Оказавшись на борту «Шайтана», Рори попытался загнать в глубины души свое эмоциональное возбуждение. Так трудно было разобраться в собственных чувствах! Он понял, что чувство, которое он испытывал к Мэри Фортескью, не было любовью, а раз нет, тогда что это? Ему нравилось быть вместе с ней, и в постели ей не было равных. Теперь, после того как он увидел леди Мэри в деле с Фаялом, он стал сознавать, что с удовольствием бы поменялся с парнем местами. Он бы насладился леди Мэри в ее новой роли, когда ее огонь был бы под стать его собственному пламени. Но больше неприкрытой похоти Мэри Фортескью и вновь разгоревшегося огня леди Мэри он жаждал расслабляющего удовлетворения, которое он всегда испытывал с Альмерой. И все эти мысли затмило воспоминание о девушке‑мулатке с плантации Мелроуз. Как же звали эту сучку? Марая! Под глубоко въевшейся грязью она скрывала настоящий клад. Ну, а пока – ну их всех к черту! Пошли они! Рори улыбнулся. Но Мараей он все‑таки не насладился. В один распрекрасный день он окатит ее из чайника и ототрет от грязи. Довольно об этом! Ему лучше позаботиться сейчас о рабах.
Джихью стоял рядом с длинной шеренгой рабов, окруженный тюками холстины, с острым ножом в руке. Каждый негр подходил к нему по очереди, Джихью отмерял четыре локтя холста, отрезал их ножом и вручал невольнику, который затем спускался по трапу на пирс. Заметив удивление в глазах Рори, Джихью только пожал плечами.
– Не могу допустить, чтоб эти ребята маршировали по улицам Порт‑оф‑Спейна с голыми задницами. Может, они и звери, но если у них будут тряпочки между ног, так будет по‑человечески, к тому же не пристало смотреть белым женщинам на такое безобразие. Тогда их мужья, со своими короткими кочерыжками, никогда не смогут их удовлетворить. Только не подумайте, что я транжирю нашу лучшую мешковину на защиту целомудрия добропорядочных женушек Тринидада. Нет, сэр, ни дюйма не потрачено зря! Вместе с ними я посылаю иголки, нитки и воск. Каждый работник наденет свой кусок холстины, проходя по городу, а когда доберется до барака, сошьет стороны вместе и получит крепкий мешок, в котором можно будет на обратном пути перевозить вар. Ну, как? Одним выстрелом убиваем двух зайцев.
Рори кивнул, соглашаясь, пораженный мудростью капитана Джихью. Когда последний невольник сошел на берег, Рори последовал за ними и увидел, что они столпились на пристани под неусыпным оком Тима, каждый с куском холстины, обвязанной вокруг бедер, и все широко улыбались, почувствовав твердь земную под ногами после долгих недель в океане. С помощью нескольких матросов Рори выстроил их в колонну по четыре и возглавил эту процессию верхом на коне, Кту шествовал как маршал, а Тим, тоже верхом, находился сзади, – так они и прошествовали по улицам к дому Мери. Там их ждала верхом на сером худом муле Мама Фиби. Увидев их, она расхохоталась от восторга, обратив особое внимание на колонну парней и напомнив Рори, что он даровал ей карт‑бланш при выборе наилучших, по ее мнению, домовых слуг, а также на то, что ему понадобятся люди на конюшне, на поля, на выращивание овощей, дойку коз, уход за курами и прочей живностью.
Вскоре невольникам показалось слишком скучным шествовать спокойно. В радостном порыве, переполнявшем их, они начали скакать, подпрыгивать в воздух, двигаться быстрее, переходя на галоп; белые ступни их ног поднимали пыль, а их развевающиеся на ветру холстяные фартуки больше походили на флаги и уж совсем ничего не скрывали. Все было для них новым и незнакомым, они жестикулировали, окликали друг друга, показывая то на дом, то на птичку, то на дерево, то на телегу, запряженную быками, то на белого человека, ехавшего по дороге в карете.
По дороге на плантацию они перешли вброд речушку и при виде пресной воды уже больше не могли сдержаться. Они уже считали Рори своим господином, и Кту вместе с остальными наделенными полномочиями парнями, приплясывая, подскочили к нему, суча ногами, как щенки‑переростки, и попросили разрешения сделать привал, чтобы они могли помыться. Рори милостиво разрешил им, и целый час они провели в воде, растирая друг друга белым песком со дна реки и щепотками травы. Чистые и свежие впервые за несколько месяцев, многие из них подходили туда, где сидел на коне Рори, чтобы поцеловать его руку и положить ее себе на влажные волосы, погладить по его колену и получить удовольствие от соприкосновения своей атласно‑гладкой, высушенной солнцем кожи с частями его боготворимого тела.
