Я стоял на площадке лестницы, освещенной висячей лампой. Я снял лампу со стены и прислушался.

– Что там за чертовщина творится? – услышал я снизу.

– Может, убьем его?

Затаив дыхание, я ждал, что ответит второй.

– Подождем еще немного, – услышал я скрипучий голос Детчарда. – Если мы поспешим, Майкл не поблагодарит нас.

У меня отлегло от сердца.

Они замолчали. Затем я услышал, как они осторожно отвинтили болт от входной двери. Я быстро погасил лампу и повесил ее на место.

– Темень какая, – проворчал Берсонин. – Наверное, лампу задуло. Посветите мне, Детчард.

Я не сомневался, что сейчас появится Детчард с фонарем, но это не входило в мои планы. Я бросился вниз по ступенькам и на ходу толкнул дверь. Берсонин не запер ее и от удара она широко раскрылась. За ней я увидел бельгийца с мечом в руке. Детчард восседал на кушетке у стены. Берсонин от неожиданности отступил на шаг, а Детчард схватился за меч. Не мешкая, я налетел на бельгийца и прижал его к стене. Он бешено отбивался, но я фехтовал лучше и вскоре сумел сбить его с ног. Приставив меч к груди Берсонина, я обернулся. Детчарда в комнате не было. Видно, исполняя приказ герцога, он не стал тратить на меня время и побежал к королю. Дверь в темницу была закрыта, и я с ужасом подумал, что, быть может, именно сейчас Детчард занес руку над королем.

Не сомневаюсь, что он убил бы короля, а потом, возможно, и меня, если бы не доктор. Когда мне удалось отворить дверь в темницу, бой был в самом разгаре. Король стоял в углу комнаты. На него было страшно смотреть. Изможденный, подавленный, он беспомощно взирал на происходящее и даже не пытался себя спасти. Он лишь подымал и опускал скованные руки да хохотал как безумный. Детчард и доктор бились в центре комнаты. Доктор сумел преградить Детчарду путь к королю и даже на мгновение схватил его за руки. Но Детчард тут же высвободился. Не успел я прийти на помошь, как меч Детчарда пронзил насквозь тело несчастного доктора.

– Ну, наконец‑то! – крикнул он, увидев меня, и попытался сделать со мной то же, что и с доктором.

Я парировал удар. Наши мечи скрестились. К счастью, ни Берсонин, ни он не успели схватить револьверов. Они остались на каминной полке в передней комнате. Теперь мы с Детчардом боролись один на один, и это была упорная схватка. Я плохо помню подробности. Могу только сказать, что он фехтовал не хуже меня и, бесспорно, лучше умел обманывать противника. Кончилось тем, что он оттеснил меня к решетке, за которой начиналась «лестница Иакова». Ловким выпадом он нанес мне удар в левую руку. Я заметил, что он улыбается. Он уже явно торжествовал победу.

В том, что произошло дальше, нет никакой моей заслуги. Детчард наверняка одолел бы меня. Я еще не видел такого выносливого соперника, кроме того, жестокости в нем было хоть отбавляй, и в случае поражения единственная честь, которой я удостоился бы, – это лежать на дне рва рядом с королем.

Но именно в тот момент, когда Детчард изготовился для решающего удара, сломленное полубезумное существо, хохотавшее в углу комнаты, вдруг воскликнуло:

– Ба! Да это же кузен Рудольф! Держись, старина! Сейчас я помогу тебе!

С этими словами он схватил стул (как только он сумел удержать его в ослабевших руках?) и двинулся к нам.

– Вперед! – во все горло завопил я. – Кидайте стул ему под ноги!

Тотчас же Детчард нанес такой сильный удар, что, не успей я увернуться, он убил бы меня.

– Вперед! – снова заорал я. – Повеселимся вместе!

И король с радостным смехом двинулся к нам, толкая перед собой стул.

Детчард выругался и, прежде чем я успел что‑нибудь предпринять, наставил меч на короля. Он ранил его. Король с жалобным стоном повалился на пол. Детчард резко развернулся и бросился на меня, но тут словно высшие силы вмешались в наш поединок: несчастный доктор уже после гибели спас меня. Детчард не заметил лужи крови, которая натекла из раны сраженного доктора. Рванувшись ко мне, он поскользнулся и упал. Я, разумеется, не мешкал. Прежде чем он успел опомниться, я вонзил в него меч, и он замер рядом со своей жертвой.

