– Кто тут бродит?

– Это я, Никита – отозвался парень. – А где Клавдия?

– А, Никитушка – обрадовалась старуха, пытаясь выдавить улыбку – Клава‑то еще не приходила. Никак в больнице еще.

Она близоруко прищурила глаза, подняла над ними ладонь козырьком и внимательно вгляделась в Анну:

– А это кто с тобой? Не невеста ли?

– Невеста – неожиданно для самого себя уверенно ответил Никита и покраснел под пристальным взглядом Анны.

Он торопливо загремел замком, открыл дверь и пропустил вперед Анну.

– Вот и хорошо. Пора тебе, Клава‑то как рада будет – слышался голос старухи уже за дверью.

Комната была небольшая. В правом углу у дверей стояла печь – плита. Впереди два небольших окна, стол. Слева деревянная кровать с подушкой и вышитой накидкой. На стене висело несколько цветных репродукций. У кровати притулилась крашенная тумбочка. На ней зеркало, расческа, несколько простеньких открыток.

Никита, помогая Анне раздеться, виновато оправдался:

– Извини, что я тебя невестой представил. Иначе нельзя было. Здесь хоть и город, по уклад жизни деревенский.

– Да я не против – успокоила его Анна.

– Что не против? Быть невестой или… – улыбнулся Никита.

– Или, или – перебила его Анна, тоже улыбаясь.

Никита захлопотал у печи, загремел посудой. Анна вызвалась ему помочь. Скоро в печке весело затрещали дрова. На плите стоял чайник, кастрюля с картошкой. На столе лежали, выложенные из котомок – шаньги, хлеб, сахар.

– Придет Клава и поужинаем – закончив сервировку стола, сказал Никита.

Ожидать пришлось недолго. В коридоре стукнула дверь и послышались голоса. Видимо, бабка Матрена решила первой обрадовать квартирантку о приезде брата. Дверь в комнате широко распахнулась и влетевшая с порога девушка, бросилась на шею брата.

– Никита, молодец, что появился.

Она еще что‑то встревожено щебетала, а затем, не разжимая сплетенных рук на шее Никиты, повернулась к Анне и лукаво улыбнулась:

– Ой, а у нас гостья.

Никита мягко снял ее руки с себя и стал знакомить девушек:

– Это моя сестра Клава, а это моя попутчица Анна.

Девушки с любопытством разглядывали друг друга и остались довольны своим впечатлением.

– Попутчица? – хитро переспросила Клава – А мне бабка Матрена сказала, что…

Ники та не дал ей договорить:

– Тебе бабка наговорит. Ты давай гостей потчуй. Голодные как волки и устали очень.

Клава послушно бросилась выполнять приказание брата, попутно добыв из тумбочки колбочку со спиртом.

Ужинала долго и весело. Анна в новой компании чувствовала себя очень уютно. Хозяйка оказывала ей всяческое внимание, а Никита вообще, как ей казалось, старался не дышать в ее сторону. Он поддерживал разговор, шутил, но Анна часто ловила на себе его робкий, нежный взгляд. «Этого еще не хватало – пугалась она – Задурю парню голову, а надежды‑то у него никакой нет. Скоро расставаться». В глубине души, конечно, ей было приятно ощущать себя предметом столь лестного внимания. Клава, наблюдавшая за братом, тоже заметила особое внимание его к Анне, но расцепила это по‑своему: «А говорил не невеста. И чего скрывать. И так все видно». Она лишь лукаво улыбалась, поглядывая озорными глазами на обоих, но с расспросами не приставала.

Подошло время и Никита стал собираться:

– Пойду к бабке Матрене переночую. Завтра утром в РОНО надо. Я там недолго. Думаю, до обеда все дела улажу.

– Я завтра может с обеда отпрошусь. У меня отгулов куча – решила Клава собирая постельное белье Никите – Паша подменит. Ты ее знаешь, она с Песчаницы. А Аня пусть отдыхает.

Никита пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты. Клава с бельем в руках вышла вслед за ним. Бабка Матрена словно ждала их и предложила Никите свободную кровать. Клава перестелила белье, дождалась, когда уляжется брат и присела на краешек кровати:

– Никита, а ты мне скажи, кто это Аня?

– Клава – потянул на себя одеяло Никита – Давай договоримся. Если она тебе все сама расскажет, то значит так тому и быть, а если нет, то ни о чем ни меня ни ее не спрашивай. Поняла?

