За речами обвиняемых начался допрос свидетелей со стороны защиты. После их показаний был составлен письменный протокол. Мистер Тафф заявил, что теперь станет ясно для всех, что этот суд подстроен Аароном Смитом.
– Я называю его заговором Аарона Смита, – продолжал Тафф, – ибо он подстроил и подговорил свидетелей. Он нанял Лента и уверил лорда‑майора, что он честный человек. Не кто иной, как Аарон Смит, грозил мне судебным преследованием, если я раскрою гнусные его замыслы. Я решился всеми зависящими от меня средствами спасти несчастных обвиняемых от гибели, но могущество Аарона Смита устрашало меня. Я не знал, на что решиться, пока ссора между Лентом и Вильсоном не натолкнула меня на мысль раскрыть их козни.
После прочтения показаний Таффа было допрошено еще несколько свидетелей.
– Господа присяжные заседатели, – начал председатель. – В этом деле для нас есть риск совершить несправедливость, если мы поверим свидетелям короны, то эти люди, несомненно, являются главарями заговора, имевшего целью поднять восстание и призвать к нам французов. Но если мы допустим, что весь этот заговор есть только измышления Лента и рассчитан на то, чтобы воспользоваться имуществом подсудимых, как уверяют свидетели защиты, тогда вы должны оправдать их. Это дело, – продолжал он, после некоторого раздумья, – требует обсуждения, и потому мы сделаем перерыв на два часа. В это время вы успеете разобраться в показаниях, успеете оценить, насколько заслуживают доверия свидетели короны и подсудимых.
Старшина присяжных заявил, однако, что для них нет надобности обдумывать что‑либо в этом деле. Не выходя из зала суда, они вынесли единогласно вердикт: «не виновны».
Раздались было радостные восклицания, но председатель быстро остановил публику.
– Джентльмены, – обратился он к обвиняемым, не скрывая своего неудовольствия, – вы видите, сколь милостиво и справедливо правительство, при котором вам приходится жить. Вы должны теперь убедиться, что оно одинаково бережет жизнь католиков и протестантов. Подсудимые, вы свободны, но берегитесь отныне составлять заговоры против правительства и злоумышлять против него.
Подсудимые были немедленно освобождены. Когда они вышли из зала суда, друзья окружили их со всех сторон и с триумфом прошли по городу.
Невозможно описать, какое впечатление произвел на толпу, ждавшую на улице, оправдательный приговор.
Поднялся неслыханный шум. Тысячи католиков ринулись к подсудимым, чтобы пожать им руки, но стража оттеснила их назад.
Быстро подъехали три открытых экипажа, запряженные каждый четверкой и заранее приготовленные Траффордом, который предвидел, что его друзья будут оправданы. Лакеи помогали героям дня подниматься в экипажи. Усердствовала и окружавшая их толпа.
В сопровождении дюжины своих единомышленников якобиты тихо ехали по главным улицам города. В окнах стояли дамы и махали платками, приветствуя оправданных.
Погода, словно нарочно, разгулялась: утром было пасмурно и облачно, но вечер настал прекрасный.
Общее настроение было радостное, довольное исходом судебного процесса; в нем видели торжество якобитов и поражение правительства.
Ни для кого не было тайной, что председатель употреблял все усилия, чтобы добиться обвинительного приговора.
Хотели было произвести легкую демонстрацию против Оранской династии, но дело, к счастью, до этого не дошло.
Проездив по городу около часа в сопровождении ликующей толпы, герои дня отправились к мистеру Траффорду, где их ожидали собравшиеся здесь друзья. При входе в зал их встретили их семьи – сюрприз, лучше которого нельзя было и придумать.
Мы не станем здесь описывать разыгравшейся трогательной сцены. То была встреча, которую редко приходится переживать в жизни.
Освободившись от объятий жен и детей, лорд Молинэ и другие были приветствованы лицами, которых они никак не ожидали здесь видеть: сэр Джон Фенвик и полковник Тильдеслей, которые, отправляясь в Сен‑Жермен, нарочно сделали крюк и явились повидать своих друзей.
