Я был в пабе с отцом, когда туда пришел обнаруживший беднягу рыбак. Едва перевалило за полдень, но ему из принципа налили бокал пива, и через несколько минут он уже рассказывал свою историю.

— Я выбирал сети у мыса Бакланов, — начал он. — Они были очень тяжелыми, и это показалось мне странным, потому что обычно я вылавливаю там креветок и прочую мелочевку. Я уж было решил, что зацепился за краболовку, и, схватив багор, начал шарить им под лодкой. И тут почувствовал, что там что-то есть. — Мы все подались вперед, как будто слушали страшную историю в каком-то жутком детском саду. — Это был Мартин. Выглядело все так, будто он свалился с утеса и попал в зубы акулам. Один Господь ведает, что он делал среди ночи на утесах в домашнем халате и трусах.

— Он не был одет? — спросил Кев.

— Он был одет для чтения в постели, — ответил рыбак. — Но не для прогулки под дождем.

Все поспешно пробормотали заупокойные молитвы и принялись строить различные предположения. Спустя несколько минут паб превратился в сборище пьяных коллег Шерлока Холмса.

— Он был пьян, — заявил один из завсегдатаев.

— А если он вышел на утесы, то мог увидеть убийцу овец и погнаться за ним, — предположил другой.

— А как насчет того странного нового типа? — напомнил всем рыбак, нашедший тело Мартина. — Того, в палатке.

Папа выпрямился на стуле и вступил в разговор.

— Я с ним столкнулся, — сообщил он, — позавчера вечером.

Я удивленно обернулся к нему.

— Ты мне ничего не говорил.

— Я шел в аптеку и спешил, чтобы успеть до закрытия, а этот парень шагал в другую сторону, то есть из города. И тоже очень спешил. Я, проходя мимо, зацепил его плечом, просто так, чтобы позлить. Он остановился и уставился на меня. Пытался запугать. А я попер на него с вопросами — кто он, мол, такой и что тут делает. Я объяснил ему, что здесь принято о себе рассказывать.

Кев навалился грудью на барную стойку.

— И что же?

— Сначала мне показалось, что он хочет мне двинуть, но потом он просто развернулся и ушел.

Собеседники тут же засыпали моего отца вопросами: чем занимаются орнитологи, почему этот тип живет в палатке и так далее. Мне все это уже было известно. У меня был только один вопрос, который мне не терпелось задать.

— Ты ничего странного в нем не заметил? Я имею в виду его лицо.

Отец на секунду задумался.

— Вообще-то, заметил. Он был в солнцезащитных очках.

—  Ночью?

— Престранно, ты не находишь?

Я сглотнул подступившую к горлу тошноту и задался вопросом, не угрожало ли папе нечто гораздо худшее, чем обычная потасовка. Я знал, что должен как можно скорее рассказать об этом эпизоде мисс Сапсан.

— А, чушь собачья, — махнул рукой Кев. — На Кэрнхолме уже лет сто никто никого не убивал. Да и кому понадобилось бы убивать старину Мартина? В этом нет никакого смысла. Готов со всеми поспорить — когда придет результат вскрытия, там будет сказано, что он напился до чертиков.

— А вот это будет не скоро, — покачал головой рыбак. — На нас прет шторм. Самый сильный за последний год. Метеоролог сказал, что он задаст нам жару.

— Метеоролог, — фыркнул Кев. — Да этот придурок не знает погоды даже в текущий момент.

Склонные к пессимизму островитяне часто делали самые мрачные предсказания относительно того, что матушка-природа уготовила для Кэрнхолма. В конце концов, вся их жизнь находилась в полной власти стихий. Но на этот раз их самые худшие опасения оправдались сполна. Дождь и ветер, терзавшие остров всю последнюю неделю, в эту ночь превратились в тугое кольцо шторма, которое, взбивая море в зловещую пену, сомкнулось вокруг Кэрнхолма. Слухи о том, что Мартина убили, и жуткая погода заставили островитян замкнуться в своих домах так же, как это сделали дети в петле времени. Плотно закрыв ставнями окна и заперев двери на засовы изнутри, они отказывались покидать свои жилища. Лодки раскачивались на волнах, грохоча замками и цепями, но ни одна из них не покинула бухту. Выход в море в такую бурю означал бы самоубийство. А поскольку полиция с большой земли не могла забрать тело Мартина, пока море не успокоится, перед жителями поселка встал неприятный вопрос — что делать с трупом? В конце концов было решено отнести его в лавку рыботорговца, располагавшего самым большим на острове запасом льда, и положить в ванну вместе с лососем, треской и другой рыбой. Которую так же, как и Мартина, выловили из моря.

Отец строго-настрого запретил мне покидать «Тайник Священников», что входило в полное противоречие с требованием мисс Сапсан докладывать обо всех странных происшествиях на острове. Более странного случая, чем загадочная смерть одного из жителей поселка, придумать было невозможно. Поэтому в этот вечер я притворился больным и заперся у себя в комнате, после чего вылез в окно и по водосточной трубе спустился на землю. Я оказался единственным, у кого не хватило здравого смысла оставаться в укрытии, — улицы были пустынны. Плотно натянув на голову капюшон куртки, я бросился бежать по главной дороге, не опасаясь того, что меня кто-то заметит.

