Изменить стиль страницы

— Боже всемогущий! У нее когда-то был ребенок.

Ни Джо, ни Прыщавый не прокомментировали ситуацию, они просто внимательно смотрели на подвывающую Рини. Теперь голос Рини стал громче, и она все продолжала укачивать медвежонка.

— Она доведет себя до припадка, если будет продолжать это, — сказала Белла. — Нужно попытаться отобрать его у нее.

— Я бы не стал, — вступил в разговор Прыщавый. — Оставьте ее в покое.

И они стояли и смотрели на качающуюся фигуру, прижимающую к себе то, что осталось от плюшевого медведя, до тех пор, пока она не выдохлась и не откинулась на спинку кресла, все еще прижимая к груди мишку, чья голова оказалась у нее под подбородком.

Белла осторожно подошла к ней и сказала:

— Успокойся, девочка. Успокойся.

Она смотрела на залитое слезами лицо, и к ее глазам тоже подступили слезы. У нее никогда не было своего ребенка, она никогда его не хотела, поскольку выросла среди слишком большого количества детей. Поэтому она не знала, что значит любить ребенка или кого-то еще, но теперь она испытала это чувство. Эта девушка проявила страстность, искренний порыв. Создавалось впечатление, будто она вновь обрела давно потерянного ребенка.

Прошло минут десять, и только тогда напряженность Рини начала спадать, и она обмякла в кресле.

Совершенно неожиданно Прыщавый повернулся и прошел в другой конец кухни, открыл дверь и вышел; а Джо, готовый последовать за ним, сказал то, что безмерно удивило Беллу. Он посмотрел на нее и пробормотал:

— В жизни происходят вещи, которые трудно перенести. Они хуже голода и ночного холода. — И, сказав это, он тоже повернулся и вышел.

Был полуденный перерыв, когда Белла оставила лавку на попечение Деревянной Ноги и пошла в дом, но Рини в кухне не было.

Белла подошла к верхней площадке каменной лестницы, но сказала себе, что это глупо, потому что ее нет там, внизу: те парни могли быть все еще где-то там. Она повернулась и, подойдя к подножию лестницы в прихожей, позвала:

— Рини!

Когда ответа не последовало, она позвала снова. Потом быстро поднялась по лестнице и бесцеремонно вошла во вторую спальню. Она открыла дверь шкафа и произнесла:

— О, мой Бог! — потому что ни выцветшего пальто, ни странной шляпы там не было.

Но медведь лежал на дне шкафа. Еще там висело платье, которое Белла приобрела у Джинни несколько недель назад и убедила Рини носить в доме. Бархатное платье тоже исчезло.

— О, мой Бог!

Белла присела на край кровати. Как же она могла уйти в таком состоянии! Оно до прошлой ночи вызывало тревогу, но этот изъеденный молью старый мишка, должно быть, навеял какие-то воспоминания о чем-то из ее прошлого, и она ушла что-то искать. Нужно послать кого-нибудь на ее поиски. Но Джо сейчас нет здесь и не будет еще, по крайней мере, с полчаса, а что касается Прыщавого, то о нем никогда ничего неизвестно. Но ей надо найти Джо. Да, нужно найти Джо.

Она сбежала вниз по лестнице быстрее, чем когда-либо, пробежала через кухню и выскочила на задний двор, где стояли и разговаривали двое из музыкантов. Она крикнула им:

— Вы знаете, на каком складе работает Джо?

— Да, мэм, да.

— Тогда идите и приведите его. Скажите ему, что она ушла, девочка… женщина… она ушла.

— Вы хотите сказать, что ваша… что ваша… девушка?..

— Не имеет значения, кого я имею в виду, он поймет, кого я имею в виду. Поторапливайтесь!

Через пятнадцать минут Джо уже стоял перед ней и спрашивал:

— Неужели это правда?

— Да. Да. Ее пальто, шляпа и красное бархатное платье. Все, чем она владеет. Ну, в чем она пришла сюда, в том и ушла, и я даже не знаю, куда послать тебя искать ее.

— Кто-нибудь наверняка ее заметил. Она бросается в глаза и всегда бросалась.

Когда Джо поспешно покинул ее, она крикнула ему вслед:

— Как ты думаешь, где сейчас может играть Прыщавый?

— Бог его знает, Белла. Он меняет места. Ну, я побежал.

