Луцию показалось, что банщик просто хочет выманить деньги, и он был настроен ему заплатить, так как никак не мог нарываться на скандал. Однако белокурая девица была настроена по-боевому. Ее неудовлетворенная чувственность и страсть к поклонению нашли свой выход в повышенном боевом настроении. На столе между прочими яствами стоял глиняный пузатый горшок с дымящейся картошкой. Хотя была она уже изрядно пьяна, но не промахнулась и точным броском раскроила банщику лоб. Банщик безгласно рухнул возле ножки стола рядом с метательным орудием, которое даже не разбилось, а, повертевшись волчком, снова встало на свое глиняное основание. Все на миг оцепенели, потом, боясь худшего, Никодим с Луцием осторожно подняли банщика и посадили в мягкое кресло. Белокурая девица, устыдившись своего ужасного поступка, ринулась в купальню, которую на ее неистовый стук приоткрыл любопытный поэт. Она мигом сорвала с него полотенце, намочила холодной водой и принесла в кабинет. Осмелевший поэт выскочил следом и, видя, что все сгрудились вокруг банщика, подсел к столу и стал сам себя быстро потчевать.
Когда банщик открыл глаза, то обнаружил, что голова у него перевязана полотенцем на манер тюрбана, сам же он, голый до пояса и мокрый, сидит за накрытым столом и какая-то милая девушка льет ему в рот вино из стакана. Блондинка так умело накачивала раненого алкоголем и горячила своим прекрасным полуобнаженным телом, что едва Шурали собрался поднять тост, как банщик вместе с девицей, чуть его не отправившей к предкам, удалился в купальню, забыв запереть за собой дверь.
В конце концов и Луций решил, что у него нет особых причин держать зло на Никодима. Подобное мнение было тем более очевидно, что без помощи этого авантюриста и проныры трудно было обоим братьям, да еще с приставшим как репей поэтом, добраться до пристанища. С другой стороны, Луцию страх как не хотелось доверять Никодиму тайну своего нынешнего местонахождения.
—Мы должны вместе с тобой спасти мальчика, — вполне серьезно обратился Луций к старому другу. — Помоги нам тайно, а главное, безо всякого шума покинуть этот притон. Ты понимаешь, что будет с Василием, если нас накроют враги регента.
—Ты прав, — ответил Никодим, — вот этим поцелуем я кончаю все ссоры, — и обнял друга.
Луций отстранился и посмотрел на него с удивлением.
—Что же ты, — спросил он, — все время из себя шута строишь? Хоть сейчас бы не выламывался. Или не понимаешь, если тебя в моей компании застигнут, так просто не отпустят.
—Заботишься, что ли, обо мне? — спросил Никодим с усмешкой и оглядел кабинет.
Престарелый поэт мирно спал, сжимая в кулаке недопитый стакан. На плече у него посапывала обнаженная девушка. Только из купальни доносился смех и звуки поцелуев.
—Собирайте вещи, — сказал Никодим шепотом, — и идите за мной. Боюсь, что банщик не так просто отпустит своего слугу, к тому же мы тут так все извозили, что за год не отмоешь.
—И не дай бог проснется старый пьяница, — вторил ему Луций, поглядывая с опаской на поэта. — Мало того, что ему вздумается читать свои вирши в такси, так он еще и поплетется за нами к людям, которые могут его пристрелить за одно вслух прочитанное четверостишие. Единственный вопрос, который меня тревожит, как ты собираешься поступить с девушками.
—Банщик о них позаботится, — сказал Никодим беззаботно. — Я думаю, они не в первый раз попадают в переделки к выходят из них с честью.
—Да, с честью у них все правильно, — усмехнулся Луций. — Во всяком случае по этому поводу нам беспокоиться нечего.
Они быстро оделись, причем, как это неоднократно случалось, Луцию пришлось поделиться с Никодимом частью одежды, потому что в самом деле того обокрали. Он отдал ему пиджак и шарф, сам оставшись в рубашке. Штаны же, носки и туфли Никодим позаимствовал у банщика, который по счастливому смеху и выкрикам, видимо, воображал себя в раю и ни в каких брюках не нуждался.
Никодим быстро остановил такси, пока Луций и Василий в своем синем рабочем халате прятались в тени здания. Луций, открыв дверцу такси, встал неподвижно. Он не знал, как объявить Никодиму, что хочет уехать вдвоем с братом, но тот сам вывел его из затруднительного состояния.