– Поняла – ничуть не обидевшись сказала Клава.

– Скажу тебе только, что у нее большая беда и она совсем одна. Так ты уж будь с ней поделикатней. Хорошо?

– Хорошо, хорошо – успокоила его Клава и тут же хитро прищурилась – А она, Никита, красивая.

– Красивая – согласился Никита, мечтательно улыбаясь, но спохватился и строго приказал – А ну спать, балаболка.

Клава хихикнула, чмокнула брага в щеку и щелкнув выключателем, выскользнула в дверь.

***

Никита проснулся рано. Его разбудило монотонное шарканье бабкиных ног по полу. Та поднялась уже давно и хлопотала по своему нехитрому хозяйству. Никита глянул на тикающие ходики и решил, что пора вставать. Он еще полежал с минуту, разглаживая ноющие от длительной ходьбы ноги, но потом резко поднялся, сделал несколько несложных упражнений, прогоняя остатки сна и стал одеваться.

Бабка Матрена высунулась из‑за занавески отделяющей кухоньку:

– Проснулся Никитушка?

– Да – ответил Никита – Выспался. Спасибо.

– Девки‑то поди спят еще, а у меня самовар готов. Хошь здесь пей, хошь туда к себе понеси – радушно предложила старуха.

– Если можно к Клаве отнесу.

– Понеси, понеси. Я уже напилась. Много ли мне надо. – Матрена приблизилась к Никите – Никитушка, а расписываться тут будете или как?

– До этого еще далеко – рассмеялся Никита – мне еще уговаривать ее надо выйти за меня.

Старуха всплеснула руками:

– А что тут уговаривать. Парень ладный. Образованный. Вон все Клавкины подружки на тебя засматривались. Она‑то чья будет?

– Не здешняя.

– А…а – протянула Матрена.

Никита не желая дальнейших расспросов бабки, схватил самовар и потащил его к себе.

Матрена, разочарованная тем, что разговор прервался на самом интересном для нее месте, открыла Никите дверь и, поджав губы, скрылась опять у себя за занавеской.

Клава не спала. Она открыла Никите дверь и прижала палец к губам, давая понять, что Анна еще спит и следует вести себя потише. Никита осторожно поставил самовар на стол и взглянул на кровать. Анна свернувшись калачиком спала лицом к стене. Правое плечо было оголено. Никита смущенно отвел глаза.

– Надо бы баньку ей изладить – шепотом сказал он.

– Сегодня вечером изладим. Приду пораньше, воды натаскаю – так же шепотом согласилась Клава.

Они попили чаю и Клава стала собираться. Никита тоже взялся за полупальто.

– А ты куда? Рано ведь тебе. Исполком закрыт еще – удивилась Клава.

– Пойду на реку гляну и может к Семену загляну.

Оставаться в такой обстановке вдвоем с Анной Никита считал для себя неприличным.

– Ну пойдем тогда – понимающе сказала Клава – Видела твоего тут дружка. Спрашивал про тебя.

Они оделись, Клава чиркнула Анне записку и брат с сестрой тихонько вышли в коридор. Клава еще заглянула к бабке Матрене предупредить, что бы та не будила рано Анну.

На улице вовсю хозяйничала весна. В эту ночь даже под утро не подморозило. Дощатые тротуары хлюпали в воде. Солнце выглядывало из‑за куполов собора, обтекало их и играло позолотой. Редкие прохожие были одеты по‑весеннему легко, щурились на яркие блики. В их лицах читалась и радость и надежда. Каждый надеялся, что эта весна обязательно принесет ему счастливые перемены.

Клава критически осмотрела Никиту с ног до головы и заметила:

– Вид у тебя братишка, явно не жениха. Не пора ли обновить гардероб, да и должности директора школы соответствовать надо.

– На какие шиши? – усмехнулся Никита – Было кое‑что, так матери оставил. Когда еще их увижу. Вот получу подъемные, может что и выкрою на свой гардероб.

Недалеко от больницы. Клава остановила Никиту, взяла его обоими руками за отвороты полупальто и глядя ему прямо в глаза сказала:

– Никита, мне Аня рассказала все. Ей теперь без нас никак нельзя. Надо как‑то помочь человеку. Не пропадать же девке. Да и люба она тебе. Я же вижу.