— Ниниан, — рассеянно произнес Хью, невольно поправляя ошибку Кадфаэля.

— Правильно! Теперь его следует называть Нинианом, но я все как-то забываю. Кстати, я ведь не рассказал тебе самое забавное, что вышло под конец, — сказал Кадфаэль, сам радуясь при воспоминании. — Когда кругом всяческие невзгоды, подозрения и смерть, хорошая шутка — неплохая вещь!

— Я бы тоже не отказался от такого завершения, — ответил Хью, протягивая руку к жаровне, чтобы осторожно подложить в нее несколько кусочков торфа. Он совершал это действие с удовольствием человека, за которого обыкновенно это проделывают другие. — Но что-то я ничего такого сегодня не заметил. И где ты только углядел что-то забавное!

— А ты в это время был занят заговором с отцом аббатом. Вы остановились с ним у могилы, в то время как все остальные уже разошлись. Вам некогда было наблюдать за тем, что делается вокруг. А я был свободен, как и брат Жером, который только и смотрел, во что бы ему сунуть свой любопытный нос и натворить каких-нибудь пакостей во исполнение долга. Санан тоже все видела, — сказал Кадфаэль, добродушно вспоминая подробности. — В первое мгновение она остолбенела от ужаса, но все очень быстро разрешилось. Помнишь наши широкие двойные двери в стене?

— Я сам в них вошел, — терпеливо подтвердил Хью.

После того как с его плеч свалилась забота, он разомлел от тепла. В этот день он с раннего утра был на ногах, и сейчас в сумеречном свете клонившегося к вечеру дня, в туманном и немного дымном воздухе, его разбирала дремотная лень.

— На улице за воротами стоял на дороге молодой парень, держа под уздцы лошадь. Казалось бы, кто мог обратить на него внимание среди хлынувшей из ворот толпы? Жером гонялся по всему кладбищу, точно овчарка, подгоняя отставших. Поэтому заметил знакомую фигуру. Исполненный рвения и служебного долга, он направился в ее сторону, чтобы получше рассмотреть. Одним словом, ты же знаешь Жерома!

— Каждый, кто изобличает зло, совершает достохвальное дело, — с удовольствием довершил Хью эту легкую сатиру на брата Жерома. — Но много ли достохвального можно совершить, увидев человека с лошадью?

— А если бы он увидел в нем некоего Бенета, зовущегося также Нинианом, разыскиваемого за измену королю Стефану, и сообщил бы о нем шерифу? Извини, что я так скажу, но теперь, когда ты, Хью, утвержден в этой должности, ты очень вырос в глазах Жерома, да и в глазах Ральфа Жиффара! Так что видишь, какие возможности углядел Жером в ту минуту. Единственное, что его смутило, — это незнакомая одежда, которой он никогда не видал раньше на злодее Бенете.

— Это для меня и впрямь неожиданность, — сказал Хью и с интересом повернулся к Кадфаэлю. — Так это, действительно, был юный Бенет, зовущийся также Нинианом ?

— Он самый. Я узнал его, и Санан тоже узнала, как только взглянула туда, куда смотрел Жером. Этот отчаянный парень и тут себе не изменил и очертя голову сам полез в ловушку. Он пришел, чтобы узнать, кого обвинят в убийстве, и удостовериться, что его кормилице ничто не грозит. Одному богу известно, что он способен был натворить, если бы ты не объявил во всеуслышание, что обвиняешь Джордана. Юноша ведь ничего не знал про то, что случилось в ту ночь без него, после того как он прибежал в церковь! У него не было причин сомневаться в виновности Джордана, и, когда ты так объявил, он поверил.

— Да уж, глотка у меня луженая, как гаркну — далеко слышно! — подтвердил Хью с ухмылкой. — Хорошо, что отец аббат задержал меня, пригласив пообедать, а то, пожалуй, я столкнулся бы с твоим отчаянным молодцом нос к носу одновременно с Жеромом, который схватил бы его за капюшон. Ну и чем это все кончилось? Я не слышал никакой кутерьмы в Форгейте.

— Ее и не было, — спокойно ответил Кадфаэль. — В толпе был также Ральф Жиффар. Ты его заметил? Он на голову выше всех наших жителей. Но ты ведь был в самой середине толпы, и смотреть по сторонам было некогда. Так вот, он был там. Когда все кончилось, он собрался уходить, очень довольный, как мне кажется, тем, что ты не поймал парнишку, которого он вынужден был выдать. Посмотрел бы ты, Хью, на эту замечательную картину! Отпихнув плечом Жерома, долговязый Ральф Жиффар вышел мимо него в ворота в тот самый момент, когда наша ищейка взяла след. Тут Жиффар, улыбаясь в лицо парню, берет у него из рук уздечку, а парень держит ему стремя и подсаживает в седло, как полагается порядочному слуге. Жером так и присел на месте с разбегу, как собака, потерявшая добычу, и скорей бросился назад в ужасе оттого, что чуть было не напустил стражу на конюха Жиффара, который просто ждал своего хозяина. Тут я увидел, как Санан расхохоталась. Она так хохотала, что чуть не лопнула от смеха, но все обошлось — эта леди сделана из прочного материала! А Жиффар поехал домой по форгейтской дороге, и за ним потрусил мнимый конюх. Они скрылись — только их и видели!

— Неужели так оно и было? — воскликнул Хью.

— Сын мой, я сам это видел и никогда не забуду! А перед отъездом Жиффар еще кинул Ниниану серебряный пенни. Ниниан поймал его на лету и ушел прочь, завернул за угол и был таков. Думаю, он и сейчас ни о чем не догадывается, — закончил Кадфаэль свою историю.

Он сидел напротив открытой двери, устремив взгляд в сад, над которым уже опускались сумерки. Оставался еще час до вечерни.

— Он все еще не знает, кому обязан своим спасением, — продолжал Кадфаэль. — Как бы я хотел посмотреть на него, когда Санан ему расскажет, от кого он получил столь богатую плату за то, что часок подержал под уздцы лошадь! Готов поспорить, что он никогда не расстанется с этим пенни! Он проделает в нем дырочку и наденет на шею себе или Санан. Не часто человеку достается такой амулет, — добавил Кадфаэль лукаво. — Раз в жизни!

— Так ты говоришь, что эти двое встретились и расстались, оказав друг другу услугу, но так и не узнали, кому помогали? — изумленно воскликнул Хью.

— У них не мелькнуло ни тени догадки! Они обменялись посланиями, побывали союзниками и противниками, друзьями и врагами — всем, чем угодно. Сблизились так, что теснее нельзя! — сказал Кадфаэль с глубоким и благодарным удовлетворением. — Но ни тот, ни другой не знали друг друга в лицо. До этого они ни разу не встречались.