«В общем — вперед, Вася! Заднего хода нету», — сказал себе Панюшкин. Поездка должна закончиться развязкой любовного узла, который затянулся до опасного предела. Большие деньги кого хочешь угомонят, а уж Капу тем более. Если не жадничать и посулить ей побольше, авось без скандала и к Зинке отпустит. Но деньги надо заработать. Со всех сторон получалось — пора ехать, хоть почему-то не лежала у него душа.

Сходил Панюшкин с Арчилом к нотариусу, нужные бумаги подписал. За визой смотался в Краснодар. Билет до Берлина купил на поезд. На автобусе дешевле, но в два раза дольше, да и на дорогах, поговаривают, шалят. Зато обратно путь — бесплатный, на своей-то машине! Как учил грузин, ехать домой коротким путем — через Польшу, Белоруссию, Украину — нельзя, рэкетиры умучат, а то и вовсе машину заберут, случалось вместе с нею и жизнь отнимали. Так ездят только молодые крепкие ребята, большими группами да с оружием. Его колея лежала через Финляндию — страну чинную, спокойную и холодную.

Вечером зашел внук, Владик, поклянчить у бабки монету на развлечения. Она воровато сунула ему в ладонь сотню. Для бабки много, для внука мало. Что нынче сто рублей? Тьфу! Две бутылки простой водки. На такую сумму раз в полугодие поднимают пенсию, хотя приварка почему-то не чувствуется. Владик здоров, как бугай, нет бы самому заработать. Не хочет! В армию не хочет и торговать тоже. Надумал высшее образование получить. Ладно. Денег на платный факультет Капа дала, а учится парень неважно. Вроде не дурак, ленивый — тоже не скажешь. К девкам равнодушен, но курить наладился. Один раз Василий застукал его с приезжей шпаной. Это плохо, научится безобразию. Прежде в курортных городах спокойно было, все национальности мирно жили, если кого и резали, то только из ревности, но из-за денег или из хулиганства — никогда. А эти соберутся большой компанией — и пошли куролесить, рушить, что под руку попадет. Начальник милиции — адыгеец или кто-то другой из местных, не поймешь, с ними не связывается — шпана, если разойдется, прибить может. Весной директора рынка, азербайджанца, застрелили с контрольным выстрелом в голову, значит, заказ выполняли, власть и деньги делили. Раньше-то наши только по телеку про разборки слышали — в столице или в Америке. Но для провинции — что Москва, что Нью-Йорк, одинаково далеко и непривычно. Боязно за внука. Плохих детей не бывает, а он еще совсем ребенок — восемнадцать лет. Васька вспомнил себя в этом возрасте: на озорство сил не доставало — с него уже три шкуры драли, а он подчинялся, вкалывал день и ночь. Ну, дак то когда было? Война — время особое, с людей другой спрос. А этот шпендрик, что видел? Мамкину титьку да бабкин карман — вот и вся его школа. С внучками проще, этих только замуж выдать — и вся проблема, хотя и у них теперь на первом месте не женихи. В загс, понимаешь, идти не хотят: зачем, говорят, лишняя морока, нам и так хорошо, все равно рожать пока некогда: карьеру надо делать.

Владик к деду относился с прохладцей и на поезд провожать не пошел — некогда, приятели ждут. Ладно, от дома до железнодорожного вокзала в Хосте — пять минут пешком и вещей мало. На перроне в одиночестве стояла Капа, серьезная больше обычного. В последний момент она опять испугалась нешуточно. Как увидела своего дуралея в тамбуре общего вагона, в теплой куртке и новой фуражке, счастливо прижмурившегося, — екнуло женское сердце. И зачем она, идиотка, на такую аферу согласилась? Значит, любила мужа, верила: легко ли за тыщу километров в чужие страны ехать, чтобы потом ей, Капе, новое пальто купить? А что?

Мужу Капа, конечно, ничего такого не сказала, еще вообразит о себе невесть что. Напутствовала строго:

— Не чуди там, в заграницах! Смотри в оба, не то голову откручу. Потеряешь деньги — по миру пойдем.

— Что я, дурак?

— А то умный!

— Ну, Капа! — обиделся Васька. — Я, да не пригоню этой говенной машины?! Ты же меня знаешь!

— Потому и предупреждаю, что знаю. Башка у тебя черт-те чем набита. За тобой глаз да глаз нужон. — Она горестно выдохнула: — О-о-й-и-и! Гляди, дров не наломай!

Как в воду глядела.

