднялась из кресла, медленно обходя стол.
Не смотри на кровать — предупредил внутренний голос.
«Поздновато», подумала Михаэль, размышляя над тем, что уже однажды ей приходилось просыпаться в этой комнате, в этой постели. Кажется, в тот раз она была умнее — смогла уйти, еще говорила что-то уверенно, холодно и четко. Произойди это сейчас, она бы точно не сумела повторить тот маневр к двери и уж тем более сказать те слова снова.
Небо, ее убивают эти отношения. И Миша не сомневалась, что в итоге убьют. Потому что если это не сделает Дракон, то это сделает время. Сейчас она словно стоит над пропастью… и, кажется, совсем скоро произойдет нечто такое, что и станет роковым толчком за край.