Ида повернула фарфоровую дверную ручку, расписанную раковинами и морскими звездами. Тот, кто декорировал предназначенный для гостей флигель, определенно был помешан на морских мотивах. Эта цепкость взгляда, подмечающего все вокруг, порой мешала Иде, ей даже хотелось, чтобы зрительная память хранила поменьше подробностей. Но прошедшее всегда вспоминалось ей в мельчайших, болезненно точных деталях…

Дверь беззвучно открылась. Вымощенная дорожка, ведущая от флигеля к главному дому, была освещена высокими фонарями, укрытыми среди листвы. Их тусклый свет не мешал спать, но был достаточно ярок, чтобы освещать дорогу. Все удобства для гостей-взломщиков, язвительно усмехнулась Ида, пытаясь не обращать внимания на легкий укол совести, возникший так некстати.

Проклятье! У меня нет причин чувствовать себя виноватой! Алан заслужил все это.

Почти дойдя до стеклянных раздвижных дверей, которые вели в вестибюль главного здания, Ида вдруг сообразила, что всякие рассуждения об этичности этого замысла напрасны: она просто физически не сможет его осуществить. В этот ночной час все двери не только заперты, но и наверняка снабжены сигнализацией, соединенной со службой охраны у ворот, а может быть, и с полицией. Ну, что ж, все правильно: на уединенность имели право не только жильцы флигеля для гостей, но и обитатели главного дома…

— Отлично! — проворчала Ида, со злостью глядя на дверь.

Первая попытка взлома провалилась, даже не начавшись. Почему она заранее не подумала о том, что надо вывести сигнализацию из строя или узнать цифровой код, который отключает ее? Да, заговорщик из нее никудышный. Чувствуя себя полной идиоткой, Ида направилась обратно к флигелю. Интересно, в котором часу отключают сигнализацию по утрам? Может быть, рискнуть и попытаться проникнуть в спальню Алана среди бела дня? Поглощенная обдумыванием этого варианта, она достала ключ и вставила его в замок. Ключ почему-то не поворачивался. Пытаясь открыть замок, Ида вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Невидимые глаза как будто сверлили ее затылок. От нервного напряжения ее бросило в холодный пот. Она резко повернулась.

— Кто здесь? — Ида не узнала собственного голоса — таким он был пронзительным и хриплым. Она прочистила горло и повторила вопрос: — Кто здесь? Что вам нужно?

Стрекот цикад был единственным ответом. Легкий ветерок прошелестел в густой листве, принеся с собой аромат цветущих апельсиновых деревьев. Заквакало лягушачье трио, но из темноты не доносилось ни одного звука, который мог бы произвести человек. Ида отступила в тень, все еще не вполне уверенная, что она здесь одна. Что-то холодное и влажное коснулось ее руки. Ида отпрыгнула в сторону, не удержавшись от сдавленного вскрика. Она посмотрела вниз и встретилась взглядом с ярко-зеленой ящерицей. Бедное животное, спрыгнувшее с руки Иды на ближайший куст, само было напугано не меньше.

Ощущая тяжелые удары сердца, Ида прислонилась к двери флигеля и заставила себя улыбнуться. Пугаешься ящериц, упрекнула она себя. Ты в плохой форме, детка! В траве полно лягушек и ящериц, не говоря уж о прочих рептилиях, о которых лучше не думать. О змеях, например. Да, за ней наблюдают, но не человеческие глаза.

Ключ наконец повернулся в замке, Ида толкнула дверь, и на этот раз она распахнулась без сопротивления. Под аккомпанемент храпа Пола она быстро прошла в свою спальню, с облегчением сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов и зевнула. В конце концов, ее деятельность в последние несколько минут оказалась не такой уж бесполезной. После неудачной попытки взлома и встречи с ящерицей ей наконец-то захотелось спать.

Несмотря на охватившую ее сонливость, Ида заставила себя почистить зубы, умыть лицо и расчесать волосы. Нет, определенно, криминальная жизнь — это не для нее. Руки до сих пор дрожат. Невозможно находиться в постоянном напряжении много часов подряд — никакие нервы не выдержат. Надо расслабиться, надо дать себе отдых.

Ида натянула на себя просторную длинную майку, которая когда-то была ярко-бирюзовой, но давно полиняла. Единственное, чего ей хотелось сейчас, — поскорее добраться до постели.