Теперь все мои мысли были о короле. «Жив ли он?» – вот первое, о чем я подумал. Я подбежал к нему. Похоже, я уже ничего не мог для него сделать. Он неподвижно лежал на полу, на лбу его зияла рана. Я опустился на колени и приложил ухо к его груди. Но тут снаружи раздался скрежет подъемного моста. Минуту спустя он с лязгом опустился на мою сторону. У меня похолодело в груди. Если сейчас сюда придут, мы с королем окажемся в ловушке. Предоставив королю самостоятельно выбирать между жизнью и смертью (если он, конечно, еще способен выбирать), я схватил меч и кинулся в переднюю комнату. Кто опустил мост? Если это мой отряд, все в порядке, а если… Взгляд мой упал на каминную полку, где лежали револьверы. Я убедился, что они заряжены, и один взял себе. Приготовившись, я решил немного осмотреться и перевести дух после недавней схватки. Я прислушался. Похоже, пока мне ничто не угрожало, и, разорвав рубашку, я перевязал кровоточащую рану на руке. Потом снова прислушался. В тот момент я бы полжизни отдал, чтобы услышать голос Сапта. Я вконец устал, и сама мысль о дальнейшей борьбе меня ужасала. А ведь Руперт Хенцау все еще находился где‑то рядом, и, пока он был жив, никто не мог поручиться, что я выйду отсюда живым.

Сообразив, что узкий проход в темницу мне будет защищать легче, чем широкую дверь во внутреннюю комнату, я с трудом поднялся по лестнице и занял позицию, с которой начал штурм королевской темницы. Не успел я подойти к двери, как раздался какой‑то шум. Я ушам своим не поверил. Как ни дико это было в таком мрачном месте, но я не ошибся: недалеко от моста послышался веселый смех. Смеялся Руперт Хенцау. Его веселье было для меня дурным знаком: раз Руперт по‑прежнему находится здесь – значит, мои люди по какой‑то причине не дошли или ушли, решив, что меня уже нет в живых. Если так и они уже скачут в Тарленхайм с известием о гибели короля, то, пока они доедут, сведения станут точными. Теперь мне стал понятен смех Руперта: он действительно мог торжествовать победу.

Я бессильно оперся о косяк двери. Но то, что происходило снаружи, заставило меня вновь собраться с силами. К моему удивлению, Руперт совсем не торопился идти на приступ темницы.

У меня явно появилась кое‑какая перспектива. Из слов Руперта я понял, что ни ему, ни Майклу сейчас нет никакого дела ни до меня, ни до короля. «А раз так, – подумал я, – значит, еще не все потеряно». Я повернул ключ в замке, открыл дверь и выглянул наружу.

Глава XIX. Поединок в лесу

Как только я выглянул наружу, меня ослепил яркий свет. Слуги герцога сгрудились на той стороне моста. Трое из них держали в руках факелы и фонари. Остальные, изготовив пики, нерешительно переминались на месте. Совсем по‑другому вел себя Руперт Хенцау. Стоя на середине моста с мечом в руке, он изъявлял явное желание сразиться с Черным Майклом. Белую рубашку Руперта покрывали пятна крови, но если он сам и был ранен, то лишь совсем легко. Об этом свидетельствовали и его небрежная поза и тот явный азарт, с которым он ждал битвы с герцогом. Но герцог пока что‑то не торопился на мост, слуги же, не имея огнестрельного оружия, боялись даже приблизиться к Руперту.

Вглядевшись в толпу испуганно перешептывающихся слуг, я заметил во втором ряду Йоханна. Прислонившись к порталу моста, он промокал платком кровоточащую рану на щеке. Удача пока явно улыбалась мне. Я снова почувствовал себя хозяином положения. Во‑первых, мне стало совершенно ясно, что трусливые слуги Майкла не решатся на меня напасть так же, как не решались напасть на Руперта. Что касается Руперта, то я мог сейчас одним выстрелом из револьвера расквитаться с ним за все его грехи. Он был всецело в моих руках – ведь он даже не подозревал, что я тут. До сих пор не понимаю, почему я не воспользовался этой возможностью. Может быть, все дело было в том, что я сам только что чудом избежал смерти? Или мне просто претило накидываться вместе с толпой трусливых слуг на него, одиноко стоящего на мосту? Но, думаю, главной причиной было любопытство. Затаив дыхание, я жаждал завершения драмы.