Но я все же немного перехвалил себя и свое подсознание. Настя, как я ни старался, заметила перемену во мне и всячески старалась у меня выпытать правду, но здесь я держался молодцом. Точнее, держаться было просто нечему – мои переживания были так глубоко, что даже если бы я хотел, то не смог бы их взять и просто так вытащить наружу.

Меня всегда раздражало в голливудских фильмах, когда герои от переживаний начинают орать или, наоборот, плакаться в чью-нибудь жилетку. Слава Богу, меня минула чаша сия, хотя в этом плане у меня сомнений практически не было. Что-то должно было произойти – или я совсем сойду с ума, и уже подсознание полностью захватит власть и больше не пустит мое Я внутрь, или же наоборот, мое Я очнется и сумеет победить подсознание, возвращая контроль над телом и чувствами.

Этим катализатором послужил Алексей, который зашел в гости дня через четыре после происшествия. Поболтав немного о том о сем, он вдруг прямо в лоб задал мне вопрос:

– Что с тобой случилось?

– А разве что-то случилось? – попытался я отвертеться.

– Еще как случилось. Ты сейчас другой, в твоих глазах не видно даже проблеска сознания, – Алексей никогда не ходил вокруг да около, вся правда выливалась на окружающих быстро и безжалостно.

В то же время все понимали, что в основном он прав, поэтому редко на него обижались.

– Значит, мое сознание поменяло место жительства, – Я опять попытался отшутиться.

– Это заметно. Так что теперь ты не с нами, а кто-то другой живет в тебе… – Он немного помолчал. – Слушай, а может тебя зомбировали?

– Это как это?

– Ну, попели всякие древние африканские песенки, помахали палочками и костями, и вот ты уже не принадлежишь себе. Ой, – Алексей изобразил на своем лице испуг и схватился за голову. – А вдруг через тебя на меня смотрит могущественный шаман, который теперь, узнав, что я про него узнал, может подумать, что я его узнаю? Ведь я уже потенциально знаю, что я про него узнал, и еще узнал, что он про меня тоже узнал. А значит, мы друг друга уже узнали, а как только он станет для меня узнаваемым, то и я стану для него узнаваемым, а тогда он и меня тоже зомбирует! – Приятель закатил глаза и повалился на диван. – Похоже, это конец, – прошептал он из последних сил, и его язык безвольно повис в уголке рта.

Эта сцена не могла не развеселить. Поэтому я сумел выдавить из себя улыбку. Приятель, приоткрыв один глаз, воскликнул:

– Ага, уже улыбаешься! – после чего легко вскочил, приняв сидячее положение. – А теперь после небольшого положительного заряда, может, сумеешь сосредоточиться и в общих чертах рассказать, что тебя гложет?

Его дурачество немного встряхнуло меня, пробудив в душе забытое чувство веселости и радости. Равнодушие отступало, оголяя душевную боль, ранее надежно скрытую. Сердце защемило, дышать стало тяжело. Видимых слез не было – мужчины не плачут. Слезы были внутри меня, они душили и не отпускали.

– Ты забыл Дона Хуана? Он же раньше всегда помогал тебе, – Алексей заговорил громко и уверенно: – «Дух воина не приспособлен к потаканию себе и жалобам, ни к победам или поражениям, дух воина приспособлен только к борьбе».

Дальше я повторял уже вместе с ним. Боль начала отступать, сердце и дыхание стали приходить в норму. С последними словами боль изменилась. Из острой и критической она перешла в глубокую и тупую. Я чувствовал ее где-то внутри себя. Она, как червяк, подтачивающий дерево, глодала меня изнутри, медленно отрывая маленькие кусочки от моей души, заставляя мучиться и переживать.

– Я вижу, что твой взгляд наконец-то стал осмысленным. Похоже, зомбирование тебе пока не грозит.

Я почувствовал, что Алексей может мне помочь. Он и есть тот последний шанс, который надо использовать, чтобы вновь стать самим собой. Но подсознание еще не собиралось сдаваться – слишком много было потеряно сил на самобичевание и самообвинение. Пора было что-то предпринимать самому. Алексей подтолкнул мое сознание, пробуждая его, но силы-то уже не те – сколько энергии потрачено бесполезно, сколько времени потеряно! И рюкзак с вещами после убийства все еще лежит у меня в шкафу…

Мысль про вещи и улики отразилась на мне холодным потом, который мгновенно высыпал по всему телу.