—Ты уж извини, дружище, — сказал он, едва касаясь головы Василия раскрытой ладонью и протягивая Луцию вторую руку, — дело в том, что я не рассчитывал так задержаться. У меня на сегодня назначена еще одна очень важная встреча. Я оставляю тебе телефон. Стоит тебе только назваться, как меня обязательно разыщут или подскажут, где меня можно будет найти.
Оба друга искренне обнялись, и Никодим исчез в вечернем петербургском тумане, чтобы вновь появиться уже через много дней в совсем ином мире и городе.
Через несколько дней после этого Луций и Василий покинули Санкт-Петербург. Регент сдержал свое слово и окружным путем через принадлежащий Финляндии Выборг посадил мальчиков на поезд Хельсинки — Москва. Как и в прошлый раз, поезд, не затрудняясь, домчался до Бологого, а потом, на этот раз безо всякого сопровождения, они с медлительностью столыпинских вагонов двинулись в глубь малогабаритной России и, претерпев массу мелких, неопасных приключений, добрались до Москвы. Там с помощью Лины они поселились в одной из бесхозных квартир "воровского" Солнцевского массива и жили в ожидании весточки из канцелярии регента, который обещал им уладить их дела в лицее и интернате. Однако, по прошествии некоторого времени, регент, не выдержав обвинений, вынужден был уйти в отставку, о чем ни Луций, ни Василий сразу не узнали. Газеты в Москве не выходили, а телевидение передало столь важную для державы новость только через три дня, и то препарированную таким образом, что невозможно было понять, сам ли регент ушел в отставку или его выгнал государь за строптивость.
Через несколько недель вновь разразилась война с украинским гетманом, и про убийство нескольких масонов уже никто и не вспоминал. Несчастье произошло в тот момент, когда Луций, взяв с собой Василия, решился все же отправиться в лицей и поговорить с директором на предмет своего восстановления. На всякий случай у него за внутренней подкладкой пиджака была зашита собственноручная записка регента, переданная через надежного офицера, сопроводившего их в Выборг. В ней регент всей силой своего авторитета ручался за полную непричастность братьев к трагическим событиям и безо всяких сомнений называл истинных, по его мнению, организаторов покушения. Однако записка эта никуда не попала.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПРОЛОГ
Неизвестный мир неуловимо напоминал горную долину прежнего путешествия, но скальные гряды смягчились, вершины их закруглились и покрылись растительностью, а на месте креста высилась крохотная рощица из могучих многоохватных стволов со смыкающейся вверху кудрявой кроной. Некоторые из стволов провисали в воздухе, другие, дорастая до земли, служили подпорками гигантским ветвям. Под стволами зеленела абсолютно ровная, как после стрижки, трава, из нее выглядывали яркие головки цветов. Щебетали сладкоголосые птицы, а от пряного аромата хмелела голова. Во всей рощице невозможно было отыскать ни единой сухой веточки или сучка.
Луций прошел в глубь лесочка к самому толстому стволу. Если бы юноше, не отъезжавшему дальше Петербурга, довелось побывать в Индии, он бы понял, что на самом деле вся эта рощица была одним деревом — баньяном. Приняв позу лотоса, он сел прямо на благоухающую траву спиной к теплому гладкому стволу. Тотчас из-под земли выползла полуметровая змея, и не успел Луций испугаться, как она забралась ему на бедро, взглянула мудрыми глазами, и тихая радость влилась в душу юноши.
Они быстро подружились. Частенько в середине дня, когда особенно припекало солнышко, серовато-желтая змея с испещренной маленькими белыми пятнышками спинкой подползала к нему, устраивалась на коленях, и даже в тени на ее голове сверкала крохотная Корона. Вначале Луций думал, что корона из золота и драгоценных камней, и однажды осторожно попытался снять ее с головы ужа, чтобы лучше рассмотреть, но украшение оказалось необычной формы кожаным наростом. Уж жил в стволе дерева, как бы сохраняя баньян, и считал всех посетителей рощицы своими подданными. Прихожане шепотом передавали друг другу поверье о том, что если кому из подданных ужа делают зло, то он напускает порчу на обидчика, а своим друзьям может открыть несметные сокровища.