Стэнли Холл, основатель экспериментальной психологии в Америке, также восторженно расхваливал и Фрейда, и Юнга. Вернувшись домой, Фрейд писал о нем в письме одному из коллег: “Приятно представить себе, что где-то вдалеке, хотя сам ты об этом ничего и не слышал, живут порядочные люди, которые находят свой путь к нашим мыслям и стремлениям и которые, в конце концов, внезапно дают о себе знать. Именно это произошло у меня со Стэнли Холлом. Кто бы мог подумать, что где-то там в Америке, всего в часе езды от Бостона, живет респектабельный пожилой джентльмен, который с нетерпением ожидает выхода очередного номера Jahrbuch, который читает и понимает все, что там написано, и который, как он сам выразился, “звонит о нас во все колокола”. Вскоре после этого Джонс предложил Холлу занять пост президента основанной им американской психопатологической ассоциации. Но это предложение было отклонено: интерес Холла к психоанализу оказался непродолжительным. Несколько лет спустя он стал одним из сторонников индивидуальной психологии А.Адлера, известие об этом сильно огорчило Фрейда.
13 сентября Фрейд, Юнг и Ференци посетили Ниагарский водопад, который Фрейд нашел еще более грандиозным и величественным, чем он себе ранее представлял. Впечатление от этой экскурсии было испорчено неуклюжей галантностью гида: когда посетители находились в Пещере ветров, он отодвинул одного из мужчин и крикнул, указывая на Фрейда: “Пускай пожилой джентльмен пройдет первым!” Фрейд всегда был болезненно чувствителен к намекам на свой возраст (к тому же тогда ему было всего 53 года).
Вообще, Фрейд в ходе поездки утвердился в своем убеждении, что американцы – люди вульгарные и бесцеремонные. Однако, что касается американок, их раскованность вызывала у Фрейда противоречивые чувства. Он даже признался Юнгу, что манеры американских женщин заставляют его порой испытывать нездоровое возбуждение. Юнг, никогда не отличавшийся щепетильностью, тут же предложил пригласить парочку сговорчивых американок, чтобы сообща решить эту проблему. На это Фрейд с негодованием ответил: “Но я же женат!” (Характерный штрих к портрету “сексуального реформатора”).
В целом, несмотря на оказанный ему восторженный прием, у Фрейда осталось не слишком благоприятное впечатление об Америке. Сам он объяснял это особенностями американской кухни, знакомство с которой скверно сказалось на его желудке. В течение нескольких лет Фрейд приписывал многие из своих физических недомоганий визиту в Америку. Он пошел в этом настолько далеко, что жаловался Джонсу, будто после поездки в США у него даже ухудшился почерк.
Еще один известный биограф Фрейда – Фриц Виттельс – полагает, что эта мотивировка выступала лишь средством психологической защиты. По его мнению, на самом деле основатель психоанализа предвидел приближение “фрейдомании” (Freud-crazy), в результате которой его учение будет воспринято так, что кроме имени и самых примитивных положений из труда всей его жизни почти ничего не останется. Фрейда неоднократно и настойчиво приглашали вновь посетить Америку, когда он уже достиг мировой славы. Но он всякий раз отказывался. По этому поводу Виттельс пишет: “Я полагаю, что Фрейд опасается крупного недоразумения: он слишком честен, чтобы принять на себя гигантскую волну похвал из уст людей, которые его не поняли”.
В ту пору Фрейд еще не мог предвидеть, что в результате социальных катаклизмов нашей эпохи центр психоанализа переместится из Европы в Новый Свет. Вспоминая о своей поездке, он однажды сказал: “Америка – это одно сплошное недоразумение, грандиозное, но все же недоразумение!”
Многосерийные сны
4 сентября 1953 г. произошел переворот в изучении сна и сновидений. До той поры считалось очевидным, что сон представляет собой однородное состояние. Что касается природы сновидений, то эта проблема представлялась довольно туманной. Ведь согласно самоотчетам разные люди видят сны не только разного содержания, но также различной яркости и интенсивности, а некоторые якобы вообще не видят снов. Американские ученые Е.Азеринский и Н.Клейтман подошли к этому вопросу с неожиданной стороны. Они осмелились допустить: если люди видят сны, то в этом процессе должен быть задействован зрительный анализатор. Значит, необходимо исследовать движения глаз во сне. С этой целью на веки испытуемых укрепляли легкие, удобные датчики. Полученные исследователями результаты и были опубликованы в сентябре 1953 г. в журнале Science.
