Страшное сердцебиение не дало ей договорить. Ей не было неприятно, что он вошел, она думала только о том, какой уничтожающий удар должен был упасть сейчас на это упрямое существо, так высокомерно подошедшее к ее постели, чтобы по высочайшему повелению попросить прощения. Принцесса не замечала барона, она стояла, как воплощенное противоречие.

При виде ненавистной девушки ее раскаяние перешло в возмущение.

– Вы не хотите? – спросила она. – Мне некогда ждать, я должна ехать в Нейгауз, мама прислала за мной фрау фон Берг. Но я не поеду с ней, я не желаю. Я попрошу у барона Герольда его экипаж. Итак, я в третий раз спрашиваю вас, фрейлейн фон Герольд!

– Принцесса, я, право, не знаю, за что вы просите прощения, но от всего сердца прощаю вас, – отвечала Клодина дрожащими губами.

– Ваша светлость просит таким образом прощения у тяжелобольной, что оскорбляет ее вновь? – прозвучал взволнованный голос барона.

Принцесса повернулась, будто ее ударило электрическим током. Глаза Клодины умоляюще посмотрели на Лотаря: она знала по личному опыту, как тяжело действует мысль о потере любимого человека.

– Нужно иметь такую доброту и самоотверженность, как у моей невесты, чтобы дать вам столь странно испрошенное прощение.

Свершилось… Мертвая тишина воцарилась в комнате. У Клодины снова потемнело в глазах. Разве смог бы мужчина так безжалостно говорить с той, которую любил и за которой недавно ухаживал? Она протянула руку.

– Принцесса, – слабо проговорила она, как бы сама прося прощения. Но изящная белая фигурка не покачнулась, как боялась Клодина, – принцесса гордо вскинула кудрявую голову.

– Желаю счастья, – коротко сказала она.

Только по слишком громкому тону голоса можно было догадаться о потрясении девушки, любовь которой получила смертельный удар.

Принцесса не обратила внимания на протянутую ей руку. Лотарь схватил эту руку и поднес к губам.

Клодина поспешно отдернула ее.

– Зачем? – спросила она и отвернула голову к стене. – Это лишнее после нашего разговора.

Они ушли. Оставшись одна, Клодина позвонила, чтобы ей помогли раздеться и потушить свечи.

Фрейлина фон Катценштейн осторожно пробралась через темную комнату к постели. Ничто не двигалось за пологом, вероятно, Клодина уже заснула. Но, приглядевшись, она увидела, что та сидит на постели.

– Вы еще не спите? – озабоченно спросила старушка и ласково поцеловала холодную щеку девушки. – Я только что узнала о вашей помолвке, – с чувством прибавила она. – Да благословит Господь ваш сердечный союз, моя милая Герольд!

Сказав это, фрейлина вышла. Клодина схватилась за голову.

– «Сердечный союз»… Какая страшная насмешка! – горько прошептала она.

Девушка размышляла и мучилась далеко за полночь, пока мысли ее не спутались. Ужаснейший день в ее жизни прошел, какие сердечные пытки и мучения готовили ей последующие?

Глава 26

На следующее утро Клодину пробудил от тяжелого сна посыльный от герцогини-матери, которая прислала ей великолепный букет и бриллиантовое кольцо. Она с трудом встала. Ей было больно вспоминать прошедший день.

Горничная герцогини вошла к ней, лишь только она успела одеться, и попросила прийти к больной.

Преодолевая слабость, Клодина переступила порог спальни герцогини. Красная комната была залита солнечным светом; герцог с принцами стоял у постели своей супруги, младшие сыновья держали в руках розы, а старший – что-то блестящее. Герцог пошел навстречу молодой девушке и поцеловал ей руку.

– Примите, милостивая государыня, от меня и моих сыновей глубочайшую благодарность за вашу самоотверженность! – сказал он, подводя Клодину к постели. – Вы видите сами ее плоды.

Герцогиня протянула девушке руку, а наследник радостно повис у нее на шее.

– Я всегда знал, что вы отважны, и братья и я дарим вам это, потому что вы вернули маме здоровье.

Он подал ей драгоценное украшение, а остальные молча протянули розы.

– Клодина! – прошептала герцогиня.

