Откладывая окончательное решение вопроса о формах с во-в архангельских говорах на будущее (определенные надежды в этом отношении можно было бы возлагать на подготавливаемый к публикации «Архангельский областной словарь» [Гецова 1970]), следует заметить, что в любом случае нужно было бы заняться поисками образований, которые – подобно указанному выше влад. воскорица – могли бы рассматриваться как производные от форм с во-. И если эти последние в современных говорах действительно уже не употребляются, то наличие тех или иных производных от них имело бы важное значение для восстановления их истории.

Одно такое образование как будто может быть указано. Это – не зафиксированное словарями (в том числе и «Словарем русских народных говоров») существительное вохрабейщина из былины о Сокольнике (Подсокольнике), записанной на Мезени в д. Усть-Низема Лешуконского р-на: «Да впереди-то бежит да серой волк, Да позади бежит да вохрабейщина. Да как Сокольник едет потешаитця, Да под конем змея да извиваетце… Да голова у него как пивной котел. Да как глаза у него да как пивны чаши, Да промежу ушами калена стрела…» [Астахова 1951: 1, 163–173, строки 42–54, 88 – 100].

Значение этого слова не вполне ясно. Можно думать, однако, что, как и влад. воскорица, оно является средством экспрессивной характеристики лица (цитированные строки заставляют относить эту характеристику к осуждаемому былиной Подсокольнику) и потому может с достаточной убедительностью рассматриваться как производное от основы прилагательного вохрабрый, вохрабер с обычным для языка северных былин появлением [j] на месте мягкого согласного в консонантном сочетании. Таким образом, вохрабейщина < вохрабер’щина со значением, которое можно было бы определить как ‘излишне и притом неоправданно храбрый’ = ‘дерзкий, наглец’. Сюжет былины, ее содержание, особенности образа Сокольника (Подсокольника) и характер его связей с другими героями вполне оправдывают предлагаемое толкование. Что касается суф. -щин(а), то он может считаться извлечением из весьма распространенных в былинном языке экспрессивных имен-характеристик лица типа деревенщина, засельщина, старынщина, старенщина и др.

2. Рассматриваемые формы на во– представляют образования трех основных словообразовательных моделей типа: а) вдсырь; б) вдсыро и вдсырой; в) восыровато, восыроватый.

С точки зрения их места в словообразовательной системе современных говоров все они – исключение составляют только прилагательные типа восырой, являющиеся бесспорно префиксальными производными (ср.: сырой – восырой, густой – вогустой и т. п.), – характеризуются двойственностью, или, вернее, неопределенностью своих словообразовательных связей.

Так, образования типа восыро могут рассматриваться либо как префиксальные (сыро – восыро), либо как суффиксальные (восырой – восыро), либо, наконец, как префиксально-суффиксальные (сырой – восыро), и ни одной из этих возможностей, по-видимому, нельзя отдать предпочтения. В зависимости от категориальной принадлежности форм на во-… -о и от условий их употребления (а также от некоторых других дополнительных факторов) одна из этих связей либо оказывается единственной, и тогда все другие неизбежно снимаются, либо только выдвигается на передний план, так сказать, актуализируется, оставляя другим теневое или виртуальное существование. Ср., с одной стороны, Ворано сегодня встала (рано – ворано); Под глазами-то у тебя восинё (синё – восине); Вослабко вожжи затянул (слабко – вослабко) и т. п., и с другой – Хлеб поздой, вопоздо посадила (поздо – вопоздо и поздой – вопоздо); Юбка вослабко (вослабкий – вослабко и слабкий – вослабко) и т. п..[52]

Точно так же формы, содержащие суф. -оват-, могут быть пред-ставлены либо как префиксальные (сыровато – восыровато, сыроватый – восыроватый), либо как суффиксальные (восыро – восыровато, восырой – восыроватый). И если с диахронической точки зрения нужно признать справедливым именно последнее, то в современном состоянии языка эти формы, как свидетельству-ют их акцентологические особенности (см. об этом ниже), сохра-няя старую, префиксальную связь, в то же время устанавливают новую, суффиксальную: вдтугой – вдтуговатый (стар.) и туговатый – вотуговатый (нов.).