Прошло долгих полчаса, и вот Джо вернулся. Он молча встал около нее и покачал головой.

Белла плюхнулась на кухонный стул и, уронив голову на сложенные на столе руки, расплакалась. Когда она почувствовала, что чья-то рука похлопывает ее по плечу, она выпрямилась, быстро вытерла лицо краем фартука и сказала:

— Я — я не могу выразить словами, Джо, как я полюбила эту девочку. Я знаю, что наполовину ее рассудок остался в прошлом, но я всегда думала, что в один прекрасный день она все вспомнит. И до тех пор я хотела присматривать за ней. Это немного эгоистично, потому что она осветила мою жизнь, и это случилось впервые в тот день, когда я увидела ее среди тех ящиков и гнилых фруктов.

5

В то время как Белла изливала душу Джо, Айрин стояла в ломбарде и смотрела на старика в ермолке, который, в свою очередь, рассматривал то, что она достала из сумочки, лежавшей в кармане ее пальто. Это было кольцо, и он долго смотрел на него, потом сунул руку под прилавок и достал лупу. Пару минут спустя он спросил низким голосом:

— Вы хотите заложить эту вещицу?

Когда она кивнула, он, некоторое время помолчав, спросил:

— А вы имеете какое-либо представление о его стоимости? — Он говорил медленно, как если бы говорил с ребенком, и она снова кивнула ему.

Он взял кольцо в руки и еще раз поднес лупу к глазу. Через некоторое время он позвал:

— Джозеф!

И на этот зов явился очень похожий на него молодой человек, который вышел из задней комнаты и встал рядом.

Когда старик молча передал ему кольцо, молодой человек долго смотрел на него, а затем взял из рук отца лупу и стал рассматривать кольцо через нее. Затем он произнес всего одно слово:

— Боже!

Старший из мужчин снова повернулся к Айрин и сказал:

— Несомненно, вы запросите большую сумму за это кольцо, но сначала я обязан спросить, действительно ли оно принадлежит вам?

Ответ был быстрым, ясным и достаточно громким:

— Да!

Интонация настолько не сочеталась с внешним видом женщины, что мужчины опять переглянулись и еще больше удивились, когда клиентка ударила себя маленьким кулачком в грудь, громко восклицая:

— Мое! Мое!

— Хорошо, мадам. Мы вам верим, но должен заметить, что мы редко берем в заклад такие ценные вещи. Это очень бедный район, как вы, наверное, уже заметили, и могу вам сообщить, что наши выплаты редко превышают десять шиллингов. Поэтому вы должны понять мои сомнения относительно этого великолепного кольца. А я знаю толк в камнях. Хороших камнях.

Мужчины снова обменялись взглядами. А затем старик обратился к Айрин:

— Какую сумму вы хотели бы получить, я имею в виду, под залог?

Они оба выжидали, и оба думали об одной и той же сумме. Она хотела попросить не менее пятидесяти фунтов, но знала, что они, несомненно, снизят эту сумму, потому что такова их работа. Но это кольцо стоило уйму денег, и старик понимал это, если он действительно хорошо разбирался в камнях. О да. Рубины и бриллианты.

Она очень удивила их обоих, сказав:

— Тридцать фунтов.

Сын повторил:

— Тридцать фунтов. — Затем посмотрел на отца и снова повторил: — Тридцать фунтов.

Он быстро отвернулся к полке, на которой лежали маленькие пакетики с прикрепленными к ним ярлыками, и начал двигать их туда-сюда, а затем пробормотал:

— Не торгуйся. Не торгуйся, отец.

Старший из мужчин какое-то время подумал, а затем сказал:

— Тридцать фунтов. Хорошо, не вижу причины не дать вам тридцать фунтов. Вы хотите оставить кольцо на несколько месяцев или на год?

Айрин удивленно вскинула глаза на мужчин, стоявших перед ней, и они видели, что она делает невероятные усилия, пытаясь заговорить, конвульсивно открывая и закрывая рот. Она поднесла руку к горлу, и ее волнение было настолько велико, что старший из мужчин поспешил ее успокоить:

— Не волнуйтесь, дорогая леди. — Да, он назвал ее леди, так как был уверен, что под этой кучей тряпья скрывается настоящая леди, но леди, оказавшаяся по той или иной причине в стесненных обстоятельствах или перенесшая сильное потрясение, так как разговор давался ей с трудом.