Иван схватился за виски. Он заплутал, заблудился как мальчишка! Но он знал, он помнил — он был уже в таких переделках. Где?! На Гадре нет ничего подобного: там тяжко, жутко, смертельно опасно, но там всё ясно, там есть верх и низ, есть лево и право, там нет пространственных ярусов, нет квазиярусов… Откуда всё это?! У Ивана снова стала раскалываться голова.

Всё! Хватит! Знает, и точка! А откуда, не столь и важно!

Нет, он не полезет к старому, подведшему дуплу, это обманный ход. Он будет искать другой шлюз… Шлюз?!

Ивана словно ошарашило: шлюз, именно шлюз. В памяти высветился какой-то ребристый неподвижный шар на траве, с застывшей на нем сонной фигурой. Но он не узнал этого шара, как он мог его узнать, если ни разу его не видел?! Неважно! Ерунда! Главное, он знает: тут есть шлюзы! А откуда, почему какая разница!

Но где искать другое дупло, где? Иван повертел головой — ничего даже близкого не было видно. Терпение, только терпение! Надо попробовать по горизонтали. Он пошёл по длинной кривой ветви, потом перепрыгнул на другую, третью, четвёртую… Так можно было идти до бесконечности. Но уже начинало темнеть.

Иван шёл до тех пор, пока мрак ни сгустился до непроницаемости. Здесь было темнее, чем в «том» лесу, чем на полянке. И всё же он, не прибегая к помощи контактных линз ночного видения, отыскал подходящую ветвь, примостился на ней.

В эту ночь ему не спалось. Он мог бы усилием воли заставить себя заснуть в любой миг, в любую ночную минуту. Но он не хотел этого. Он сидел и размышлял. Он вновь вспоминал всех четверых, особенно одутловатого, припоминал каждое произнесенное ими слово, интонацию — это тоже было очень важно, осмысливал. Обратное время? Что это? Откат? Они переместили его в другое время, одновременно и омолодив его и оставив ему весь накопленный опыт, память, сознание. Но потом вырезали из памяти то, что им было не нужно?! Но как они могли решиться на такое? Это преступление! Это же…

Иван не находил слов. Может, всё было совсем не так? Он вернётся!

Обязательно вернётся и разберётся во всем! Он ещё здесь постарается разобраться во всем! Откат? Почему его не будет? Хархан? Нет, как ни терзал он себя, как ни выматывал память, ничего не мог понять. И было ещё одно, очень важное и страшное, то, о чём он не забывал ни минуты Программа! Его могли заставить выполнить всё, что им надо. Он был обречён на послушание. И на боль! Лютую боль! Он не знал систем распрограммирования. Ими владели единицы, ведь вся эта магия была запрещена на Земле и во всех цивилизованных мирах Вселенной, только изверги-нелюди могли пойти на программирование свободной человеческой личности, только палачи-вивисекторы… или же заведомые преступники, которым нужен зомби-робот для исполнения их черных замыслов. Всё так! Но хватит уже травить себя! Хватит! Надо сосредоточиться на окружающем, надо выйти из проклятого заколдованного крута. Надо!

Иван прикрыл глаза.

Ему было плохо.

А когда он открыл их — всего через несколько секунд — вокруг опять стояла нежить. Жуткая, трясущаяся, бледная во мраке нежить. Этих гадин было меньше, чем там, у ручья. Но они были гаже и чуднее. Это была крылатая нежить. Иван видел чёрные, большие сложенные крылья. Но он не мог понять, как эти твари летают среди корявых торчащих тут и там стволов. Где здесь вообще можно летать?! Можно перепрыгивать. Можно перелетать с ветки на ветвь. Но такие огромные крылья нужны для полета… Да! Где-то есть шлюз!

Вся эта нечисть лезет в лес из шлюзов, надо только проследить за ними, ухватить одну такую чертову тварюгу за хвост, вцепиться и держаться, пока не вынесет к переходному шлюзу, а то и в пространство-ярус! Только поди, уцепись!

На этот раз он неосторожно повернул голову. Чёрная крылатая стая тут же рассыпалась, только пахнуло в лицо взбаламученным сырым ночным воздухом.

