– Не называй меня отцом! Сейчас мы вдвоём, а, следовательно, эта комедия ни к чему.

– Как скажешь, отец! Ой, прости, как скажешь, мой друг! Так лучше?

– Гораздо, поехали скорее. Что ты там хотел показать мне?

– Немного терпения! Все будет! – Мы сели в машину и поехали, оказалось, что ехать довольно далеко, за всю дорогу никто из нас не проронил ни слова.

– Ну, вот и приехали, – возвестил Максим.

– И что? Что дальше? Для чего мы ехали сюда? Чтобы ты показал какой-то переулок, богом забытый уголок нашего города?!

– Ты не узнаёшь это место? – спросил Максим.

– Нет, – моментально выпалил я.

– Не торопись, постарайся вспомнить.

– Да нет же! Не помню я эту местность, никогда раньше здесь не бывал! – раздражённо отвечал я.

– Раньше… Тут многое изменилось с того времени.

Он прикоснулся ко мне рукой, и я почувствовал нечто необычное, в глазах начало рябить, в ушах раздался противный скрежет, как будто кто-то водит по стеклу металлическим предметом. Но самое главное, самое необычное было за пределами машины, с местностью происходило что-то странное, это похоже на быструю перемотку фильма, только здесь перемотка шла не вперёд, она шла назад. Это удивительно! Но это факт, я всё это наблюдал собственными глазами, это не обман зрения, это… Что это?

– Это скольжение по линиям жизни, сейчас мы можем наблюдать то, что было здесь двадцать лет назад. Поразительно! Сколько раз наблюдал подобное, но это не перестает меня восхищать! Сейчас мы и окружающее нас находимся на разных линиях жизни, мы в нашем настоящем времени, а всё вокруг на двадцать лет раньше, за пределами машины сейчас две тысячи четвертый год, двенадцатое июня.

– Чертовщина какая-то! Я… Я не могу… Я ничего не понимаю! Что это? Как такое возможно? Да такого просто не может быть! Это… Всё это не поддается никаким законам!

– Встречный вопрос, а каким законам поддаётся видение выпуска новостей дня, который ещё не наступил? Как возможно такое? Как можно знать о трагедии, которая ещё не произошла?

– Ты… Так ты и об этом знаешь?

Я продолжал недоумённо смотреть на него.

– Я называю это скольжением по линиям жизни, ты же можешь дать этому другое имя. Хоть чудо, хоть провидение, хоть что! Мне глубоко наплевать! Главное, что такое возможно, всё это реально. Это не сон, не галлюцинации, не наркотическое опьянение. Если не веришь, то ущипни себя! – Тут Максим улыбнулся, но следом его лицо приняло прежнюю серьезность и сосредоточенность, такое впечатление, что он чего-то ждал. – Всё это великий дар, которым может обладать каждый человек, вот только, к большому сожалению, кто-то слишком ограничен, кто-то боится принять это как данность, считает подобное проявлением психического расстройства, а кто-то просто туп, многим просто достаточным набить свой желудок жратвой и залить всё это пивом, а затем, усевшись перед телевизором, с жадностью проглатывать очередную порцию информации. Поработать над собой – значит приложить усилие. Я тоже не сразу всё понял, понадобилось время. Для начала я принял себя таким, какой я есть, со всеми недостатками и достоинствами, принял и этот дар. А дальше стал потихоньку продвигаться вперёд, аккуратненько, шаг за шагом мне открывалось что-то новое, неизведанное. Я не считаю, что сейчас достиг пика, совершенствование продолжается день ото дня. Не считаю я себя и гением, каким-то необыкновенным человеком или мессией, я такой же, как и ты, из крови и плоти. Способностью летать или бессмертием не обладаю, ни то, ни то мне, в общем, и не нужно. Сквозь стены проходить я также не умею.

– А вот покопаться в чужой голове можешь!

– Ты считаешь, что я могу читать твои мысли, знать, о чём ты думаешь? Но парадоксальность заключается в том, что возможно подобное только благодаря тому, что ты так считаешь. Иными словами, пока ты так думаешь – так оно и есть. Стоит тебе усомниться в том, что я знаю ход твоих мыслей, как я действительно перестану знать, о чём ты в данный момент думаешь. Но помимо этого необходима ещё и сильная эмоциональная привязка к человеку, это может быть любовь, а может быть и ненависть…

– По отношению ко мне, я так понимаю, ты испытываешь последнее? Я прав?