Та по старой привычке опустилась на колени около постели, но не прижалась доверчиво, как прежде, а застыла с опущенными глазами и неподвижным лицом, как нищая на старом изображении в замковой церкви.

– О, не надо благодарности! Ведь я ничего такого не сделала.

Герцогиня незаметно для Клодины сделала мужу знак удалиться. Он тихо вышел с двумя старшими принцами, а младший остался на постели играть розами.

– Благодарю, Клодина, благодарю тебя! Прими мои лучшие пожелания к твоей свадьбе, я только что узнала о ней. Это удивило меня: ты никогда не говорила, что любишь его.

Клодина промолчала, потом испугалась: если она будет плохо играть свою роль, то все представление будет напрасным. Здесь нужно во что бы то ни стало казаться бодрой.

– Мне было тяжело говорить об этом, – произнесла она, – ведь я не знала, любит ли он меня.

Герцогиня пожала Клодине руку.

– Знаешь, мне жаль герцога, потому что он любит тебя, – прошептала она.

– Ваше высочество, нет! – воскликнула девушка. – Он не любит меня!

– Нет, любит! – уверяла герцогиня. – Видишь ли, у меня в руках было его письмо к тебе.

Клодина изумилась.

– Письмо? Я получила только одно от его высочества, и оно…

– Тс-с! – прошептала герцогиня. – Совершенно верно. Вчера я не поняла его. Но сегодня Адальберт объяснил мне его значение. Он все сказал, нелегко ему было это сделать. Я знаю все, Клодина, и мне жаль его, потому что теперь ты для него потеряна.

– Элиза, – едва могла проговорить молодая девушка, – это заблуждение его высочества, и такой человек…

– О, я понимаю, но здесь стало так пусто, Клодина!

Герцогиня приложила ладонь к груди, а потом ласково погладила висевшую на перевязи руку Клодины.

– Элиза, – сказала Клодина, – неужели ты, такая добрая и снисходительная к людским слабостям, будешь суровым судьей?

Герцогиня покачала головой.

– Нет, я простила. Малый срок, оставшийся мне для жизни, должен пройти мирно. Ах, Клодина, сегодня впервые с тех пор, как я его жена, он говорил со мной, как я этого всегда желала и молила во сне и наяву: он говорил со мной сердечно и откровенно, мягко и хорошо. Это случилось слишком поздно, но это так упоительно, и я простила его. Есть еще, – она понизила голос, – есть еще остаток глупого тщеславия. Я всегда хотела нравиться ему и не думала о том, что я несчастное, больное создание. А тут я взяла зеркало и посмотрела в него… Сначала мне стало больно, но потом…

Герцогиня смолкла, глаза ее затуманились, в то время как губы улыбались. Клодина не могла удержать слез, и они катились по щекам.

– Мне так жаль его, – повторила герцогиня. – Я хочу быть доброй, терпеливой, ласковой с ним. И еще мне жаль Елену – она любит твоего жениха.

– Да, – вздохнула девушка.

– Ах ты, прекрасное, благословленное небом создание, к которому стремятся все сердца! – сказала больная. – Как, должно быть, хорошо чувствовать себя такой любимой!

Голос герцогини звучал грустно и безнадежно.

Клодина встала и подошла к окну, не желая показывать, что ей не менее тяжело.

– Я не хочу удерживать тебя дольше, Клодина, – продолжала герцогиня. – У тебя сегодня много дел. Ты должна представиться маме как невеста, а его малютке – как мать, и вам – и тебе, и ему – надо о многом поговорить. Иди, Клодина, иди с Богом!

Она улыбнулась. Маленький принц с радостным восклицанием стащил с волос матери чепчик и поцеловал ее. Она поспешно отвернула лицо. Клодина слышала, как она прошептала: «Дорогой мой, мама не может целовать тебя, мама больна!»

Взволнованная девушка едва нашла в себе силы поцеловать прозрачную руку и выйти. Она опустилась на стул в своей комнате и заплакала, закрыв лицо руками.

Горничная с удивлением смотрела на нее. И это невеста?! Счастливая, богатая невеста сидела бледная и мрачная. Она нагнулась и подняла футляр, упавший с колен ее госпожи. Он раскрылся при падении, и девушка залюбовалась великолепным бриллиантовым ожерельем. Клодина ничего не видела, чувствовала только, что не выдержит комедии, которая начинается.