До чего же трусливы! Погань! Иван не сдержался, плюнул вслед, брезгливо оттер губы. Какая погань! Им бы спящего, беззащитного придавить — скопом, стаей!. Надо на ночь ставить защитный барьер. Иван не любил всех этих сложностей, они отрезали его от окружающего — любой барьер это барьер. Для того, чтобы вжиться в мир исследуемой планеты надо наоборот устранить меж ним и собою все препятствия, надо прочувствовать его до конца, пройтись по нему босиком, подышать его воздухом, испить его водицы.

Он включил маленький фонарик, закрепил его на стволе — кружок света получился совсем крохотный, с ладонь. Но этого вполне хватало. Иван вытащил из локтевого клапана пучковый нож-скальпель… и, помедлив с секунду, резанул по стволу. Бурая жидкость ударила фонтаном. Иван еле успел увернуться. Противный запах полез в ноздри. Странное это было дерево! Когда жижа почти перестала сочиться, Иван засунул внутрь разреза руку, засунул чуть ли не по локоть. Долго щупал мяготь, совсем не древесную и не травяную, это было похоже на ощупь на тело животного, точнее, на его внутренности — горячие, скользкие, выскальзывающе-упругие. Иван с чавканьем и хлюпаньем высвободил руку, стряхнул вниз что-то налипшее и противное.

Постучал костяшками пальцев по коре — кора как кора, обычная! Он усилил свет, всмотрелся в разрез — что-то там булькало, пузырилось, наверное, в дереве происходили процессы, что происходят в любой живой ткани, пытающейся зарастить рану, зарубцевать её, не дать через неё проникнуть внутрь организма непрошенным гостям. Иван улегся на стволе поудобнее и запустил руку в дыру по самое плечо.

Он чувствовал — там должно быть что-то ещё! Если это не дерево, — а какое-то непонятное животное, значит, под слоем кожи, мяса, должна быть кость, должны быть нервные окончания… Он разберётся со всеми этими чудесами! Вот! Иван нащупал нечто твердое, волокнистое. Потянул на себя.

Он весь взмок и выдохся, прежде чем вытащил наружу несколько послушных, извивающихся тонких нитей.

Но эти нити только на вид казались живыми. Иван ухватил их за концы, растянул, поднёс ближе к глазам, долго разглядывал. Потом всматривался в места обрыва, в срезы… Этого не могло быть! Но это было. Такие штуки вышли из употребления лет четыреста назад, Иван с трудом вспомнил древность, кошмарная древность: гибкие оптические стекловолокна, универсальные проводники, незаменимые в любой более менее сложной инфраструктуре, но канувшие в Лету сразу после открытия Д-проводимости.

Непостижимо! Внутри живой ткани эти искусственные «нервы»?! Значит, это дерево кем-то создано?

Значит, он только что-то прервал связь, оборвал проводники, по которым… Иван встал, шагнул на другой ствол.

Осторожно надрезал кору, провёл скальпелем глубже, ещё глубже — обычное дерево: мясистое, волокнистое, мягковатое в сравнении с земными, но дерево. Он попробовал ещё в трёх местах — деревья как деревья! Но кому могло понадобиться прокладывать среди этого дремучего нехоженого леса «живой» кабель с оптико-волоконной начинкой?! И вообще — где он?!

Каким-то седьмым чувством он ощутил внезапную опасность. Поздно! Перед глазами мелькнули чёрные мохнатые лапы, сдавило голову, ноги опутало тысячью пут, в веки, виски, шею впились мягкие, но неумолимо давящие иглы… А как же система ближнего оповещения?! Как же выработанное годами тренировок предчувствие опасности?! Иван не думал, не размышлял. Он сейчас действовал как робот, он знал, что ему отпущены мгновения, что если он опоздает… Он не стал вырываться, размахивать руками и ногами, извиваться, биться будто рыба в сетях. Наоборот, он подогнул ноги, сжался в комок, стремясь защитить открытую голову… и мысленно дал команду малому «мозгу» скафандра — вспышка голубовато-сиреневого света озарила дебри, включилась высоковольтная защита внешнего ирридиево-пластикового слоя. Жутко взвыли вокруг — сразу на сотню глоток.

Нестерпимо ударило в нос паленой шерстью. Путы ослабли… И Иван не удержался. Он камнем полетел вниз.

Он сорвался с широченной ветви, потерял опору, равновесие. Он ещё был в полушоке. Он ничего не понимал.

Кто на него напал? Откуда? Почему? Несколько сильных ударов о ветви привели его в чувство. Он зацепился за скользкую и вихлявую лиану, ударился напоследок о замшелый вонючий ствол дерева-животного. И замер.