АНДРЕЙ РАЗБАШ. Анатолий Григорьевич Лысенко по-настоящему любил ребят — вот тот случай, когда слово «любил» совершенно не формальное. Он отлично знал их возможности — Любимова, Захарова, Листьева. Лысенко увидел во Владе удивительную легкость, которую захотел реализовать. Лысенко ведь последний из могикан молодежной редакции телевидения. А молодежная редакция - это всегда новые проекты. Оттуда вышли «Веселые ребята», КВН, «От всей души».
ТАТЬЯНА ДМИТРАКОВА. Могу рассказать только, как это виделось мне. Делали «Взгляд» из Франции. Туда выезжали Влад, Лысенко. Й вот, как-то в гостинице щелкая пультом по каналам, Анатолий Григорьевич наткнулся на французское «Колесо Фортуны» и сказал Владу — вот что тебе нужно делать. Так, во всяком случае, мне рассказывали.
Вообще-то «Поле...» для Влада было своего рода наказанием. Однажды он в очередной раз исчез или не вернулся откуда-то вовремя, и его сняли с эфира. И Анатолий Григорьевич Лысенко предложил Владу схему этой игры — «Колесо Фортуны». Считал, что до серьезного политического «Взгляда» Влад, так и не дорос, но дело в том, что это совпало с завершающим периодом «Взгляда», а потом и его запретом. Хорошо помню, что Лысенко именно, так это и формулировал: как наказание. А когда Влад начал этим заниматься, то невероятно увлекся, он вообще был увлекающейся натурой, особенно если это получается. Если не получалось и он это видел, то быстро бросал, и проект не доходил до той стадии, когда к нему подключались другие люди.
АНДРЕЙ РАЗБАШ. А у Владика такое свойство, к которому, наверное, приучил его спорт: он ничего в полпинка не делал. Уж если начинал, то оттягивался на полную катушку и получал удовольствие.
ТАТЬЯНА ДМИТРАКОВА. Надо сказать, что к «Поляне...» тогда почти никто всерьез не относился. Я, например, не очень хотела ее делать.
А потом так получилось, что я ушла из «Взгляда» который завяз в подполье и окончательно политизировался, ушла на вольные хлеба, оставаясь в штате «ВИДа». А уже позже меня позвал Влад.
АНДРЕЙ РАЗБАШ. Помню, что мы сделали первую декорацию для «Поля...», такую свалку всяких глупостей, арт-свалку.
АЛЬБИНА. Это была не свалка, а, прошу прощения, концепция. Очень концептуально, но абсолютно не эстетично.
АНДРЕЙ РАЗБАШ. Это была жуть, но веселая жуть, есть где-то запись с этой свалкой. Мы тогда были еще довольно неопытны, хотелось делать нечто концептуальное, то, что на самом деле ближе к кино. Короче говоря, умничали. Прошло какое-то время, прежде чем пришли к нынешней модели со зрителями. А зритель — это всегда теплее и лучше.
АЛЬБИНА. Предполагалось, что ведущим «Поля чудес» будет Игорь Угольников. Думаю, что он был бы сказочным ведущим и Владу не пришлось бы все это везти
на себе. Игорь просто для этого создан. Думаю, что его лучшая игра еще впереди.
ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ. Когда мы встретились впервые, он был еще очень молод, были у него всякие молодежные понты, упоенность известностью, ну такой «Битлз»! А познакомились мы на «капустнике» в Доме актера. Это был старый Новый год, кажется, с 88-го на 89-й. У меня даже есть фотография, запечатлевшая этот момент, самая любимая фотография. И в этот же вечер Влад предложил мне делать программу «Поле чудес», пригласил меня ведущим. В американском формате она называлась «Колесо Фортуны». Тогда я придумал этот самый черный ящик, в который до сих пор Лёня Якубович неправильно играет: ведущий не должен знать, что там находится. Но получилось так, что в этот же вечер Анатолий Малкин предложил мне делать авторскую программу — какую угодно. Я выбрал второе предложение, о чем, если честно, до сих пор жалею. Тогда уже надо было начинать с Владом работать.