Было обнаружено, что у людей в течение ночного сна примерно каждые полтора часа появляются быстрые движения глаз. Если человека разбудить в это время, то девять из десяти расскажут, какой сон только что видели. Значит, каждый раз, когда возникает движение глаз (а таких периодов получается четыре-пять за ночь), человеку снится сон, и люди делятся не на тех, кто видит сны и кто не видит, а на тех, кто помнит их по утрам и кто не помнит. Движения глаз, по-видимому, связаны со сновидениями: если характер их спокойный, то и движения сравнительно медленные, а если во сне происходят динамичные, бурные события, то и глаза движутся очень быстро. Важно, что сны снятся и незрячим, но у тех, кто слеп от рождения, никакого движения глаз при этом не происходит.
Но различия между “быстрым” (сопровождающимся сновидениями) и обычным, “медленным” сном идут гораздо дальше. Во время быстрого сна повышается кровяное давление, нарушается ритмичность сердцебиения, увеличивается поступление в кровь гормонов. Давно известно, что приступы стенокардии и бронхиальной астмы у больных часто без всякой видимой причины случаются по ночам, – теперь стало очевидно, что они возникают только в периоды быстрого сна.
Все эти изменения – последствия эмоций, сопровождающих сновидения. Но раз так, может быть попробовать вообще избавиться от сновидений? Такие опыты проводились: испытуемых будили каждый раз, когда у них начиналось движение глаз. И хотя общая продолжительность сна оставалась нормальной, через пять-шесть дней у некоторых развивались резкие психические нарушения.
Все это привело исследователей к заключению: человеческую жизнь правильнее делить не на два – бодрствование и сон, а на три состояния: бодрствование, быстрый сон и медленный сон. Как между бодрствованием и сном, так и между двумя видами сна есть довольно строгие количественные соотношения. У взрослого человека медленный сон занимает примерно 75, а быстрый – 25 процентов общего времени сна. Как уже говорилось, если полностью лишить человека быстрого сна, возникают психические нарушения. Но и простое нарушение соотношений – например 50 на 50 или 90 процентов медленного сна и 10 быстрого – переносится тяжело.
Открытие Азерецкого и Клейтмана стимулировали многочисленные исследования феномена быстрого сна, которые продолжаются по сей день. Так, например, в одном эксперименте было установлено, что люди с хорошей памятью… видят больше снов! Такое неожиданное заявление сделал исследователь из Бостона Ч.Пирлман на ХХI Международном психологическом конгрессе. До него никто не сравнивал продолжительность периодов быстрого сна у людей с разными познавательными способностями. Пирлману помогли студенты, изучающие иностранный язык. Оказалось, что у тех из них, кто быстро и правильно запоминает незнакомые слова, стадия быстрых движений глаз во время сна несколько увеличена. У студентов со слабой памятью этого не наблюдалось.
Сегодня понятие “быстрые движения глаз” (rapid eye movement – REM) настолько широко известно, что его даже избрал в качестве своего названия популярный музыкальный ансамбль. А научные исследования этого феномена, похоже, обещают новые открытия.
Соратники на пороге кризиса
10 сентября 1909 г. был сделан наверное самый знаменитый групповой фотопортрет за всю почти полуторавековую историю психологической науки. В рамках празднования 20-летнего юбилея Университета Кларка ряд почетных гостей торжества собрались, чтобы увековечить для истории свою научную солидарность. Характерно, что психологи заняли на портрете центральное место. В начале ХХ века некоторые из них уже были признанными мэтрами, иным только предстояло заявить о себе. Вглядевшись в ветхий снимок, легко узнать в центре группы крупную фигуру патриарха американской психологии Стэнли Холла, занимавшего в ту пору пост президента Университета Кларка. Именно ему принадлежала инициатива собрать в Массачусетсе самые значительные научные фигуры Америки и Европы. Некоторым приглашение было послано как бы авансом, в отсутствие признанных заслуг. И надо отдать должное научной интуиции Холла – столетие спустя большинство лиц с группового портрета легко узнаваемы, ибо воспроизведены в сотнях энциклопедий и научно-биографических изданий. Достаточно вглядеться в соседствующую с Холлом фигуру. Да, да – это Зигмунд Фрейд, дотоле в Америке почти не известный, да и у себя дома, в Европе, еще не заслуживший той оглушительной славы, что придет годы спустя. На том же снимке фигурируют Карл Густав Юнг, Абрахам Брилл, Эрнст Джонс, Уильям Джемс, Бронислав Малиновский. Они стоят плечом к плечу, как единомышленники. Больше такой возможности не представится – знаменитый снимок словно олицетворяет незримую рубежную черту, за которой начинается то, что историки науки назовут открытым кризисом психологии. Пройдет каких-то несколько лет, и недавние соратники будут стесняться своего соседства на групповом фото. Иные, напротив, будут им гордиться, правда – с известными оговорками в адрес “еретиков”. В сентябре 1909 г. все еще было впереди – и научное самоопределение, и болезненное размежевание. Впереди, но не за горами.