– Сожалею, но твой вопрос сейчас останется без ответа, а всё потому, что твой отец уже снял рабочую одежду, положил её на привычное место и вот-вот выйдет из здания. Посмотри вперёд.

Удивительно, но я действительно видел своими собственными глазами отца, человека, который погиб двадцать лет назад. Что я испытал при этом? Это смешанное чувство, в котором превалировало непонимание, ну и конечно страх, ведь моим глазам явился человек, которого в живых уже нет. Люди с того света не возвращаются.

– Ты прав, с того света нельзя возвратиться, если кто-то умер, то умер.

– Но как? Как? Как такое возможно? Я вижу его… Это… Мой отец, он стоит там, он живой! – бормотал я и размахивал руками, указывая на своего отца.

– Мы с тобой сейчас на и той же линии жизни, что и твой отец, мой дед, – полный решимости, заявил мой сын, который, кажется, не испытывал ни капли удивления от увиденного. – Через мгновение он умрёт. Машина уже приближается. Смерть неминуема.

Действительно, спустя несколько секунд из-за угла показалось машина, несущаяся на бешеной скорости. Визг тормозов, но, увы, всё слишком поздно. Следует оглушительной силы удар.

«Нет!» – крик отчаяния в моём сердце. К сожалению, я не в силах что-либо поделать, уже слишком поздно, окровавленное тело отца лежит на дороге.

– Приготовься! – заявляет Максим. – Сейчас тебя ждёт ещё большее потрясение!

«Что? Что может быть тяжелее, чем видеть смерть близкого человека?» – спрашиваю я сам себя. Однако, как выясняется, есть вещи и пострашнее. Страшнее увидеть лицо того, кто сбил моего отца. Лучше бы я этого никогда не видел, лучше бы, как и прежде, жил в неведении, потому что с такой правдой жить ещё страшнее. Мысленно я переношусь в тот момент, когда Кристинин папа жмёт мне руку и благодарит за спасение своей дочери, тогда я почувствовал странную дрожь, а внутри меня раздался крик, отчаянный крик. Я вижу лицо отца Кристины, полное страха и отчаяния, только что он лишил человека жизни, он стоит в оцепенении несколько секунд, а потом принимает решение: он скрывается с места трагедии, вот только что он сел в машину и умчался. Интересно, что же он чувствует в этот момент? О чём или о ком думает? Думает ли о своей семье, о жене, о дочери, может он думает о своей работе, о занимаемом положении в обществе? Видный предприниматель города, человек, который сделал себя сам, верный муж и порядочный семьянин, кто он в этот момент? Всё это так и останется загадкой. Это уже не важно, всё произошло, теперь всё уже в прошлом. Вот уже точно ирония судьбы, через год отец Кристины жмёт мне руку и говорит «спасибо», спасибо, что оказался рядом в нужную минуту и не дал случиться трагедии. Её отец смотрит прямо в глаза сыну убитого им мужчины.

– Что? Где все? Где они? Где мой отец? – яростно кричу я.

– Всё осталось в прошлом, теперь мы на нашей лини жизни. Всё закончилось.

И вправду, всё возвратилось на круги своя, картина на улице прежняя, всё так же льет дождь. Только я не обращаю на него внимания, пусть льёт дальше, может он смоет с асфальта дух смерти.

– Зачем? – неожиданно спрашиваю я Максима после продолжительного молчания.

– Зачем я тебе всё это показал?

– Да. Для чего? Чтобы я знал правду? Или может быть это часть твоей игры?

– Нет никакой игры, – спокойно отвечает мне сын. – Ничего нет. Просто теперь ты знаешь правду. Как жить с ней, решай сам.

– И не надейся. Не надейся, что после увиденного я хоть на секунду возненавижу Кристину! Я всегда любил её! И всегда буду любить! Ты слышишь? Ты слышишь меня? – Наверное, в этот момент я похож на безумца, но налитые кровью глаза нисколько не пугают Максима, он всё также спокоен, как ему удаётся сохранять хладнокровие? Может, он напрочь лишен эмоций и чувств? – Да кому я всё это говорю? Тебе не понять меня.