АЛЬБИНА. А в создании «Поляны...» в целом принимали участие Влад, Лёша Мурмулев и Миша Лакшин — он должен был быть режиссером программы, но предпочел сменить место жительства и уехал в Америку. Встречи происходили в разных местах. Собирались, и начинался мозговой штурм*, встречались и накидывали всякие идеи, рассказывали, кто что видел и слышал. Человеком, который, что называется, приносил вести из-за рубежа, был Лёша Мурмулев. Он часто пересказывал ребятам всевозможные игровые программы, которые видел. Из того, что он тогда накидал, стали добавляться какие-то новые ходы, отечественные ассоциации. Например, отгадывание по буквам - прототип школьной игры "виселица". Аналога в чистом виде у программы не было. Но вообще-то все закручивалось вокруг "Колеса Фортуны". Какие-то вещи отбрасывались, какие-то придумки не работали, чего-то не хватило, что-то отпадало постепенно. "Я его слепила из того, что было..." Историю с черным ящиком, например, придумал Игорь Угольников. Это отечественное ноу-хау. И придумывалось это как игра, в которой ведущий действительно не должен был знать, что там находится.
Помню, как придумалось название. Происходило это в квартире у Леши Мурмулева. Ребята втроем заперлись в комнате, что-то долго обсуждая, через какое-то время оттуда раздался дикий хохот, на грани с истерикой. Потом оттуда появились три счастливых человека, которые сказали, что уже не помнят, кто из них это придумал, но название для игры есть: «Поле чудес»
АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. Уже осенью 90-го года у нас появились «Поле чудес», «Музобоз», «Меди», «Шоу-Биржа». Чуть позже «Матадор». В общей сложности вместо «Взгляда» у нас вышло пять или шесть программ. Мы взяли всеми отвергнутого Игоря Кириллова. Работал у нас и Лёня Парфенов. Это был наш первый рынок. Рынок к тому времени профессионализировался, и когда сейчас мы предлагаем что-то новое, то делаем это более осмысленно и точно. А в то время позволили себе больше романтики и эксперимента. Система продавливания передач в эфир была разработана очень четко. Влад имитировал свое влияние во власти. Там считалось, что он наш лидер. Распределение ролей сохранилось еще со времен старого
«Взгляда». Владик был все-таки старше, солиднее. А я считался чем-то вроде абсолютно отвязанного, неконтролируемого дебошира. Поэтому с Владом заигрывали, чтобы он нас утихомиривал. Он всегда давал им обещания и, естественно, никогда не выполнял. Все это реально соответствовало существу дела. Легкий, ироничный, компанейский, он блестяще справлялся с этой ролью. Светскую жизнь любил. Кстати, всех нас, в том числе и меня, этим спасал, потому что ходил на всевозможные тусовки. От ненависти к коммунистам и антикоммунистам он не трясся. Хотя по природе ничего коммунистического, как и у всех нас, у него не было. К советской системе относился с презрением. А что его по-человечески заводило, так это успех, телевидение. Он был абсолютно телевизионный человек. Без работы не мог. Кстати, нас с ним объединяло то, что мы оба — трудоголики. Влада по началу питье выбивало из седла, а когда он бросил пить, то стал работать как машина.
...Ну а потом случился август 91-го. Это стало для нас полнейшей неожиданностью. Ни о чем таком мы тогда не думали. Наоборот, я помню, встречались с Зюгановым, он был вторым секретарем КПРФ, это был июль или даже август 90-го. И нам он показался таким умеренно-мирным, этаким социал-демократом; В декабре 90-го нас опять запретили: Прошло знаменитое выступление Шеварднадзе о наступлении диктатуры, и мы ушли в подполье. Я пытался разговаривать с Кравченко, Политковский проводил митинги в городе, мы организовали вечер в Лужниках «Рок против террора».
АНДРЕЙ РАЗБАШ. Тут всем нам помогла очень сильная, мужская позиция Саши Политковского. Это неуемное желание продолжать дело исходило от него. Мы приняли решение перебазироваться в гостиницу, здесь, на ВДНХ, и продолжали программу. Первый выпуск был снят просто в квартире у Политковского. Я там ставил свет, снимали из комнаты - на кухню. Потом выходили на кассетах, которые распространяли по СНГ, не получая за это никаких денег. Таким вот образом и существовали до послепутчевой ситуации. «ВИД» жил за счет тех программ, которые были в эфире.
АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. А где-то к февралю стало ясно, что «Взгляд» окончательно закрыт и ничего мы не пробьем, нас все равно не восстановят. Произошли события в Прибалтике, но у нас уже все было свое - камеры и все прочее. Я поехал в Вильнюс, одна камера ушла в Ригу, третья в Таллин. Из того, что мы отсняли в Прибалтике, сделали полуторачасовую программу «Холодный январь». Там, в Прибалтике, ранили нашего оператора Володю Брежнева, время было вполне драматичное. Мы приехали в Питер и договорились с Беллой Курковой о показе программы по «Пятому колесу». Это был 1 скандал, конечно. Помню, мы с Политком сидим в «Балтийской», напиваемся и смотрим «Взгляд», который запрещен.