Когда я вошел в детский дом, мисс Сапсан хватило одного взгляда на меня, чтобы понять — что-то стряслось.

— Что случилось? — спросила она, впиваясь в меня покрасневшими от недосыпа и тревоги глазами.

Я рассказал ей абсолютно все, включая обрывочные факты и дошедшие до моих ушей слухи. Директриса побледнела. Схватив за руку, она притащила меня в гостиную, затем пригнала туда всех, кого смогла найти, после чего снова убежала разыскивать тех немногих, кто проигнорировал ее крики. Дети сгрудились в комнате, растерянно и встревоженно озираясь по сторонам.

Эмма и Миллард пристали ко мне с расспросами.

— Из-за чего она так паникует? — спросил парень.

Я шепотом рассказал им о смерти Мартина. Миллард шумно втянул в себя воздух, а Эмма озабоченно скрестила на груди руки.

— Что, все действительно так плохо? — спросил я. — То есть я хочу сказать, это ведь не могли сделать пустоты? Насколько я понял, они охотятся только за странными людьми, верно?

— Миллард, ты сам ему все расскажешь или это сделаю я? — застонав, ответила Эмма.

— Пустоты явно предпочитают странных людей и очень редко нападают на обычных. Но если у них нет выбора, они готовы жрать все, что угодно, лишь бы это было свежей плотью.

— По возрастающему количеству убийств можно определить, что поблизости промышляют пустоты, — добавила Эмма. — Поэтому они ведут в основном кочевой образ жизни. Если бы они постоянно не меняли место жительства, их было бы очень легко выследить и уничтожить.

— И как часто они это делают? — спросил я, чувствуя, что у меня по спине ползет холодок. — То есть я хотел спросить, могут ли они обходиться без пищи?

— О, они едят очень часто, — со вздохом ответил Миллард. — Главной задачей тварей является обеспечение пустот едой. Когда им представляется возможность, они убивают странных, но в основном добывают тела простых людей и животных, после чего всегда стремятся замести следы.

Он говорил об этом таким тоном, как будто читал лекцию о размножении довольно интересной разновидности грызунов.

— Но полиция должна ловить тварей! — воскликнул я. — То есть я хотел сказать, что поскольку они убивают людей, то…

— Некоторые из них попадаются, — кивнула Эмма. — Я уверена, что если ты следишь за новостями, то слышал об этом, и не раз. К примеру, у одного типа нашли в морозилке человеческие головы. А на плите у него стоял котел, в котором медленно варились потроха, как будто он готовил рождественский обед. Это было не так давно в твоем времени.

Я смутно припомнил сенсационный спецвыпуск новостей о серийном убийце и каннибале из Милуоки, которого задержали при обстоятельствах, очень похожих на те, которые только что описала Эмма.

— Ты говоришь о… Джеффри Дамере [14]?

— Да, кажется, этого джентльмена звали именно так, — подтвердил Миллард. — Захватывающий случай. Похоже, он так и не утратил вкуса к свежатине, хотя давным-давно перестал быть пустотой, превратившись в тварь.

— Я думал, что вам не позволяют узнавать новости из будущего, — удивился я.

Эмма спокойно улыбнулась.

— Птица придерживает только хорошуюинформацию о будущем, зато не скупится на чернуху.

Тут вернулась мисс Сапсан, волоча за собой упирающихся Еноха и Горация. Все притихли и обернулись к ним.

— Мы только что получили известие о новой угрозе, — объявила она, кивая в мою сторону. — За пределами нашей петли при загадочных обстоятельствах погиб человек. У нас нет полной уверенности относительно причин его смерти, и мы не можем наверняка утверждать, что это представляет опасность именно для нас, но мы должны вести себя так, как если бы все это было именно так. До новых распоряжений никто не должен выходить из дома, даже для того, чтобы собрать овощи на огороде или сходить в деревню за гусем.

Раздался общий стон, и мисс Сапсан повысила голос.

— В последнее время нам всем пришлось трудно. Я обращаюсь ко всем с убедительной просьбой и в дальнейшем проявлять выдержку.

Вверх потянулись руки, но она категорически отказалась отвечать на какие бы то ни было вопросы и ушла проверять запоры на дверях. Я в панике бросился за ней. Если на острове действительно затаилась опасность, я мог погибнуть, едва покинув петлю. Но оставшись внутри петли, я бросал на произвол судьбы совершенно беззащитного отца. Кроме того, я знал, что если я исчезну, он сойдет с ума от беспокойства. Последнее почему-то казалось мне худшим из двух зол.

— Я должен уйти, — произнес я, догоняя мисс Сапсан.

Она втащила меня в пустую комнату и закрыла дверь.

— Будь добр, говори потише, — прошипела она. — И еще: ты будешь считаться с моими требованиями. То, что я сказала, касается и тебя. Ни один человек не выйдет за пределы этого дома.

— Но…

— До сих пор из уважения к твоему особенному положению я предоставляла тебе беспрецедентную степень свободы, позволяя приходить и уходить по своему усмотрению. Но тебя уже могли выследить, а это ставит под удар моих подопечных. Я не позволю тебе подвергать их — или себя самого — еще большей опасности.