В Мелроузе остаток дня у Рори и Тима ушел на то, чтобы всех разместить, накормить и уложить. Наконец‑то все были под навесом, хотя кроватями им служили охапки сена, а первая трапеза состояла из одного вареного подорожника; но Мама Фиби пообещала Рори, что завтра будет лучше, и ничего больше не могло омрачить эйфории парней от того, что они снова находятся на суше. К вечеру, когда было наведено какое‑то подобие порядка, Рори вызвал Маму Фиби под навес выбрать шестерых парней, чтобы учить их на домовых слуг. Рори построил их. Они давным‑давно уже сбросили свои фартуки, Мама Фиби медленно прошлась вдоль шеренги, делая свой выбор. Она тщательно осмотрела каждого, несколько раз пройдясь вдоль шеренги, потом стала отбирать. Рори заметил некоторую схожесть в тех, кого она выбрала, и когда спросил ее об этом, она ответила высоким добродушным хохотом.
– Закономерность, маста Рори. Я выбираю молоденьких и нежненьких. Мужики, что ходют к миссас Фортескью, они завсегда девственниц хотят. Им нравится ломать их, да. Вот и мне нравятся молодчики, чтоб я могла их научить, что и как мне нравится. И еще у молоденьких, у них он твердый, как шомпол, да они и пошустрей будут, чем мужички постарше. – Она бесстыдно захихикала. – Вот я каких люблю. К тому ж молодежь легче учить на хороших слуг. Обучу их смолоду делать то, что надо. А еще я сделаю из них хороших производителей для вас; наступит время, и вы приведете мне каких‑нибудь девок, чтоб они спали с ними. Это одна причина, почему я выбрала всех с такими большими «клювами». Нам тут карлики не нужны. И еще, – она подмигнула Рори, – Мама сама привыкла чой‑то к этому жеребцу Фаялу и надеется – один из этих ребят станет таким, как он, подрастет еще через пару годков.
Хотя Рори не мог представить никого, кто мог бы войти в связь с Мамой Фиби, потому что это было бы – все равно что спать со слоном, он подмигнул ей в ответ, и она снова залилась хохотом.
– Будьте уверены, маста Рори, для вас сегодня вечером будет сюрприз. Большой сюрприз! Ну, сами увидите. Ваш друг, маста Тимми, он собирается назад в город для меня с запиской к миссас Фортескью. Это секрет, так что и не пытайтесь его у меня выведать. Все сами увидите, дождитесь вечера. Да, сэр! Обязательно увидите, да и почувствуете тоже. Гм‑гм! Ну, да ладно, я забираю вот этих жеребят в дом и дам им работу. Свинарник какой‑то, а не дом.
Всю оставшуюся часть дня Рори провел вне дома, где бригада молодых негров под чутким и искусным командованием Мамы Фиби атаковала комнаты со швабрами, щетками и ведрами. Он сидел в загоне для невольников, где следил за работой рабов, отобрав около дюжины парней, включая тех, кому он делегировал полномочия еще на корабле. Но если Маму Фиби больше волновали молодость, хорошая внешность и особые физические достоинства, то Рори отбирал самых сильных и смышленых из всей партии. Отобрав, он приказал вынуть иголки и нитки, которые послал Джихью, и показал им, как сшивать две стороны сложенной холстины, чтобы получились мешки. Они быстро усвоили, и, до того как он ушел, его избранники уже обучали остальных, как это делать, а куча готовых мешков в углу загона росла все выше и выше.
Ближе к вечеру в Мелроуз прибыл Тим с вьючным мулом, нагруженным корзинами. Он отказался сказать Рори, что было в корзинах, подъехав к задней двери, передал все Маме, а затем вышел и уселся рядом с Рори. Кту, вырвавшись из‑под неусыпного руководства Мамы, тоже пришел и сел в ногах у Рори. Он положил свою голову на колено Рори, чтобы, с одной стороны, уверить Рори в своей преданности, а с другой стороны, произвести впечатление на остальных негров тем, что ему единственному была позволена такая интимная близость к господину.