7

В столице Василий накуролесить не успел: от поезда до поезда — всего два часа. Погулял по бестолковой Комсомольской площади, поглазел на бешеные цены в подземном универмаге, съел на ходу две засохшие сосиски в тесте, запил кефиром, который показался ему кислым и жидким, не то, что родной, кубанский, купил кружок испытанной полукопченой, буханку серого хлеба и поспешил на Белорусский вокзал. В поезде Москва — Берлин примкнул к компании таких же покупателей автомобилей, как он, только бывалых. Который год люди ездят, заработок хвалят. Значит, правильно решил, а то ведь Капа вначале чуть не отговорила. Баба. Где ей мозги взять. Живет по старинке, а мир сильно другим стал.

Позвали с верхней полки вниз, сыграть в дурачка — надо же чем-то занять нудные поездные сутки, тем более пограничный контроль в Минске и Варшаве спать все равно не даст. Хотя Васька карт не любил и о картежных уловках слышал, но согласился: ставка копеечная и на кону российские рубли, которые в преддверии чужих государств странным образом теряли притягательность и цену. Поначалу Панюшкин несколько партий выиграл, чему страшно удивился, смеялся взахлеб и щурил счастливые глаза. Казалось, только затем и ехал, чтобы так весело проводить время.

— А говорил — не умеешь, — подначивали соседи, не утруждаясь на сложные обольщения. — Мы тебе поверили, да ты, видно, пошутить надумал. А может, обмануть?

— Да вы что?! — возмутился Панюшкин. — Я дома только в шахматы играю.

— Для шахмат у нас мозги неизящные. А вот ставку надо бы поднять — нето ты совсем разбушуешься!

Василий возражать не стал и продул все подчистую. Не очень много, но пары тысяч рублей по глупости лишился. Хорошо, что Капа никогда не узнает, а то начнет зудеть: я говорила, я предупреждала…

— Не расстраивайся, — успокоили попутчики. — Зато рубли в таможенную декларацию вписывать не придется. А дальше они тебе нужны как гривны Абрамовичу. По возвращении оставшиеся доллары на наши бумажки обменяешь — какие проблемы?

На российской границе опытные перегонщики авансом оплатили валютный депозит — таможенную пошлину на машину. Размер налога зависел от того, что повезешь обратно, поэтому и составлял плюс-минус от будущей реальной суммы. Потом доплатишь необходимое или тебе лишнее вернут. Все отдали больше — на всякий случай, Васька задумался. Когда это было, чтобы деньги возвращали? Он вперед платить не привык и на действия новых приятелей после картежного проигрыша взирал подозрительно.

— А можно, потом?

— Дело хозяйское, — сказал таможенник.

В Берлине прямо с вокзала, чтобы покончить с главным делом в один день, перегонщики гурьбой рванули на автомобильный рынок. Тачек столько, что глаза разбегаются. Цены, цвета, годы выпуска, размеры… Какое же это несчастье — свобода выбора, источник наших радостей и мучений! Васька засуетился, перебегая от одной модели к другой, но скоро понял, что так и за неделю не успеет. Главное — цена и мотор. Он внимательно прослушал все утробные звуки подходящих по стоимости машин и из них выбрал самую надежную и, на его взгляд, красивую. То была ярко-желтая «Судзуки-вагон». Складненькая, курносая, но высокая, жопка маненькая, в любую щелку на стоянке впишется. Ну, прямо девочка на выданье! Он долго не верил, что японская, а не немецкая. Почему в Германии? Непонятливому покупателю из России объяснили чисто по-русски — «потому» — и он успокоился. Но главное — не мог отвести от машины глаз.

Прекрасное четырехколесное чудо настолько овладело всем существом Василия, что планы его мгновенно изменились. Зачем ему ездить в Германию много раз? Не ближний свет. Может, растянуться на год, а то и на два. Его Зина ждет, да и сам уже не в том возрасте, чтобы счастье на дальнюю полку откладывать. Он грузину нос натянет: на чужие деньги, по чужой наводке разок обернется, девочку возьмет себе, а расплатится по приезде недостроем. Поднять дачу наново денег и сил так и так не хватит. Пока он крутился возле Зины, бурьян вымахал по грудь, пес сдох в жару без воды, виноград кто-то из соседей срезал, на калиброванную сливу напала парша. К тому же времянка, в которой прежде жили летом с детьми и внуками или сдавали внаем курортникам, — сгорела. Не сама, конечно, подожгли, нашлись завистники. И чему завидовать? Эту землю на крутом склоне горы они с женой сорок лет потом поливали. Теперь — все! Потеряла дача для Василия интерес. Земля же нынче в цене подскочила — богатых развелось, как тараканов, за границей все курорты скупили, теперь за родимое Кавказское побережье взялись. Хорошо это или нет вообще, понять сложно, однако лично ему, Василию, на руку. Невестке с десяток тысяч от продажи достанется — сразу заткнется. Капе тоже, конечно, доля причитается немалая, она ее тут же за шкаф поволочет, но то уж хозяйское дело. А остальное он Зине к ногам положит.