Особый интерес представляют словообразовательная структура и словообразовательные связи форм типа восырь.

Так, можно было бы видеть в них префиксальные образования, подобные тем, какие выступают в достаточно широко известных восточнославянским языкам парах типа дурь – придурь, горечь – пригоречь ‘горьковатость’, зелень – прозелень, синь – просинь ‘синеватый цвет, примесь синевы’, чернь – подчернь, зелень – сузелень, темь – сутемь и т. п. Не препятствует этому и то обстоятельство, что для образований типа восырь, вохолодь и т. п. нам известны не все беспрефиксные субстантивные соответствия (ср., например, вохолодь – *холодь). Важно, что они разрешены системой языка и, следовательно, могут существовать, а многие и реально существуют как индивидуальные или диалектные образования. Ср., например: жидь («… .жидь-болото народ переходит восемь вере…» [Ончуков 1908: 164), сырь («…разве что из какого ли ржавого болота сырь станет брать…» [Голубкова 1965: 18] и т. п.

Здесь, однако, следует учитывать другое: формы типа восырь, в отличие от образований с приставками под-, при-, про-, су– и др., совершенно не знают субстантивного, употребления. Ср. с придурью, в прозелень (> впрозелень), в сутеми и т. п. при невозможности (или, по крайней мере, неизвестности!) случаев типа с восырью, в вохолодь, в возелени и т. п. Это соображение, как представляется, должно быть решающим, и, таким образом, формы типа восырь не могут квалифицироваться как префиксальные производные. Их можно рассматривать, следовательно, либо как суффиксальные (восырой – восырь), либо как префиксально-суффиксальные (сырой – восырь), характеризующиеся в обоих случаях нулевым суффиксом и чередованием согласных в основе.

3. Образования первых двух типов (см. 2а, 26) отличаются последовательно выдерживаемым ударением на приставке во– (нарушают эту последовательность лишь немногие песенные и былинные формы с ударением на основе), что вполне понятно и закономерно для наречий, но должно быть признано загадочным для прилагательных (ср.: [Филин 1972: 269]).

Ударение на приставке во– встречается и в формах с суффик-сом – оват-: вдтуговато, вдтуговатый [СРНГ 1970: 5, 161], вд-великоватой, вдглуховатой, вдтуговатой [СРГСУ 1964: 1, 84, 85, 95]. И это не случайность. Как ни ограниченно число таких форм, их достаточно, чтобы говорить об отражении в них одной из ста-рых восточнославянских акцентологических закономерностей, в соответствии с которой – oeam-производные от префиксальных ос-нов сохраняют ударение производящей основы, тогда как в бесприставочных образованиях ударение перетягивается на второй суф-фиксальный гласный.

Наиболее последовательно проведена и сохранена эта закономерность в украинском языке. Ср.: задерика ‘задира’ – задерикуватий ‘задорный’; замірок ‘заморыш’ – заміркуватий ‘щуплый, мелкий’; насмішка – насмішкуватий, недоумок – недоумковатий, оцупок ‘обрубок’ – оцупкуватий ‘приземистый’ и мн. др. Ср. еще: короткий – короткуватий, но пдкороткий – покороткуватий и т. п.

Русский язык в соотношениях такого рода осуществил выравнивание ударения, которое было перетянуто с приставки или корня на суффикс. Ср.: подслеповатый вместо старого подслеповатый (Словарь Академии Российской, 1794 и др.), продолговатый вместо продолговатый (Поликарпов, Лексикон 1704), придурковатый вместо придурковатый [Даль 1881: 3, 411], одутловатый вместо одутловатый [Даль 1881: 2, 574], сутуловатый вместо сутуловатый [Даль 1881: 4, 365] и др.