А постель оказалась более чем замечательной. Подушки из мягчайшего пуха, простыни из тонкого перкаля, отделанные английским кружевом с ракушечным мотивом. Шум кондиционера был достаточно громким, чтобы заглушить храп Пола.

Еще несколько приятных мгновений Ида парила на грани сна и реальности. Неясные сновидения сплетались с действительностью. Вот ее родители, только что возвратившиеся с вечеринки. Отец открывает дверь и тихо подходит, чтобы поцеловать ее на ночь. Ее охватывает безмятежное оцепенение, она все глубже погружается в сон.

И вдруг… Мирное сновидение обрывается с ужасающей внезапностью. Ида оказывается в одном из самых страшных своих ночных кошмаров. Она чувствует запах дыма, слышит треск горящего дерева, в ее сознании возникают языки пламени, жадно пожирающие стены дома…

Ида начала бороться со сном. Нет, она не позволит этому кошмару повториться! Не зря же она два года консультировалась у психиатра. Она не поддастся этому мучительному сну, не позволит своим снам опять превратиться в выжженную пустыню ужасных воспоминаний! Голову охватила тяжесть, глаза не хотели открываться, но психиатр научил ее, как заставить себя проснуться. Ида рывком села на постели, затем встала и, пошатываясь, направилась в ванную, все еще окутанная кошмарными видениями.

Глаза не желали открываться. Инстинктивно огибая мебель, Ида добралась до раковины, открыла оба крана и плеснула в лицо тепловатую воду.

— Проснись же! — бормотала она. — Пора просыпаться!

Вода лилась по ее щекам и подбородку, стекая в вырез майки. Ей наконец удалось открыть глаза, но запах дыма не исчезал. Казалось, он становится все сильнее. Ида ущипнула себя за щеку и увидела в зеркале, как щека покраснела. О'кей, все в порядке. Она не спит. Почему же к горлу подступает тошнота? Почему веки так отяжелели? Она откинула голову назад и широко раскрыла глаза. Сердце колотилось так сильно и быстро, что воздух вырывался из гортани со свистом. Ида вгляделась в свое отражение в зеркале и осознала, что смотрит сквозь легкую дымку. О Боже, запах дыма вовсе не был частью кошмарного сна. Ей это не приснилось! Она действительно слышала шипение и треск чего-то горящего.

Ида выбежала в гостиную, откуда доносились грозные звуки. Дверь флигеля была окутана дымом, и пламя уже лизало ковровое покрытие у входа. На мгновение оцепенев, Ида уставилась на огонь. Удушливый дым от горящего ковра заполнил ее ноздри, смешиваясь с резким запахом керосина и вызывая в ней воспоминания о другом времени, другом месте, другом пожаре. Огромным усилием воли, от которого ее с ног до головы бросило в пот, она заставила себя повернуться и бросилась в спальню Пола. Невероятно, но он продолжал храпеть как ни в чем не бывало, на его губах блуждала глупая улыбка. Даже во сне он выглядел отвратительно самодовольным.

Одного взгляда на Пола было достаточно, чтобы почувствовать обычное раздражение. И это, как ни странно, помогло Иде взять себя в руки. Успокойся, сказала она себе. Это всего лишь небольшой пожар во флигеле для гостей, и ничего больше.

Она принялась яростно трясти Пола.

— Проснись, Пол! Проснись, ради Бога!

Он фыркнул и перевернулся на другой бок. Ида шлепнула его ладонью по лицу. Она почувствовала, как ее сердце падает в пропасть, а тело холодеет от страха.

— Проснись же наконец, черт бы тебя побрал! Нам надо уходить отсюда!

Пол слегка приоткрыл один глаз.

— В чем дело, бэби? — невнятно пробормотал он. — У тебя проблемы? Хочешь, чтобы Пол приласкал тебя?

— Флигель горит! — Облегчение от того, что Пол наконец пришел в себя, сменилось злостью на то, что он так медленно соображает. Она стянула с кровати покрывало и бросила ему халат. — Вставай, кретин! Надо уходить!

— Горит? Господи, Боже мой! Этот вонючий домишко горит?! — Пол вскочил с кровати, путаясь в халате, схватил бумажник с ночного столика и бросился к двери.