– Какой сегодня день? – в ужасе спросил я Алексея.

– А ты что, не знаешь? Выходной, а раз выходной, то или суббота, или воскресенье.

«Выходные? Прошло уже не менее четырех дней!» Я чуть не произнес это вслух. «Это отвратительно – а что, если сейчас, в данную минуту, следователи уже поднимаются ко мне, чтобы схватить и найти злосчастный рюкзак?.. О чем я только думаю? Я не справился со своими обязанностями, я убил невиновного. Что же теперь делать, как смыть позор? Исправить что-либо нельзя, слишком поздно. Смерть – это одна из немногих вещей, которая после наступления уже неизменяема. Клиническая смерть в расчет не идет, там люди не умирают по-настоящему, только клинически, по показателям. А наши приборы еще так несовершенны, что проследить дальнейший путь умирания просто не в состоянии. Возможно, когда-нибудь люди сумеют ловить умершие души и поселять обратно в тела (хотя не думаю, что тела скажут им за это спасибо), но сейчас, в данный момент, я ничего не могу изменить».

– О чем ты так задумался? Сегодня говорю один я, а ты все молчишь и строишь странные лица. Я вижу, что тебе стало лучше, но то, что тебя гложет, должно тебя покинуть, иначе, затаившись, оно вернется вновь. Будь сильнее обстоятельств, но в тоже время не будь каменной стеной – стены ломаются. Будь гибким, как резина, мягко прими проблему, а потом оттолкни от себя, чтобы она уже никогда не вернулась. Стань зеркалом для своих проблем – зеркало лишь отражает, ничего не оставляя себе. Так должен сделать и ты. Стань самим собой, убери из себя все лишнее, и тогда ты сможешь проявить все свои возможности, всю мощь своего сознания. Ты не станешь лучше всех, но ты станешь лучше себя самого.

Алексей еще многое мне сказал, но основа уже была во мне заложена. Я должен стать сильным и гибким, я должен все осознать, и тогда я смогу искупить свой грех, смогу принести много добра, а главное – я смогу продолжить начатое дело. Это нечаянное убийство станет для меня знаком, чтобы я стал еще сильнее, чище и точнее.

Ошибок больше не будет, ошибок вообще не существует, ведь каждое действие определяется законами вселенной, а раз так, то этот человек все равно должен был умереть. В тот день судьба направила его ко мне, чтобы я исполнил его судьбу. Я и был орудием судьбы, она за меня решила, я был лишь ее исполнителем.

Что ж, на войне бывают неудачи, и иногда свои убивают своих, но даже это может приблизить победу. Сейчас я на войне против слизней, злобных орков, населяющих нашу землю. Земля хочет очиститься, но своими силами уже это сделать не может, и вот тогда приходят такие, как я. В скором времени нас наверняка стать больше – не может быть, чтобы на всей земле таким был только я один.

Осознавая свою уникальность, я в то же время осознавал, что уникальность относительна. Определенная уникальность может быть присуща нескольким людям, даже группе людей, и, когда общность интересов их объединяет – необязательно на физическом уровне, чаще только на духовном уровне – тогда эта группа начинает действовать, действовать одновременно и отважно, не зная, что их много. Их знания сводятся только к тому, что они делают правое дело. «Делай, что должно, а потом будь что будет». Вот девиз, отражающий суть таких людей. Надеюсь, что я один из них.

Теперь никто и ничто не сможет мне помешать. Я буду нести добро, уничтожая зло, я начну чистить эту планету от слизняков и орков, а потом мои продолжатели будут заканчивать. Пройдет много лет, но мы должны победить. Мир станет чище, светлее и добрее. И вот тогда я смогу понять, что все сделанное было не напрасно. Может, с того света мне дадут взглянуть на этот, когда все будет сделано? Кто знает? А сейчас я возродился, переборол себя и свое подсознание, я стал новым человеком, нацеленным на результат, и неважно, как я его достигну – победа будет за мной. Берегитесь, слизняки и орки!