Пока происходили взаимные приветствия, дворецкий широко отворил двери и доложил, что ужин готов.
Никогда еще ужин не проходил так весело. Присутствовавшие, казалось, хотели вознаградить своих друзей за все перенесенные ими страдания. Ни один из присутствовавших за ужином не уехал в эту ночь от гостеприимного Траффорда.
Пока оправданные обвиняемые с триумфом выходили из здания суда, прокурор и его свидетели подвергались большой опасности… Если бы Лент и его покровитель Аарон Смит попались в это время в руки толпы, они дорого поплатились бы за свои гнусные интриги. Но они решились выйти лишь много спустя после окончания заседания, да и то с большими предосторожностями.
Эти негодяи, несомненно, сильно повредили правительству и оказали, вопреки своему желанию, поддержку якобитам, которых они стремились погубить. Они выехали из города тайно ночью и сели в почтовую карету, которая направлялась в Стокпорт. За ними пустились в погоню два всадника, которые нагнали карету недалеко от этого города. Незнакомцы приказали спустить оконное стекло и произвели внутрь кареты два выстрела.
Лент был убит, Аарон Смит отделался испугом.
Виновники преступления остались не обнаруженными.
XIV. Беглецы в Сен‑Жермене
Через неделю после отъезда из Майерскофа Беатриса в сопровождении отца Джонсона и Вальтера Кросби прибыла в Сен‑Жермен.
Во время пути священник прилагал все усилия, чтобы отговорить молодую девушку от поступления в монастырь, но она твердо стояла на своем. Вальтер счел за лучшее не вступать с нею в спор, рассчитывая на помощь со стороны королевы.
В день их приезда король и королева были в Версале, откуда должны были вернуться не ранее следующего дня. Беатрисе отвели ее прежнее помещение, которое королева приказала сохранить для нее.
Как красив показался ей замок после долгого отсутствия! Сможет ли она отказаться от мира, в котором все еще столько притягательной силы?
На другой день, помолившись усердно в церкви, Беатриса вышла на террасу, сопровождаемая своими друзьями.
Погода была великолепная, общество подобралось веселое. Те, которые были знакомы с нею, были очень обрадованы ее возвращением, хотя всем было известно, что она носит траур.
С террасы гуляющие сошли вниз в сад. Вскоре со стороны павильона Генриха IV показались королевские экипажи.
Королева уже знала о возвращении Беатрисы, и ей так хотелось видеть свою любимую фрейлину, что, отбросив в сторону всякий этикет, она вышла из экипажа и, взяв с собою двух фрейлин, быстро пошла пешком к Беатрисе.
– Как я рада видеть вас здесь, – сказала королева, заключая Беатрису в свои объятия. – Я начинала уже бояться, что вы не вернетесь. Принц каждый день спрашивал о вас, но я не могла ничего ему сказать: последнее время вы мне не писали. Полковник Паркер и доктор Бромфильд недавно приехали из Майерскофа, но писем от вас не привезли. Они только сообщили мне печальную новость, которая, надеюсь, окажется неверной, будто бы вы разочаровались в мирской жизни и собираетесь в монастырь.
– Я не разочаровалась в мирской жизни, ваше величество, – отвечала Беатриса, – а просто потеряла к ней вкус. Мне кажется, в монастырском уединении я буду счастливее.
– А капитан Кросби примирился с этим решением? – спросила королева, обернувшись к нему.
– Я был бы самым несчастным человеком, – воскликнул Вальтер, – если бы это намерение осуществилось. Я уповаю на помощь вашего величества и питаю надежду, что вам удастся удержать от этого мисс Беатрису.
– Я не могу удержать ее от этого, – возразила королева, – но надеюсь, что Беатриса сама внемлет голосу благоразумия. У вас, в сущности, ведь нет никаких поводов бежать от мира, – обратилась она к Беатрисе.
– Я хотела сделать этот шаг, повинуясь внутреннему голосу, – оправдывалась Беатриса. – Если вы позволите мне переговорить с вами по этому поводу, то вы увидите, что я права. Мои чувства совершенно изменились.