Снова набрал я высоту и пошёл строго на запад. И вскоре увидел впереди колышущееся серое скопление людей. Их было очень много, и они медленно двигались в одном со мной направлении.

Опять я сбросил высоту, чтобы получше разглядеть то, что быстро надвигалось на меня.

А надвигалась колонна. Отчётливая колонна, по бокам которой шли вооружённые копьями и луками охотники. Их грузом были, кажется, только палицы на плечах. В задних же рядах колонны безоружные мужчины тащили на плечах громадные мохнатые свёртки. Вероятно, шкуры. А перед этими «шкуроносцами» передвигалась бесформенная толпа длинноволосых женщин с детьми. Дети были и на руках, и рядом, и спереди, и сзади каждой женщины. Каждая шла как наседка со своим выводком. И только женщины впереди колонны шли без детей. Их было немного — может, полсотни. Возможно, тут шли те самые каннибалочки, которых урумту угнали в последнем своём походе. Детьми они обзавестись ещё не успели.

Новые полонянки шли в мешках из шкур — как и все остальные женщины. Значит, их тут одели, позаботились. Из тёплых лесов наверняка угоняли в более лёгких нарядах. Если не совсем без оных…

Может, пребывание в столь хорошо организованном обществе пойдёт им на пользу? Перестанут жрать людей, научатся выделывать шкуры ломов, сами не будут съедены… Тем более пещеры впереди их ждут без радона, без урановой смолки, и, следовательно, без лейкозов. Правда, с прогулками на свежем воздухе пока непорядок… Ну да не всё сразу… Движение уже обозначилось…

И ещё шеренга шла перед этими каннибалочками — шеренга из пяти вооружённых мужчин. Без грузов и без палиц. Только с копьями и луками. Эти мужчины двигались, можно сказать, торжественно. Спокойно, ровно, соразмеряя своё движение с возможной скоростью идущей позади толпы.

Я обогнал колонну, развернулся и пошёл навстречу. Если раньше вертолёт замечали немногие, то теперь его увидели все. Сотни лиц поднялись к небу. И один из тех пяти, что шли впереди, крайний справа, вдруг поднял руку и заорал:

— Сан! Сан! Сан!

Я прошёл прямо над его головой и разглядел его в бинокль. Это был Вук, конечно. Никто больше из них не сообразил бы, что в вертолёте именно я. И, значит, Вук теперь — один из руководящей пятёрки? Может, ещё и до вождя со временем доберётся?

— Хуры уходят, — объяснил я Лу-у. — Они уходят жить в другие пещеры. Они будут теперь ещё дальше от купов.

— И никогда не придут к нам? — уточнила Лу-у.

— Надеюсь, никогда.

Она вдруг заплакала — поняла то, что увидела. А увидела конец непрерывного страха, сопровождавшего всю её жизнь.

Что-то очень знакомое почудилось мне в этой колышущейся серой колонне, ведомой спереди, охраняемой с боков — чтоб не разбежались! Что-то до боли знакомое! Когда-то где-то видел я это? В другой своей жизни. В той, которая ушла безвозвратно.

Я пролетел далеко за хвост колонны, снова развернулся, снова обогнал её, чтобы развернуться опять перед нею и попытаться глянуть Вуку в глаза.

И вдруг вспомнилось, где и когда видел я это. Давным-давно, на другой планете, в школьные годы, когда готовил доклад о второй мировой войне. Был в ней один эпизод, которой тогда ещё потряс меня — проход пленных фашистов по военной Москве летом 1944 года. Я видел его в документальных кинокадрах: грязную серую многокилометровую ленту гитлеровцев, которых окружили и пленили под Минском. Их провели по Москве от вокзала к вокзалу и засняли это на плёнку для вечной памяти и науки всем народам: нельзя ходить на Россию с оружием! Кончается это вот так!

Впереди той колонны ровной шеренгой шагали бравые, всё ещё нарядные генералы. Давно ли мечтали они возглавлять колонны победителей в параде на Красной площади?.. За генералами двигались шеренги более или менее аккуратных офицеров. А дальше — километры грязных солдат с распущенными обмотками и кровавыми бинтами. Многие были ранены, хромали, еле тащились. Однополчане поддерживали их, порой просто волокли на загривках. По бокам же этой колонны шли густой цепью крепкие русские автоматчики с собаками. Чтоб никто не убежал! И уже позади колонны шли «лесенкой» поливальные машины — смывали грязь.

Так ведь там, в середине жестокого двадцатого века, под суровой охраной вели чужих. Вели заклятых врагов, захватчиков, оккупантов, палачей. Очень многие из них не вернулись на родину из плена — и поделом!

А тут ведут своих — своих жён, своих детей…

Снова поднял руку и задрал голову Вук, когда вертолёт пошёл ему навстречу. Снова отчаянно завопил:

— Сан! Сан! Сан!

Почти как несчастная Тили, когда вёл он её в свои пещеры…

Мне показалось, что на какую-то долю секунды я уловил его взгляд. И что в нём не было ничего, кроме мольбы.

Что мог я ответить ему? Чем подать знак, что слышу? Ведь, по сути, он умолял как-то отличить его перед всем племенем. Видно, очень важно это было для него.

Имелись бы крылья у вертолёта — покачал бы крыльями. Не жалко. Но нет у вертолёта крыльев.

Да и вряд ли понял бы кто-нибудь здесь такой знак внимания. Для этого, как минимум, надо знать, что такое самолёт и что в принципе самолёты крыльями не качают.

Впрочем… За поясом — нож. Вещь понятная всем. Вспомнилось, как при нашем разговоре под свеженьким ещё куполом парашюта, пахнущим только что затвердевшей смолой, первый же заинтересованный взгляд Вука был обращён именно к моему ножу. Сбросить?.. Вдруг поможет ему этот нож стать вождём? Ведь всё племя сразу увидит, какие высокие у Вука покровители… И появится, по крайней мере, тут вождь, с которым можно разговаривать и даже о чём-то договариваться. И хоть для меня будут у этого вождя имя и лицо. В отличие от нынешнего…

Думаю я медленно, вертолёт идёт быстро. Поэтому снова пришлось развернуться, обогнать колонну и пойти ей навстречу. За это время нож я снял с пояса, отжал клапан на фонаре кабины и выбросил в него нож — так, что упал он как раз перед первой шеренгой.

И снова ворвался в бесшумную кабину отчаянный крик Вука:

— Сан! Сан! Сан!

— Кто это кричит? — спросила, наконец, Лу-у. — Кому ты бросил нож?

У неё не было бинокля. Она не могла разглядеть лиц.

— Кричит тот, кому ты запустила камнем в голову. Теперь он уводит хуров в дальние пещеры.

— Значит, хорошо, что я его тогда не убила?

— Получается — хорошо.

По сути, в этом углу Западного материка уходила сейчас в прошлое эпоха дикости. Научная классификация Моргана утверждала, что за нею неминуемо должна следовать эпоха варварства.

Так неужто теперь ещё варварство тут наступит?