— Что с тобой? — спрашивает волк.

— Хочу выйти деревья посчитать, каких больше — стоячих или лежачих.

Сходил, отдышался маленько.

— Ну, каких же больше?

— Упавших больше.

Пошел волк проверить. Правда, оказалось больше упавших деревьев.

Снова играют. У парня глаза слипаются, в сон его клонит.

— Что с тобой, глупый парень?

— Хочу посчитать, каких людей больше — живых или мертвых.

Долго ходил.

— Ну, каких больше?

— Мертвых.

— Пойду проверю, — говорит волк.

Только он вышел, старушка еще раз чашки поменяла.

— Волк тебе смертельное питье поставил. Пусть сам его хлебнет.

Воротился синий волк.

— Твоя правда, умерших больше.

Кидают они костяшки по очереди. Волк клевать носом стал.

— Давай, — говорит, — попьем.

— Давай, — парень согласен.

Только волк чашку с ядовитым питьем вылакал, как тут же вспыхнул пламенем. Выскочил из юрты, в море кинулся, да не спасся — вода сразу закипела, он и сварился.

— Ну вот, теперь и домой отправляться можно, — говорит парень и старушку с собой зовет.

— Погоди.

Вывела она трех ханских дочерей, которых волк с земли увел, одна другой красивее.

— Что ж мы их тут, что ли, оставим?

Взяли с собой.

А старшие братья наверху ждали. Вытащили их всех на аркане.

Поженились братья на ханских дочерях. Стали жить лучше прежнего.

Шестиногая Гора-Лось

Давным-давно жили-были старик со старухой. И была у них единственная дочь, прекрасная Таначах.

Однажды говорит мать-старуха своей единственной дочери:

— Попроси, дочка, у отца коня, поедем с тобой ягоды собирать.

Обрадовалась Таначах, побежала к отцу, упросила его дать коня по ягоды съездить.

На следующее утро отправились мать и дочь на Лосиную гору. Ягод на ней видимо-невидимо. Шли они сначала рядом, а потом разбрелись. Вдруг мать спохватилась: не видать Таначах. Давай окликать ее — не отзывается. Перепугалась старуха. То вперед кинется, то назад, то покричит, то прислушается. Как сквозь землю провалилась Таначах! Диву дается мать: почему не отвечает дочка, почему даже следов ее не видать.

Пошла она тогда к высокой скале на Лось-Горе. Смотрит, вроде вход в скалу и голоса чьи-то слышатся. Закричала старуха:

— Здесь ли ты, моя дочь?

— Зде-есь! — эхом отозвался голос Таначах.

— Выходи скорее.

Только она это сказала, как на скале никакого следа от входа не осталось. Кругом камень.

Горючими слезами заливается мать. Стала она умолять Гору-Лось такими словами:

Из шести круп Гора-Лось,

Малую дверь мне открой.

Дай хоть разочек взглянуть

На родную дочь Таначах.

Из семи круп Лось-Гора,

Большую мне дверь отвори.

Одна ведь дочь у меня.

Хоть разочек взгляну на нее.

Не успела старуха вымолвить последние слова, как вход в скалу открылся. Прислушалась она: будто конский топот там раздается. Побоялась войти. Стоит у входа, плачет-причитает:

По небу бегущее солнце

К закату уже приближается.

Вернись, моя дочь Таначах,

Поедем обратно домой.

Ярко светящее солнце

Скоро скроется на ночь.

Жду тебя, дочка родная,

Пора возвращаться домой.

В ответ голос дочери раздался:

Возвращайся, мать моя,

В наш родимый дом одна.

Режьте белого барана,

Может, я еще вернусь…

Обрадовалась мать, побежала туда, где коня оставили. Место нашла, а коня нет. Догадалась старуха, что и коня вслед за дочерью увел к себе хозяин шестиногой Лось-Горы. Вернулась к скале, запела-запричитала:

Коня гнедого, что нас привез,

С собой увела ли ты, дочь моя?

Возвращайся, моя единственная,

Как без тебя покажусь я домой?

Ничего не услышала в ответ. Обратилась тогда к Лось-Горе:

О шести крупах Лось-Гора,

Малую дверь отвори мне.

Хочу войти я туда,

Где скрывается дочь моя.

О семи крупа Лось-Гора,

Большую дверь отвори мне.

Хочу войти я туда,

Куда моя дочь вошла.

Тут ей снова ответила Таначах:

Вернись, моя мать родная,

Не вздумай в гору входить.

Совсем закроются камни,

И ты здесь погибнешь. Вернись!

И тут же не осталось на скале никаких следов от входа. Убитая горем старуха поплелась со слезами домой. Рассказала своему старику, что с ними приключилось.

Три дня прошло. Зарезали они вожака, белого барана. Араки приготовили. Сварили мясо и подержали перед огнем в направлении Лось-Горы. Видят, скачут на гнедых конях две девушки. Ближе подъехали, одна из них — Таначах, оказывается.

Старик со старухой обрадовались: дочь вернулась да еще гостью с собой привезла. Бросились к ним, с коней ссаживают, к угощенью зовут, а те наотрез:

— Мы только посмотреть на вас приехали, а не гостить.

Старик и так и сяк уговаривает с коней сойти, мяса белого барана отведать, отдохнуть с дороги. Не соглашаются девушки.

— Отец и мать мои дорогие, — говорит им Таначах, — по мне не убивайтесь, не плачьте. Я там, как и в здешней земле, живу. Не печальтесь, что оставила я вас, что никогда вы меня больше не увидите. Больше я к вам приехать не смогу. А вы ни в чем не будете знать нужды. Все таежные звери ваши будут. Будет вам во всем удача и счастье.

И еще добавила Таначах:

— Не печальтесь, прошу вас. Соберите всех соседей. Угостите их мясом белого барана. Ни о чем не жалейте…

Сказала так, повернули девушки гнедых коней и ускакали.

С ней-то дочь хозяина шестиногой Лось-Горы была.

Как наказывала дочь, так и сделали. Собрали всех соседей. Накормили мясом досыта. Еще раз мясо к Лось-Горе подержали. С тем и остались.

Жить они, вправду, хорошо стали. Мясо звериное никогда у них не переводилось. Все, что хотели из таежных богатств, к ним в руки шло. Только подумают о чем, у них уже есть. Никому ничего не жалели. Соседей кормили всем, что сами ели. Все были сыты и довольны. Только не было у них любимой дочери…