— Осторожно! Два дня руками за притолоку не хватайся, дверь в сортир не закрывай. Окрашено!

— Надо было быстросохнущие белила брать, — заметил Василий.

Капа аж задохнулась от злости:

— А ты на них заработал, бездельник чертов? В три раза дороже стоят!

— Скупердяйка!

Мать в своей комнате довольно закудахтала, заскрипела от радости, что Васька жену облаял. Так и жили, дожидаясь, кто наперед дуба даст. Только недавно наконец померла маманя — земля ей пухом.

Во вторую очередь доконала Капитолину работа. Чтобы жить не хуже людей и получить на старости лет общесоюзный пенсионный потолок, сорок лет трудилась в одном санатории на трех должностях — официанткой, уборщицей и прачкой, а еще по дому и на земле. Вставала затемно, ложилась заполночь. Товарки понять ее не могли:

— Не одна детей ростишь — муж есть, зачем надрываться?

Приходя с работы, падала на диван в изнеможении, но обводя глазами добротную обстановку, снова заряжалась бодростью. Квартира в семье — главное. Скупясь на мелочи, на дорогую еду, когда можно обойтись дешевой, денег на обустройство квартиры Капа не жалела. С нищего детства усвоила: ковер — это благополучие, а несколько ковров — богатство. Когда некуда стало вешать, положила под ноги, хотя и страдала, ходить пускала только босыми ногами и с каждым чужим шагом ежилась, словно на нее самое наступали. В углу стояли свернутые в рулон и зашитые в старую простыню еще два ковра, дожидались, когда помрет свекровь, чтобы украсить вторую комнату. Теперь можно бы и расстелить, да времени все нет.

Тюль с цветным шитьем, шелковые расписные занавески радовали глаз, хрусталь в горке сверкал, как бриллиант, потому что еженедельно перемывался и перетирался. Это не важно, что сами ели на кухонном столе, накрытом потертой клеенкой, водку пили из граненых столовских стаканов, а чай — из щербатых фаянсовых кружек с голубой каемкой, списанных санаторным завхозом. Но когда являлись гости, сокровища вынимали из шкафа и ставили на стол, чтобы всякому было ясно: в этом доме трудились по-честному, потому сытую и красивую старость себе обеспечили. Со временем, может, и еще кое-чего удастся прикупить, если работать да не лениться, пока силы есть. На усталость и нездоровье Капа жаловаться не привыкла — некогда болеть. Повторяла: придет срок — ляжем на бок.

Наконец Капитолина дождалась своего часа, пенсию заработала — больше не бывает, если только персональная, но та не для простых людей. Однако черт отдохнуть ей не дал: только сбылась мечта, как все перевернулось — деньги сделались пустыми бумажками, государство стариков кинуло. Потом сын погиб. Опять пришла нужда выживать.

Сотни женщин гнули спины на поденщине с рассвета до заката, обгорали на солнце, мокли под дождем. Однако ушлые бизнесмены денег не платили, рассчитывались натуральным продуктом. Таково условие устного договора. Весной, пока рассаду сажали, поливали да пропалывали, — доходу работницам никакого. Зато когда начинался сбор урожая — от клубники до болгарского перца с помидорами — бери, сколько на себе унесешь. Поэтому мужчин на работу не принимали, а баба много не утащит. Но это смотря какая. Капа, даром что маленькая, поднять могла прилично: здоровая торба через плечо — половина на груди, другая на спине — и в каждой руке по баулу, такие вокзальные носильщики на тележки кладут, чтобы позвоночник не угробить. Капа спину не жалела — своя ноша не тянет. По выходным торговала добытыми овощами на улице, возле магазина.

Роль Панюшкина сводилась к встрече жены с шестичасового вечернего автобуса, доставка тяжести в квартиру, ну, еще приходилось подносить к торговому месту сумки с товаром, что Василий исполнял нехотя, с независимым видом. Ваське — лишь бы не работать, лишь бы ничего не делать. Заниматься продажей он отказался наотрез — не мог так низко пасть в глазах поселковых жителей. Негоже, мол, бывшему участковому милиционеру сидеть на фанерном ящике и взвешивать безменом кабачки. Торговля с рук в течение всей его трудовой жизни считалась делом противозаконным, и развернуть мозги на триста шестьдесят градусов у Василия не получалось. Однако с занятием Капы пришлось смириться — она хорошо зарабатывала на торговле, да еще курортников летом пускала, а сами спали в лоджии, среди мешков с овощами.

С нынешнего года пенсию перестали задерживать, внуки подросли, мамаша померла и вторую комнату тоже стали сдавать. Конечно, с отдыхающих полагалось платить налог, но отобрать хоть часть денег, которые уже коснулись рук Капы, еще не удавалось никому. Увидев впервые налоговую инспекторшу, Капитолина замахала кулаками и понесла ее такими словами, что та была рада убраться по добру по здорову.

В общем, без приработка на парниках теперь можно бы и обойтись, но после смерти сына Капа втянулась. Каждое утро, потирая ноющую поясницу, клялась, что завяжет с чужой землей и займется вплотную собственной, однако прежде, чем вставало солнце, вставала Капа и ехала на работу, а по выходным и на своем участке наводила полный порядок. Муж на даче тоже копаться любит, огород поливает из шланга, который пристроил к проходившей неподалеку санаторной трубе, получалось — вода задаром, это Вася умеет, а так, по-крупному — не дождешься. Спасибочки родной милиции, воспитала: честности и неподкупности в нем много, а толку мало. Поначалу-то, после войны с немцами, было строго, да и потом старались служить честно, хоть и не сильно надрывались. Это нынешние стражи порядка совсем распустились: ничего не делай, власть имей, деньги с нарушителей себе в карман тяни. Начальник отделения на все проделки подчиненных смотрит сквозь пальцы: главное — процент отстегивай и в рабочие часы будь на месте. Такого бардака Васька не застал, но к легкой жизни привык. Цельный день по поселку шляется, девок конфетами угощает, хоть и дешевыми, но не совсем же даром достались! Почитай каждый год в свою деревню на Севере ездит, с гостинцами. На кого, спрашивается, деньги тратит? Какие-то троюродные племянники, и те давно в города поубегли, одни старухи последние дни доживают. В тот год двенадцать дворов было, а ныне письмо получил — только десять и осталось. Переписку ведет исправно, а по осени и в дорогу соберется. Тетка там какая-то у него — седьмая вода на киселе, а помнит!

Капа ворчала:

— Бездельник.

Васька огрызался.

Капа замолкала. При всей своей боевитости, она мужа уважала, хоть и находила в его пристрастиях чудаковатость. Василий жил какой-то отдельной от нее, счастливой жизнью и радовался каждому новому магазину в Хосте или ресторану, будто сам получал с них доход. Дружбу вот завел с москвичами. Люди солидные, плохого не скажешь, но чужие — кто их поймет, да и к жизни своей их никак не приспособишь. Капа старалась Ваську к Шапошниковым не пускать — нечего людей беспокоить. Тоже, нашел себе приятеля! Не по твоей бараньей шубе эти господа! Вот если им что от нас надо — тогда пожалуйста, с большим удовольствием.

Десять лет назад она без раздумий приютила Наталью Петровну, когда та битый месяц оформляла покупку квартиры. Очень любила москвичка море и мечтала на лето уезжать из столицы, за которую не держалась и маялась там из-за мужа, насквозь городского жителя. Капе было приятно, что родной поселок нравится жене пианиста, это рождало неосознанное доверие. Капа с гордостью демонстрировала ей богатство, сложенное стопками в шкафу — не последние, мол, люди — белье постельное, занавески тюлевые и шелковые, на смену и про запас. Не самим, так детям пригодятся. Какие нас ждут впереди времена — худые или нет, — никто не знает. Пока еще Бог не баловал.

Вещи Капа покупала тайком от мужа, не в силах удержаться. Прежде ничего подобного нельзя было достать ни за какие шиши, а теперь все лежит свободно — глаза разбегаются. Когда всего много — выбрать трудно, хорошо прежде — что в магазине появилось, то и хватаешь. Но и к разнообразию начала привыкать. Наторгует овощей, деньги на хозяйство отложит в кухонный стол, а на ближайшие крупные покупки — в лифчик, остальное — спрячет подальше. Сберкассе доверия нету — там уже не раз обманули. Потому Капа прибила поверх шкафа мелкий мебельный гвоздик, за шляпку завязала шелковинку, на другом конце нитки по стене спустила пакет с деньгами. От беспутного Васьки схрон, заначка на случай, если что стрясется. А что может стрястись? Да чего хочешь! У нас в стране на этот счет большой опыт.